Лучшее за год 2007: Мистика, фэнтези, магический реализм - Эллен Датлоу

Билл вышел из комнаты Тони, повернул налево, потом пошел по коридору в сторону Салона. Мужчина в несвежей форме уборщика, стоя спиной к Биллу, снимал со стены фотографии Мэпплторпа и складывал их лицом вниз на тележку.

— Что вы делаете? — спросил Билл.

Мужчина в форме оглянулся и сказал:

— Я работаю, вот что я делаю.

У него были сальные волосы, низкий лоб, лицо в шрамах от угрей и глубокие морщины на щеках.

— Но зачем вы снимаете фотографии?

Мужчина повернулся и посмотрел на Билла. Он был шокирующе уродлив, и уродливость эта казалась частью замысла, словно он сам ее выбрал.

— Слышь, приятель, как по-твоему, с чего бы я стал это делать? Чтобы расстроить тебя? Ну, прости, если ты расстроился, но к тебе это не имеет никакого отношения. Мне велели это сделать, вот я и делаю. И дело с концом.

Он подался вперед, собираясь сделать следующий шаг.

— Извините, — сказал Билл. — Я все понимаю. Вы здесь не видели врача или медсестру? У человека с той стороны этажа удар. Ему нужна медицинская помощь.

— Паршиво, но я с врачами дела не имею. Я работаю с моим старшим, а старшие не носят белых халатов и у них нет стетоскопов. А теперь, если позволишь, я пойду дальше.

— Но мне нужен какой-нибудь врач!

— По мне, так с тобой все в порядке, — сказал мужчина, отворачиваясь.

Он снял со стены последнюю фотографию и покатил тележку сквозь металлические двери, отмечавшие границу владений, в которых правили Тесс Корриган, Молли Голдберг и их коллеги. Билл пошел за ним следом и внезапно оказался в голом коридоре, покрашенном в зеленый цвет и освещенном флюоресцентными лампами. Вдоль коридора тянулись запертые двери. Уборщик толкнул тележку и скрылся за углом.

— Есть здесь кто-нибудь, эй? — Голос Билла эхом прокатился по пустому коридору. — Человеку нужен врач!

Коридор вел в другой, а тот — еще в один, шедший мимо маленькой пустой сестринской и упиравшийся в огромную гладкую дверь с надписью «ТОЛЬКО ДЛЯ МЕДИЦИНСКОГО ПЕРСОНАЛА». Билл толкнул эту дверь, но она оказалась заперта. У него возникло чувство, что он может часами бродить по этим коридорам и не найти ничего, кроме голых стен и запертых дверей. Когда он вернулся к металлической двери и прошел сквозь нее в приватное крыло, его окатило такое чувство облегчения, что закружилась голова.

Салон манил его — он хотел сесть, хотел передохнуть и посмотреть, нет ли там уже маленьких пирожных. Он забыл заказать завтрак и от голода ослабел. Билл положил руку на стеклянную дверь и увидел неясную фигуру, сидевшую за столом. На миг сердце его похолодело, и он помедлил, открывая дверь.

Тони Флэкс согнулся в своем кресле, и прежде всего Билл Мессинджер заметил, что на критике был один из тонких больничных халатов с застежками на шее и спине. Полушинель почему-то валялась на полу. Потом Билл увидел, что Тони всхлипывает. Он закрыл лицо руками, а спина резко, судорожно вздрагивала.

— Тони? — позвал Билл. — Что с тобой случилось?

Флэкс продолжал молча плакать с сосредоточенностью и эгоизмом маленького ребенка.

— Я могу тебе помочь, Тони? — спросил Билл.

Поскольку Флэкс не отозвался, Билл осмотрел комнату в поисках источника его расстройства. Чашки, наполовину наполненные кофе, стояли на маленьких столиках, птифуры беспорядочно валялись на тарелках и на белом столе. Пока Билл смотрел, из плитки белого шоколада выполз таракан длиной чуть не два дюйма и скрылся за батренбургским пирожным. Таракан был блестящим и отполированным, как пара новых черных ботинок.

Что-то шевелилось за окном, но Билл Мессинджер не хотел иметь с этим ничего общего.

— Тони, — произнес он, — я буду в своей комнате.

Он пошел по коридору, полы пиджака болтались у него за спиной. Тяжелая, влажная тяжесть поднималась у него в груди, и показалось, что светильники сначала потемнели, а потом вновь ярко загорелись. Он вспомнил Макса, потерявшего рассудок и с открытым ртом смотревшего в окно: что тот там увидел?

Билл думал о Чиппи Трэйноре: один из его кротовых глаз кровоточил за потрескавшимся стеклом очков.

