Хранители равновесия (дилогия) - Владимир Лошаченко

- Неприятные новости, Аля?

Альвхейд похлопала своими большими глазищами с несколько расстроенным видом:

- С первого серебряного рудника требуют новую партию рабов. Куда же делись предыдущие, год назад высылали двадцать сотен голов? Ой, - и она зажала рот кулачком.

Рудники - два серебряных и один медный, как мог Пашка забыть о них.

- Полагаю, царица, нам придется съездить туда с инспекционной поездкой. День на сборы, послезавтра выступаем. Далеко рудник находится? Местность знаешь? Альвхейд отрицательно помотала головой:

- Ни разу там не была, знаю, рядом город есть, Бурген называется. Месяца полтора конного пути на север.

- Ладно, Аля, дай задание слугам на счет провианта, а я пойду к воительницам, может, они подскажут.

Дату опер нашел в казарме, та точила свой любимый меч. Едва услышав, о чем идет речь, тут же заявила:

- Знаю, где первый рудник, я ведь сама из Бургена.

- Отлично, оставишь на охране заместителя, возьмешь три сотни бойцов и послезавтра в путь-дорогу.

На счет дороги Пашка слегка загнул, достичь рудника намеревался порталом. От южной границы в свое время таким вот макаром и подскочил до столицы с отрядом амазонок, вместе с Датой кстати. Триста всадников в меховых накидках вывалили из воздуха рядом с рудником. Впереди виднелась скалистая гряда в тумане, на склонах гор - смешанный лес, темно-зеленым поясом постиравшийся до горизонта. Не зря закутались в теплые меха, весна весной, а воздух пока стылый. Возле символических ворот - жердина на двух столбиках, топталось десятка два двуполых с омерзительными рожами во главе с бочкообразным начальником рудника. Это что-то заорало во всю глотку:

- Кто такие? А ну пшли вон.

Царицу нешуточно затрясло. Пашка взял инициативу в свои руки.

- На колени, падаль, перед царицей.

Однако бочонок на ножках не стушевался, а наоборот, весь побагровел от праведного гнева и заверещал:

- Ко мне, охрана, тревога, нападение!

Из бараков выскочили двуполые в рогатых шлемах, к ним добавилось несколько бандерлогов с большими бичами в руках, видимо, надсмотрщики. Альвхейд рванула из-под меховой безрукавки царский знак - золотой диск на крупной цепочке.

- На колени, урод недоделанный.

Начальник рудника сдулся, стараясь сделаться ниже ростом. Охрана, потеряв воинственность, тупо переминалась с ноги на ногу. Опер подошел к "бочонку" и просканировал его память. Да, год назад поступили новые рабы, но от двух тысяч осталось шесть сотен с небольшим. Причины самые уважительные с точки зрения начальника: часть погибла при обвале, часть сдохла с голоду, многих надсмотрщики забили насмерть - провинившиеся якобы не выполняли норму. Дальше опер действовал быстро и жестко. Выстрел из "Кобры" проделал во лбу "бочонка" аккуратную дырочку, и тот мешком рухнул под ноги коней.

- Охране и надсмотрщикам сложить оружие и доспехи у ворот. Спешившиеся амазонки прошерстили казармы, выгоняя двуполых на плац. Бывшие охранники с надсмотрщиками сгрудились большой толпой, посверкивая злыми глазами. Вскоре воительницы вытащили рабов из пещеры рудника - многие оказались прикованы к тачкам. Два кузнеца сноровисто освобождали их от кандалов.

- Этих в железо на бессрочную каторгу, - махнула головой Альвхейд.

Охрана с рабами поменялась местами. Не обошлось без сопротивления -с десяток непокорных гермафродитов амазонки зарубили мечами. С бывших рабов поснимали ошейники. Неделю Пашка занимался с ними и кое-чего добился. Как ни странно, из всей массы стать надсмотрщиком согласились всего пятьдесят три человека. Перед отъездом Чернота дал ясно понять - в течение года нынешние каторжане должны сдохнуть - они этого заслужили. Оставив в охране сотню амазонок во главе с жесткой Сигди, направились в город Бурген, находившийся в километрах двадцати с лишком. В Северном царстве насчитывалось всего семь городов. Город Бурген встретил запылившийся отряд мрачной пустотой - будто вымер. Случайно встретившаяся горожанка поведала:

- Дык, все в храме Светлой Матери, сегодня большоежертвоприношение. У десятка рабов вырвут сердце.

Альвхейд беспомощно оглянулась на Пашку, тот молча хлестнул коня и рванул с места в карьер. Амазонки поспешили следом. У храма колыхалась толпа - горожане, толкаясь, ждали бесплатного кровавого зрелища. Воительницы, работая плетками и ножнами, пробились к алтарю, успели. Жрицы гнусавыми голосами тянули нечто заунывное. Опер, не спешиваясь, принялся отстреливать фигуры в черных капюшонах. "Банг-банг-банг" - выстрелы из карабина прозвучали непрерывной очередью. Жрицы большей частью обезглавленные отлетали от алтаря окровавленными куклами. Толпа онемела от подобного святотатства. Пашка, ринувшись к алтарю, срезал кожаные ремни с лежащего на нем раба и, создав нехитрый иллюзорный антураж, обратился к публике:

- Я Великий Отец... Ну и далее по тексту.

Зажав в тисках пальцев ухо старшины города-гермафродита со спесивой мордой, ласково спросил:

- Почему ты, падла такая, не подчиняешься указам царицы?

Тот лишь пучил глаза, слов оправдания не находилось, и Чернота резким движением свернул ему шею. В Бургене порядок навели быстро и жестко. На серебряный рудник в бронзовых кандалах отправились двести одиннадцать двуполых - бывшие бойцы местного гарнизона. Освобожденных рабов насчитывалось семьсот пятьдесят три человека. С ними Пашка возился двенадцать дней, включая сюда детишек из приюта. Следующим оказался город Трамсе - повторилась та же история. Никто ничего не знал, что не спасло местных баб от новых реформ. Через порталы посетили остальные города - Ханар, Свангер, Эйде и другие. Жрицы уничтожались, а двуполые большей частью отправлялись на бессрочную каторгу - на рудники. Ремесленников Пашка пока не трогал до лучших времен. Экспедиция затянулась на полгода. В Тронхайм вернулись втроем - опер с царицей и Дата, остальные амазонки остались малыми гарнизонами в городах. Все деньги, что везли в четырех кожаных мешках, - серебро с медью, истратили на подъемные бывшим рабам и на материальную помощь приютам. В столице Пашка с удовлетворением заметил округлившиеся животики почти всех выбранных амазонок. Утром Альвхейд преподнесла новость, от которой у большинства мужчин екает сердце:

- Дорогой, я беременна...

Конечно,опер знал, что от постельных упражнений бывают дети, но как-то неожиданно, даже растерялся в первые минуты. Положив руку на голый живот царицы, обескураженно спросил:

- Ничего не путаешь? И не видно совсем.

Альвхейд залилась счастливым смехом:

- Какой у тебя глупый вил, Великий Отец.

Чернота однако быстро пришел в себя: