Волчата - В. Бирюк

Санки наклонились и съехали прямо на него. Переворачиваясь и накрывая сверху тяжёлым узлом. С утопленными им уже княгиней и княжичем. Снова выплеск чёрной ледяной воды на речной лёд. Какое-то бульканье. Набегающие на края проруби волны. Тишина. Вода успокоилась. Всё.

В гитлеровских концлагерях производились разнообразные медицинские исследования. Берётся, к примеру, советский военнопленный в приличном состоянии, откармливается до подобия «птенцов Геринга» и укладывается в ванну с колотым льдом. Потом его вынимают и пытаются привести в чувство. Если ожил — повторяют, но уже с более длительным сроком пребывания в ванне.

Целью экспериментов являлась отработка методик спасения лётчиков люфтваффе, сбитых над северными морями. В рамках доступных в ту эпоху средств было установлено, что 20-минутное пребывание в ледяной воде без термоизоляции всегда заканчивается смертью. А наиболее эффективным способом возвращения к жизни промороженной мужской тушки является обкладывание её двумя молодыми девушками.

Методика распространения не получила. Поскольку держать бордели на боевых и спасательных кораблях на случай вылавливания сбитых «сверх-человеков» оказалось опасным. Нет, лётчиков они спасали. Но сами корабли… утрачивали боеспособность.

Поскольку пара юных валькирий мне здесь точно не светит, то из этой холодрыги придётся выбираться самому. Подниматься с этого льда, на котором я лежал в одной рубашке, и топать в одном сапоге, к моим вещичкам. Спасибо поганым — как-то удачно они актуализировали мои навыки по маршированию со связанными локотками. А вот сотрясающий тело озноб… «А он зубами «Танец с саблями» стучит» — это про меня. Судорога такая… что просто больно.

Вместо того, чтобы бежать к людям… далеко бы я в таком состоянии убежал? — я поковылял на коленях к моей одежде. К шашечке. Если руки за кисти связаны — тогда ножиком можно. А когда за локти?

Берём шашечку за рукояточку, разворачиваем её правильно и начинаем… Более всего похоже на почёсывание спины. Но по спине нельзя — дырку сделаю. И промахнуться, попасть по локтю… вредно. Там артерии проходят.

Я чуть не заржал. Какой у меня сегодня уникально широкий выбор! Хочешь — утопись. Вот уже прорубь сделана. Хочешь — замёрзни. Уже не так много осталось. А тут ещё предоставляется возможность сдохнуть от потери крови. Ткнул шашечкой не глядя и — лежи-отдыхай. Можно даже совместить все три в одном флаконе: подрезаться, нырнуть и, благостно плескаясь, спокойно замёрзнуть.

Тут вязка на локтях лопнула, и стало совсем не до смеха. Потому что стало очень больно. Всё что затекло, замёрзло, потеряло чувствительность — заболело. Очень. При каждом, даже минимальном, просто инстинктивном, движении.

«Криминальная хроника: вчера на Заречной улице неизвестный бомж принял смертельную дозу спиртосодержащей жидкости. Около полуночи окоченевший труп, лежавший на неосвещённой проезжей части, переехали «Жигули» одного из местных жителей. Опасаясь наказания за наезд на человека, водитель «Жигулей» отвёз тело к заводскому забору, где и перекинул на охраняемую территорию. Охрана предприятия, предположив криминальное нарушение охраняемого периметра, открыла по телу огонь на поражение из наличного табельного оружия. После чего вызвала «Скорую». Пострадавший был доставлен в приёмный покой районной больницы, и, как сообщил нашему репортёру дежурный врач:

— Состояние тяжёлое, но стабильное. Будет жить».

Именно это я собираюсь делать: жить.

С пятого класса помню, на вопрос: «греет ли шуба?» — ответ отрицательный. Одежда — не обогреватель, а термоизолятор. Напяливаем. Без ложных надежд на обогрев. Подвязываем портянку остатками собственных пут. А пальчики-то… мало того, что больно до крика, так и не держат совсем! Затягивать ременные узелки у себя на ноге зубами… Собратья попаданцы, кто из вас кусал себя за большой палец ноги? Просто чтоб убедиться в сохранении чувствительности? А ведь я говорил: акробатика — это хорошо! Даже лучше, чем атлетика.

Вот так, в одном сапоге, в промёрзлой одежде, используя шашечку как костыль, звеня кольчужкой в руках от непрерывного, сотрясающего всё тело озноба, я покинул место событий.

«Ползут два алкаша по трамвайным путям.

— До чего же длинная лестница попалась! — Тут сзади трамвай. Летит, звенит, гремит.

— Сейчас подвезут — лифт идёт».

У меня лифта не будет, главное — «с рельс не сойти». Со следа, которые саночки оставили. По теории — я в городе. А в реале — потеряю направление и замёрзну. Как замёрзла на моей памяти девчушка-школьница в Уренгое в трёх шагах от крыльца. Пурга была.

Вот так, не поднимая головы, не отрывая глаз от санного следа, оскальзываясь и падая на обледенелых местах, бормоча себе в полубреду разные глупости, я топал-топал и притопал. Просто стукнулся головой. Дерево. Доски. Ворота какие-то. Тут меня потащило вбок и стало верещать над ухом.

Уже внутри двора дошло — тащит меня Алу. И тащит — в избу.

— Алу. Не туда. В баню.

— Как?! Зачем?! Ты же мылся! Тебе же лечь надо, согреться, горяченького…

— Вот именно. В баню.

Я уже говорил про теплоизоляцию? Её — долой. И всем телом к каменке. Всеми частями. Обнял её как родную и хихикаю. Вспомнил картинку в Уренгое. Один из тамошних магазинов. Вдоль дли-и-инной стены — мощные трубы радиаторов отопления. Вдоль труб — ряд мужиков. Стоят прижавшись. Отогревают своё достоинство.

— Глава 197

Когда Алу молочка горячего принёс — я уже зубами стучать перестал. Так только, иногда, судорога волной по плечам.

— Алу, почему ты у ворот оказался?

— Ну… не спится… тебя нет. Думаю — может помочь надо.

— А почему на тебя хозяйские собаки не кидались?

— Так… ну… я им твою шапку кинул. Они забоялись и в конуры попрятались.

— ?!

— Курт же её всю насквозь. Запах… не отстирывается. Выкинуть придётся.

Странно. Что нормальные дворовые псы запаха князь-волка испугались — понятно. Но я не думал, что такой маленький волчонок — уже самец. В смысле запаха. У человеческих детёнышей запах меняется, когда их прикармливать всякими смесями начинают. Уж мне-то не знать! Личный рекорд — 56 пелёнок за сутки. В классике: хозяйственным мылом, ручками на доске, с провариванием и холодным прополаскиванием.

Может в этом и дело? Кормим волчонка всякими смесями — то от одной коровы молоко, то от другой… Об этом я подумаю позже.

— Алу, мне нужен молоток, верёвка, мешок и санки. Ищи.

— С-санки? Так вы ж с ними уходили!

— Найди ещё одни. Но сперва — молоток. Тяжёлый. Бегом.