Перед входом в комнату он снова помедлил, как и перед входом в Салон, страшась, что войдет и окажется там не один. Но конечно же, он будет один, ибо, кроме уборщика, никто не мог двигаться на двадцать первом этаже. Медленно, стараясь производить как можно меньше шума, Билл проскользнул в дверь и вошел в комнату. Она выглядела точно так же, как утром, при пробуждении. На кровати валялась книга молодого писателя, мониторы ждали экстренных случаев, шторы закрывали высокое окно. Билл решил, что неистовая смена света и теней на шторах ни о чем не говорит. Капризная нью-йоркская погода, никогда не знаешь, чего ожидать. И он не слышит странных звуков, похожих на полузабытые голоса, взывающие к нему с той стороны стекла.

Подойдя к изножью кровати, Билл увидел на полу яркую обложку той самой книги, которую решил не читать, и понял, что ночью она упала с передвижного столика. Книга на кровати была без суперобложки, и сначала он вообще не понял, откуда она взялась. Вспомнив обстоятельства, при которых он увидел эту книгу — или очень на нее похожую, — Билл почувствовал омерзение, словно это был гигантский слизняк.

Он повернулся спиной к кровати, развернул кресло и вытащил из-под мышки газету. Просмотрев заголовки и не особенно в них вникая, он по привычке перешел к некрологам на последних двух страницах финансового раздела. Едва Билл перелистал страницы, над колонками газеты вознеслась фотография хитрого, вялого лица со срезанным подбородком и крохотными очками над слишком большим носом. Заголовок гласил: ЧАРЛЬЗ ЧИПП ТРЭЙНОР, ПОПУЛЯРНЫЙ ВОЕННЫЙ ИСТОРИК, ЗАПЯТНАННЫЙ СКАНДАЛОМ.

Билл беспомощно прочитал первый абзац некролога Чиппи. Карьера этого когда-то прославленного историка была уничтожена обвинениями в плагиате, и четыре дня назад мошенник совершил самоубийство, выпрыгнув из окна своей квартиры на пятнадцатом этаже в Аппер Вест-Сайде.

«Четыре дня назад?» — подумал Билл. Ему казалось, что именно тогда Чиппи Трэйнор впервые появился в Салоне. Он уронил газету, и мясистый нос Трэйнора и его кроткие глаза уставились на него с пола. Ужасный маленький человечек как будто был везде, несмотря на то что ушел. Билл чувствовал, что Чиппи Трэйнор парит за окном, как небольшой безобидный воздушный шарик с парада в День благодарения. Дети бы спросили: «Кто это?», а родители пожали бы плечами, прикрыли глаза и ответили: «Не знаю. Лев. Разве он не из диснеевского мультика?» Только он был не из диснеевского мультика, а дети и их родители не могли его видеть, и он вовсе не был симпатичным. Один его глаз был поврежден. Этот Чиппи Трэйнор, а не тот, что демонстрировал им свой зад в Салоне, парил за окном Билла Мессинджера и вкрадчиво нашептывал мерзкие, разъедающие душу тайны презираемых, низких, отвергнутых и утративших праведность.

Билл отвернулся от окна. Ему некуда идти, он знал это. И наоборот: там, куда он пойдет, будет ничто. Вероятно, оно будет очень похоже на это место, только менее комфортабельное.

Намного, намного менее комфортабельное. И, словно в это ничто, Билл протянул руку и поднял скучную коричневую книгу, лежавшую в изножье его кровати. Подтягивать ее к себе было все равно что вытаскивать из воды тяжелую рыбину, бьющуюся на леске. На обложке виднелись расплывчатые мокрые пятна, и от нее слабо тянуло ночным запахом речного берега и ила. Поднеся книгу достаточно близко к глазам, Билл повернул ее корешком вверх и прочитал название и имя автора: «В окопах», Чарльз Чипп Трэйнор. Та самая книга, для которой он писал рекламные тексты. Макс Баккарат ее издал, а Тони Флэкс расхвалил в разделе книжного обозрения воскресной «Таймс». Страниц за сто до конца из книжки торчала закладка в виде тонкого серебряного шнура с крючком на конце.

Билл открыл книгу на указанном месте, и изящная закладка скользнула вниз по странице, как живая. Потом крючок зацепился сверху за листы, и закладка закачалась над нижним краем книги. Больше не в силах сопротивляться, Билл начал читать отдельные предложения, потом прочел два длинных абзаца. Этот кусок, без сомнения, возник из устных рассказов, в нем описывалось странное событие из жизни молодого мужчины, которое случилось за много лет до того, как его призвали в вооруженные силы. В сосновом лесу Восточного Техаса он набрел на странный дом, и его так встревожило то, что он увидел в окне, что в следующий раз он принес с собой ружье. Билл понял, что никогда не читал этот кусок. В сущности, он написал свой рекламный текст, просмотрев первые две главы. Он подумал, что Макс прочел еще меньше, чем он сам. И Тони Флэкс, спеша к назначенному сроку, вероятно, проглядел лишь первую половину.

В конце рассказа бывший солдат сказал: «Много раз в последующие годы я думал об этом случае, и мне всегда казалось, что человек, которого я застрелил, был я сам. Мне казалось, что я попал в свой глаз, и кровь лилась из моей собственной глазницы».