Гори - Анастасия Мандрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Глупая, тебе больно, потому что у тебя ушиб ребра, – мягко возразил Ваня, касаясь подбородком моей щеки. – От взаимной любви боли не бывает, только счастье.
Мы просидели в обнимку больше отведенного нам времени, просто не могли оторваться друг от друга. За окном падал снег, а мы рассказывали друг другу о своем детстве, о светлых и чистых воспоминаниях, которые сохранились в нашей памяти. И эти воспоминания с этого вечера стали нашими общими.
Когда Ваня ушел к себе домой, мне не стало грустно или одиноко, как обычно бывало по ночам. Комната все еще хранила тепло Вани, которое он безвозмездно дарил мне, а еще, мои уши все еще слышали его обволакивающий голос, который пел мне свое новое творение:
Перепишу я правила игры,
Нарушу все устои и порядки.
Из скучных слов пускай горят костры,
Я в поиск нового отправлюсь без оглядки.
Не оглянусь, не пожалею. Нет!
Ведь сожаленье – слабого привычка.
Возьму с собой лишь старый амулет,
И выкину поломанную спичку.
И пока эта песня звучала, я чувствовала, как исцеляюсь, как полна сил идти вперед и не оглядываться.
Я выключила свет, оставив по обыкновению лишь ночник. Мягкий свет тотчас разлился по комнате. Я взяла телефон, чтобы ответить на пропущенные сообщения от Софи, и увидела еще одно. В нем было лишь одно слово “скучала” и вопросительный знак. Но не это вызвало дрожь по спине, а аватарка писавшего. Это была девушка, занимающаяся йогой, сидящей в той самой позе, которую мне не забыть никогда. Я отбросила телефон подальше от себя, как будто он представлял еще большую опасность, чем автор сообщения. Как он нашел меня в сети? Мой ник не имел ничего общего со мной, фотографий и историй, где была моя скромная персона, я не выкладывала. Казалось, я была невидимой. Как он смог меня найти среди тысячи других? В том, что это был Елисей, не было никаких сомнений. Фотография его профиля говорила сама за себя.
“Только не будь жертвой!”, – говорил мой разум. “Ты сильная”, – вспомнила я слова Вани. И они подстегнули меня к действиям. Я взяла телефон и уже хотела занести написавшего в черный список, как вдруг поняла, что можно действовать по-другому.
– Кто Вы? – отправила я и замерла в ожидании.
Ответ пришел не сразу. Я успела ответить Софи и пожелать Ване, благополучно добравшемуся домой, спокойной ночи. Мне хотелось рассказать им обоим, кто мне написал. Но это была уже моя битва, с собой и со своими страхами. А они и так поддерживали меня слишком долго.
– Ты правда не догадываешься, кто я такой? – пришло мне спустя несколько минут.
Его наигранная театральная пауза не возымела эффекта. Я стала спокойной, кажется, даже уравновешенной.
– Вы йог?
– Да! Любишь йогу? – ответил он спустя минуту.
Мое лицо скривилось. Мне показалось, что я сейчас точно знала выражение его лица, его снисходительную усмешку на тонких губах. Может, я скрытая мазохистка? Как еще объяснить то, что я отвечала этому психу, терпя его подколы?
– Нет, – напечатала я одним пальцем.
– С каких пор, Аня?
По спине побежали мурашки от своего имени на экране, зная чья рука напечатала его. Я несколько раз повторила про себя как мантру “Я сильная” и написала:
– Вообще никогда не любила, Елисей.
– Кто это?
Я разочарованно закусила губу. Конечно, он не признается. Глупо было рассчитывать на это. Он не станет выдавать себя в интернете.
– А кто такая Аня?
– Решила поиграть? Игры только по моим правилам. Ты же помнишь!
– Я вообще Вас не помню.
– Врешь… Вот интересно, ты все так же часто краснеешь? Мне так нравился твой румянец.
Я впилась ногтями себе в ладони. Какой же надо было быть дурой, чтобы подумать, что эта беседа может мне чем-то помочь!
– Ох, неужели ты сейчас покраснела? – тут же пришло еще одно сообщение, которое стало отправной точкой для ярости, полыхнувшей во мне. Я должна поставить его на место. Или сейчас, или никогда.
– Вы, известный и популярный, интересуетесь у меня, краснею ли я? Вы в своем уме?
– А что же эта прекрасная девушка сидит одна дома, а не общается со своим сопляком? Расскажи мне, он такой же идиот, как и его отец, Дмитрий Сотников?
Откуда он знает? Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Он следил за мной?
– Что не отвечаешь? Думала я ничего не знаю о тебе?
– Вы следите за мной?
– Да, у тебя мания величия, детка! Я всего лишь увидел тебя в новостях. Как себя чувствуешь после аварии, крошка?
Авария! Он узнал меня из-за той журналистки, случайно встретившейся на дороге. Дурацкие случайности!
– Я не понимаю одного. Ну знаете, что я встречаюсь с парнем. Что Вам это дает? Вы испортили столько жизней, неужели не хотите остановиться? Не боитесь сесть за решетку?
– Значит, я испортил тебе жизнь?
– Пытались. Но не смогли.
– А ты пробивная! Я тебя недооценивал. Но я тебе скажу одно, Анечка. Этот малолетка бросит тебя, и ты приползешь ко мне на коленях и будешь просить прощения за все. И если ты будешь просить очень хорошо, так уж и быть, прощу!
– Да пошел ты! Это ты должен ползать на коленях и просить прощения у каждой, кому навредил. Тюрьма – это самое гуманное, что может с тобой произойти! Со мной ты ничего не смог сделать. Ничего! Не смог!
Я отшвырнула от себя телефон. В висках продолжало стучать. Вот и все. Я физически не могла больше общаться с ним. То чувство унижения, которое он мне доставил, ушло. Мой взгляд застрял на частице не, и я долго, пожалуй, слишком долго смотрела на нее. Он не портил мне жизнь. Это делала я сама. Как долго я позволяла небольшой черной туче заслонять все небо от солнца? Я сама пряталась от света, и пора было прекратить все это. Приходили какие-то сообщения, раз за разом мой телефон вибрировал, но мне больше не хотелось иметь с ним никакого дела. Я заблокировала Елисея, отчаянно желая, чтобы у него не появились новые аккаунты, с которых он будет меня доставать. Даже если и так, я буду стараться жить дальше, не боясь чужих шагов позади себя или запаха туалетной воды из прошлого.
Я подошла к окну. Пальцы потянулись к теплому свету фонарей, проскальзывающему через стекло. Я знала, что это конец. Все точки расставлены. Прошлое не забыто, совсем нет. Оно просто принято
