Череп в небесах - Ник Перумов

Клаус-Мария взревел, словно дикий медведь, и бросился в схватку, поливая перед собой от бедра из «штайера»; по фигурной броне октопуса заметались снопы высеченных пулями искр, однако тот продолжал сражаться и замер только после того, как оберштабсвахмистр искровянил весь приклад, размозжив осьминогу мозг через прореху в броне – не было времени менять магазины.

И вновь, словно по заказу, я ощутил словно резкий тычок под дых – почувствовал биоморфа. Но где ж они, где?.. Где все те монстры, летающие, бегающие, рыскающие?.. Что у меня за наваждение?

Два десятка контратаковавших нас Дбигу попали в огненный мешок, с фланга их поливали свинцом два подоспевших резервных отделения; однако, прежде чем последний из наших врагов распростёрся бездыханным, они успели собрать свою дань.

Но в конце концов ближе к утру мы всё же прорвали их линию, после чего октопусы стали поспешно оттаскивать в тыл свои громадные «объекты» – напрасная попытка! Часть мы подорвали, часть – сумели захватить. Моя рота, в который уже раз оказавшись на острие удара, прошла за ночь не меньше пяти километров и первой оказалась в непосредственной близи от того, что мы все считали «ракетным комплексом орбитальной обороны».

Авиация по-прежнему не появлялась над полем боя – мы прогрызли оборону Дбигу только с одного боку, а зоны поражения, как наши пилоты уже успели убедиться, у октопусов перекрывались вполне эффективно.

Моим глазам – уже глазам, а не камере дальнего обзора – открылось циклопическое сооружение. В нём всё было чужим. Изломанные формы, странные, дугообразные боковые обводы; больше всего он напоминал плохо пропечённую булку, разломленную пополам. Чёрное и зелёное смешивалось в какую-то дремуче-болотную гамму.

А за грозным исполином лежало то, что ещё совсем недавно было поселением, небольшим городком Альпхалле. Ни одного дома там не осталось, исчезли даже развалины; судя по карте, прямо на фундаментах расположились странные «комплексы» Дбигу, те самые, назначение которых наши штабные аналитики высасывали исключительно из пальцев.

Не осталось не только стен, но даже и дорог. На их месте поднимались высокие деревья, чёрные и мокрые, словно из-под сильного ливня. Чудовищные сооружения Дбигу медленно ползли по останкам человеческих трудов; одни оставляли за собой дымящуюся, исходящую паром землю, другие монстры надвигались на эти полосы, за ними земля уже зеленела травой и низкими кустами; проходили третьи, и возникали деревья, расправляли стиснутые ветки, на глазах, словно в убыстренной съёмке, распускались листья; деревья выныривали из тёмного зева машины нагими, мокрыми, дрожащими; минуту спустя они уже спокойно шелестели под лёгким ветерком.

– Да они ведь сады сажают! – недоумённо воскликнул Микки и был совершенно прав.

У увиденного нами имелось только одно объяснение.

Дбигу восстанавливали планету. Им не было дела до нас. Наскакивавшие со своей техникой люди действительно не воспринимались как настоящая угроза. Мне трудно было в это поверить, ведь мы убивали октопусов, взрывали их машины, а они всего лишь защищались, не пытаясь провести настоящую стратегическую операцию и вышвырнуть людей с Омеги раз и навсегда. Может, действительно слишком уж понадеялись на «маток»?..

Некоторое время мы молча наблюдали – машины Дбигу ползли медленно, почти незаметно для глаза. Я проверил видеоблок – всё записывалось. В хорошенькую же лужу сели все штабные мудроиды!

Цепь моих ребят недолго пялилась на небывалое зрелище. Подоспели Дбигу, решившие показать, что порох в пороховницах у них ещё есть и что сила их ни в коей мере не гнётся. Мы рассеялись, отвечая всем, чем только могли; потом с левого фланга надвинулась вторая рота, и октопусы отступили – появились те самые их летающие вагоны, один мы успели сбить, но остальные скрылись.

Громадный ракетный комплекс достался нам целым и невредимым.

В штабе Валленштейн, изо всех сил пытаясь спрятать радость в голосе, приказал нам «осуществить первичный осмотр». Вперёд двинулась третья рота, сегодня была их очередь «на неведомое».

По черно-зелёным дугам побежали длинные цепочки слепяще-белых искр. Кто-то предостерегающе крикнул, но поздно – посреди равнины расцвел исполинский огненный цветок. Взрывом смело только что появившиеся стараниями Дбигу кустарники и деревца, так что оставшиеся машины недовольно заурчали и стали разворачиваться – к оставшейся после чудовищного взрыва воронке.

Так что вражеский комплекс нам даже не пришлось уничтожать – Дбигу запустили программу самоликвидиции, и тем, кто оказался в непосредственной близости от него, сильно не повезло.

Вместе с главным комплексом взорвались и те, что поменьше, прикрывавшие его от наших ракет. Нам опять-таки повезло – моя рота держалась на почтительном расстоянии от всего неземного.

А вот ровняющие землю, сажающие траву и деревья машины уцелели. С ними ничего не случилось, они невозмутимо повернулись к нам навстречу и с разных сторон поползли на огромную чёрную воронку. Я не сомневался – от взрыва к вечеру здесь и следа не останется.

Возникла заминка. Мы долго таращились на невиданные механизмы, впрочем, механизмы ли? Едва ли перед нами оказались примитивные автоматы для высаживания рассады. Деревья, похоже, сотворялись прямо тут, на месте, и темпы этого процесса неприятно напомнили мне самосжигающую быстроту биоморфов.

После взрыва батальон по вполне понятным причинам не торопился приблизиться к подозрительно мирно урчащим машинам. Мёхбау ругался с командованием, заявляя, что «не поведёт людей на убой» и что у него «пол третьей роты как корова языком слизнула». Мол, присылайте учёных, это по их части. Мы своё дело сделали. Дбигу отброшены.

«Удерживайте занимаемые позиции», – наконец услыхал «Танненберг».

Но, против моих ожиданий, бригаду не оставили на этом месте. Далеко не везде наземные атаки оказались столь же успешны, как наша. Из восьми атакованных в первую ночь комплексов противника уничтожен был только один, а именно наш; остальные удержались, а имперские дивизии принуждены отступить, да ещё и с немалыми потерями.

Бригада получила приказ сняться с позиций и ожидать переброски.

В ту же ночь ко мне пришла Гилви.

Мы привыкли спать, не снимая брони, прямо там, где нас застала темнота. Я задремал возле ротного ползуна, мирно потрескивающего остывающим мотором; разбудили меня классические «Стой! Пароль! – Рейникендорф! – Нейдершонхаузен, проходи!»

– Господин лейтенант! Гос…

– Что, не ждал? Вижу, что нет, – передо мной стояла Гилви. – Оставь нас, Алекс.

– Яволь, dame шарфюрер! – вытянулся рядовой.