Последняя крепость Том 1 - Роман Злотников

— А ежели они все положат в кувшин по монете? — поинтересовался Оттар. — Нас что, это самое?.. — присвистнув, он выразительно чиркнул себе большим пальцем по горлу.

— Видишь ли, — сказал Герб, — право окончательного принятия решения принадлежит Судье, то есть королю. Это ведь Королевский суд. Но король обязан учитывать мнение Совета. За всю историю Гаэлона не было еще случая, чтобы мнение Совета и зала разошлось с мнением Судьи. Судья всегда присоединяется к большинству.

— Ты прав, брат Герб, — неожиданно подал голос Эрл. — Судья присоединяется к большинству. Но решение короля — есть решение короля. И окончательное — только оно.

Последний из членов Совета поднялся на четвертую ступень, сунул сжатый кулак в широкое горло кувшина и направился обратно к лестнице, ведущей на третью ступень, где ждали его остальные пять министров.

— Кончено, — проговорил Гавэн.

Первый министр был бледен. Он то и дело облизывал губы. Но глаза его светились решимостью. Лилатирий качнулся вперед. И встал рядом с Судейским креслом.

— Кончено, — выдохнул Эрл. Он поднял голову на обвиняемых, и Гавэн увидел на лбу короля крупные капли пота. — Братья, — глухо проговорил король, — сейчас я разобью кувшин и сосчитаю, сколько золотых гаэлонов находится в нем. А после этого…

Он не договорил. Шум за окнами башни усиливался. Удар Колокола Правосудия всколыхнул Дарбион. Можно было разобрать и отдельные выкрики:

— Жги их! — вопили улицы.

— На пресветлых эльфов руку подняли! Смерть им!

— Смерть! Смерть!..

Эрл поднял кувшин и с размаху швырнул его об пол. Брызнули во все стороны глиняные осколки, поднялась туча мельчайшей пыли… и зазвенели, подпрыгивая на плитах, золотые монеты. Их было шесть.

— Клянусь, ваше величество, — шептал королю, окаменевшему в своем кресле, господин Гавэн, — я не думал, что так выйдет… Но… что случилось, то случилось.

Король молчал.

— Вы слышите, что происходит на улицах, ваше величество? — надрывался шипением Гавэн. — Как бы не вышло волнений… Если народу не дать того, что он хочет… Это может кончиться плохо… Молю вас, ваше величество, подтвердите приговор.

Король молчал.

— Повелитель Гаэлона, — бесстрастно произнес Лилатирий. — Я предупреждаю тебя: не удовлетворив мое требование казнить этих рыцарей, ты рискуешь потерять расположение Высокого Народа. Только две жизни, мне нужны всего две жизни. Этого рослого грубияна можешь помиловать и определить ему наказание, какое сам пожелаешь. Я говорил тебе: меня не трогают пустые слова. Меня беспокоит другое… Решай, повелитель Гаэлона. Судьба твоего королевства… Судьба будущей Империи — в твоих руках.

Сказав это, Лилатирий снова отступил к стене.

Король молчал.

— Только не сейчас… — шептал Гавэн, — только не сейчас. Войско барона Гарпона Беарионского уже в Уиндроме. И власти нынешнего короля Марборна его величества Хаана Беарионского ничего не угрожает. А это значит — Марборн наш! И это — основа нашей Империи! Объединив силы двух могущественнейших королевств, мы с необыкновенной легкостью покорим прочие государства. Ваше величество, нужно сделать выбор. Ваши чувства похвальны, но вы должны вырвать их из груди! Во имя будущего Шести Королевств, во имя спокойной и мирной жизни сотен тысяч — вы обязаны поступиться тем, что для вас так дорого… Ваш королевский долг…

— Хватит! — неожиданно проговорил Эрл и поднялся с Судейского кресла. — Все, что ты мне собираешься сейчас сказать, господин Гавэн, я уже слышал от тебя. И… Ты прав. Чего стоят жизни двух рыцарей, когда на кону счастье сотен тысяч? И Долг короля велит мне переступить через боль моего сердца. Потому что превыше Долга не может быть ничего.

Эрл шагнул вперед и остановился на самом краю четвертой ступени. Прямо напротив Красной Горки, откуда смотрели на него рыцари. Кай и Герб — со спокойной серьезностью, а Оттар — разинув рот и не веря своим ушам. Да и Гавэн не мог опомниться от удивления: не понадобилось долгих уговоров, не пригодились тщательно подготовленные доводы и аргументы. Как быстро поддался король! Поневоле подумаешь, нет ли здесь подвоха?..

А Эрл вовсе не выглядел подавленным. Совсем наоборот: лицо его светилось какой–то радостной торжественностью. Будто он вот только что нечто понял для себя. Нечто важное…

— Что вы скажете мне, братья? — спросил король.

Оттар промычал что–то невразумительное. Махнул обеими руками и отвернулся.

— Все, что мы имели сказать вам, ваше величество, — проговорил Кай, — мы уже сказали. И теперь предаем свои жизни в ваши руки. Следуйте своему Долгу и не останавливайтесь ни перед чем.

— Закон предусматривает возможность помилования обреченных. Я могу не утверждать приговор.

— Исполнение Долга превыше закона. Делай так, как лучше для твоего королевства.

— Не вы ли сами говорили, что союз людей и Высокого Народа — не нужен? И теперь готовы погибнуть ради того, чтобы этот союз не был разорван?

— Ты — король. И решать — тебе. Наш Долг был в том, чтобы вразумить тебя. Ты услышал наши слова, и они рано или поздно сделают свое дело.

И вдруг король улыбнулся.

— Да будет так, — сказал он. — Как велят древние традиции, я соглашаюсь с мнением большинства. И подтверждаю смертный приговор для рыцарей Ордена Болотной Крепости: сэра Кая и сэра Герба… Рыцарь Ордена Северной Крепости Порога сэр Оттар наказания не понесет никакого. — Эрл помедлил немного, словно ожидая реакции собравшихся… коей не последовало. Судьба Оттара никого здесь не интересовала. — Но пока не свершится казнь, сэр Оттар будет содержаться под стражей… — Эрл выдержал еще одну паузу и договорил: — Казнь свершится на рассвете.

Осторожно подошел к королю господин Гавэн.

— Ваше величество, — шепнул он. — Какой смертью умрут приговоренные? Их казнят отсечением головы мечом, как и полагается казнить благородных сэров?

Эрл не посмотрел на него.

— Это совершенно безразлично, — сказал он.

Спустя час, когда на небо выкатился Небесный Странник, что значило начало четвертого часа ночи, дверь королевской опочивальни приоткрылась.

Король находился один в своих покоях — одетый лишь в нательную рубаху и портки. Мантия была накинута на его плечи, потому что из открытого окна задувал холодный ночной ветер, колебля огоньки свечей и светильников. Король сидел у стола боком, оседлав скамью, точно коня. Пальцы его легонько постукивали по золотому кубку, вина в котором не убавилось ни на каплю с тех пор, как этот кубок принесли.