Когда завидуют мертвым - Сурен Цормудян

— Девочки! Да бросьте вы это мясо пинать. Гляньте лучше на эту обезьяну в клетке!

Ее сообщницы наконец перестали бить Сквернослова и взглянули на остальных пленных. Разразившись смехом, они стали комментировать каждого из них различными унизительными репликами, не стесняясь на самые резкие слова.

— Да, Пентиселея, забавные зверушки, — хихикнула самая молодая. Та, что с длинными светлыми волосами.

— А ну, Пчелка, покажи им класс! — Лицо старшей амазонки перекосилось от усмешки, которая не могла превратиться в улыбку из-за травмы лица.

Пчелка пристально осмотрела пленников, включая лежащего у ее ног в полубессознательном состоянии Вячеслава, затем распахнула свою куртку и, задрав свитер вместе с одетой под ним теплой майкой, обнажила свои груди. Старшая амазонка со странным именем Пентиселея принялась водить по ее оголившемуся телу ладонью и при этом не сводила глаз с пленников.

— Что, козлики, нравится? Может, тоже покажете что-нибудь? — ухмылялась она.

— А им нечего показывать, — хихикнула Пчелка, — на холоде только воротнички стоят.

Все амазонки разразились полным презрения и ощущения собственного превосходства смехом.

Пчелка взглядом победительницы и хозяйки смотрела в глаза каждому из пленников. Васнецову, чей пристальный взгляд был устремлен на ее грудь, Яхонтову, который с отвращением смотрел на эту мерзкую компанию, Алексееву, который равнодушно взирал на движения руки старшей амазонки и потом повернул голову и вовсе уставился на окно под потолком. Макарову. Тот внимательно и как-то странно смотрел в глаза девице. Она задержала на нем взгляд и резко опустила свой свитер.

— Хватит с них. А то слишком много чести, — произнесла она, застегивая куртку. — Что с этим лохом делать будем?

Пчелка кивнула на Сквернослова. Тот продолжал лежать на полу, скрючившись от нанесенных ему ударов.

— Киньте его обратно в этот обезьянник, да пойдем в трапезную. Уже скоро Минерва с сестрами подойти должна. Вечером займемся этими неудачниками вплотную.

Амазонки грубо подхватили Сквернослова и так же грубо закинули его в клетку, продолжая хихикать и насмехаться. Затем удалились из помещения, комментируя в разговоре между собой все то, что произошло в этом подвале за последние четверть часа.

— Ну и твари, — пробормотал Варяг, глядя на закрывшуюся наружную дверь. — Уж лучше бы мы к людоедам каким в плен попали. Славик, ты живой?

Он склонился над товарищем.

— Да лучше бы я сдох, — простонал тот. — Как унизительно… Бабы отделали… Суки… Профурсетки хреновы…

В Надеждинске отношение к женщинам было особое. Да, они такие же полноправные члены общины. Но все-таки женщины. Их старались оградить от тяжелых работ, и особенно от работ на улице, предоставив им заботу о животных в подземном питомнике и возложив на них уход за оранжереями, где выращивалась растительная пища. Политика общины в отношении женщин строилась на том, что их надо всячески оберегать и относиться к ним обходительно и с уважением. И не скупиться на необходимую им помощь в быту и на работах. Женщины были таким же ключом к выживанию, как и тепло в жилищах и решение продовольственного вопроса. Женщины — это матери. Будущие или уже состоявшиеся. Женщины, даже пожилые и старые, — это помощницы в уходе за молодыми мамами и их детьми. Женщина — это святое.

Однако, несмотря на такое преклонение перед представительницами прекрасного пола, власть все-таки в общине принадлежала мужчинам, а разгульное поведение некоторых дам в общине не приветствовалось. Вообще подобные вещи были весьма щекотливым и сложным вопросом для их социума, но такое кажущееся ханжество было необходимо для успешного функционирования общины. Далеко не секрет, что разврат в обществе разлагает его, и в итоге общество обречено на упадок и забвение. В новых реалиях постъядерного мира и постоянной зимы это было недопустимо, ибо влекло за собой не просто распад социума, но и гибель большинства его членов. Падение нравов влекло за собой неизбежные конфликты, что тоже было фактом и горьким опытом Надеждинска, да и других подобных общин, наверное, в первые годы после ядерной катастрофы. Именно на первые годы пришелся резкий упадок в общественной морали, которая и до войны переживала не лучшие свои времена повсеместно. Первый период после катастрофы был отмечен повальной беспорядочностью в отношениях между мужчинами и женщинами и нередкими случаями насилия и убийств, едва не ставшими нормой. Это унесло множество жизней, но научило забытым понятиям сдержанности, морали и чести. Те, кто был не способен соблюдать моральные устои общества, просто были неспособны в этом обществе существовать.

Все это Николай знал с детства, потому что так воспитывали их наставники, учителя и так воспитывал его отец. Для него отношения с женщиной не могли быть чем-то иным, кроме возвышенных чувств, взаимоуважения и полного взаимного доверия. Даже мучившие его иногда инстинктивные желания побуждали в нем тягу не просто найти спутницу, но в первую очередь окружить ее заботой, нежностью и лаской. Он просто молча боготворил женский пол. И возможно, в том числе и эти его представления делали его робким в общении с девушками. Ведь так непросто начать общение с королевой или богиней. Куда проще завязать отношения, видя в женщине в первую очередь самку или охотничий трофей. Но Николай был не таким, и сейчас все происходившее с момента пленения их группы бандой амазонок сильно било по его идеалистическим взглядам, мировоззрению и полученному в родной общине воспитанию. Он был шокирован и потрясен. Он никак не мог понять, почему женщины, которые, по его понятиям, должны были олицетворять все прекрасное в оставшихся очагах сознания и разума лежащего в руинах мира, вели себя таким диким образом. И казалось, эти девицы старались перещеголять друг друга в мерзости и им явно нравилось выглядеть в глазах как подруг, так и пленников как можно большей дрянью. Что побуждало их быть такими? Его даже не столько поражала дикая злоба к москвичам жителей гадовника. Он меньше удивлялся не поддающемуся разумному объяснению поведению и непонятной мотивировке тех, кто заключил краткосрочный союз ради уничтожения миссии к ХАРПу. Острее всего его шокировали амазонки.

Васнецов больше всего думал о Пчелке. Она была его ровесницей и выделялась среди амазонок не только самым юным возрастом и длинными волосами, но и наиболее вульгарным поведением. Перед его взором она снова и снова задирала одежду, показывая свое тело и возбуждая раздражающие и злящие Николая мысли о том, что можно с этим телом сделать. Он злился на себя, презирал ее, но ее грудь и худую ладонь Пентиселеи, массирующую упругие прелести Пчелки и заставляющую его чувствовать что-то вроде перемешанного с ревностью отвращения, он забыть никак не мог. И тогда он ощущал сильно учащенное сердцебиение и не поддающееся воле разума волнение.