Секретарь старшего принца 3 (СИ) - Свадьбина Любовь

Ступени лестницы были неодинаковыми: уже и шире, выше и ниже, эти волнообразные выступы ещё и покрашены оказались не по форме, из-за чего их очертания терялись, и трудно было увидеть край ступени. Позади, споткнувшись, выругался Фергар, а гвардеец запнулся стоически молча. Но дворецкий шёл спокойно и ровно, словно лестница была самая обыкновенная.

Надежда, что на втором этаже это безумие закончится, с треском провалилась: здесь к неровным волнам чёрно-белой раскраски добавились яркие, несочетающиеся цвета, магические сферы с пульсирующим сиянием и зеркала – бесчисленное число зеркал. Из стен они выступали неровными изогнутыми гранями, разбивая наши отражения на непропорциональные куски, создавая иллюзии ответвлений. Я не сразу поняла, что в коридоре расположены колонны из зеркал.

Свет то разгорался ярче, то затухал до лёгкого полумрака. Везде со всех сторон я видела кусочки Халэнна и своих спутников: то ровные, то искажённые, то вдруг возникающие в полный рост совершенно нормальными. Все эти образы плясали, двигались сами по себе, потому что стены, похоже, не стояли на месте. Ещё и цветные полосы произвольно меняют окраску то на другой кислотный, то на чёрный.

Броншер-Вар Конти – больной ублюдок! Меня мутило всё сильнее. Страхи обострились: Неспящие, если на меня бросятся Неспящие – я этого даже не пойму! Свет затухал и разгорался ярко-ярко, осыпая нас режущими глаза отсветами. Взглядом я цеплялась за отражения следующих за мной спутников, благо выступающие из стены зеркала позволяли их заметить. При засилье чёрных полос наиболее заметным оставался алый мундир гвардейца. Я прислушивалась к их шагам. В момент полумрака промелькнули и исчезли модифицированные зубастые псы – то ли отражение, то ли иллюзия, но мои офицеры немного испугались. Ниль цветом лица сравнялся с белыми волосами, и его стало ещё труднее замечать в отражениях.

Казалось, даже чёрно-белый дворецкий впереди искажается от этого всего. Он свернул, я свернула за ним, но там вместо коридора был закуток, нашпигованный нашими отражениями. Пришлось снова поворачивать – опять мы отразились в полный рост, свет снова почти погас, а дворецкий свернул. И в этот раз – уже в коридор. Такой же зеркальный, с пульсирующим освещением и движущимися зеркалами. Опять потемнело. Офицеры и гвардеец даже остановились, увидев продолжение мерзкого коридора, помедлили несколько мгновений – и пошли за мной дальше. Свет разгорелся ярко, почти ослепительно, а потом стал затухать.

От этого мельтешения не просто мутило, я задыхалась – так хотелось вырваться отсюда. И была уверенность, что Броншер-Вар наблюдает за нашим движением, чтобы посмотреть, как мы переносим интерьер его особняка. Наверняка ему доставляло удовольствие смотреть, как гостям тошно и страшно. Не удивлюсь, если он загонял сюда жертв – поглумиться. Возможно, травил в этом коридоре кого-нибудь бесправного своими псами: например, девушек из весёлого квартала.

И не исключено, что эта мысль пришла мне в голову из-за того, что я случайно поймала ментальный отпечаток такого «развлечения».

Ещё один поворот – и мы оказались в коротком коридоре, конец которого отразил и дворецкого, и меня, и следующих за мной офицеров и гвардейца-медведеоборотня в ярко-красном мундире. Дворецкий отступил. Отражения дрогнули и поползли в стороны, одним махом нас стряхнуло с зеркальных плоскостей: двери открылись, и за ними был почти нормальный зал: с зеркалами, но без сумасшедших узоров. Там в расшитом золотом камзоле Броншер-Вар Конти весь в кружевах и с зализанными тёмными волосами восседал на кресле, поглаживал лежащего у ног модифицированного пса. Казалось, зверюга улыбалась, выставив передние ряды треугольных острейших зубов. На одноногом столике поблёскивали бутылка вина, два бокала. Было и второе кресло.

Пожалуй, это первый раз, когда я рада видеть графа, потому что это означало конец пути по тошнотворному коридору. Я зашагала дальше, миновала поклонившегося дворецкого. За мной шли офицеры и медведеоборотень.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В зале мы снова отразились в гранях зеркальных колонн и полосах зеркал на стенах. Я смотрела в блестящие глаза улыбающегося Броншер-Вара, и кулаки сжимались от желания выбить его ровные белоснежные зубы.

Он щёлкнул пальцами, мои запястья обвило нечто холодное и тяжёлое, застыло на них камнями. Опустила взгляд: чёрные змеи-браслеты, блокирующие магию.

Что Броншер-Вар творит?

Я вскинула голову, но меня отвлекло движение в зеркалах. Даже не движение, а мгновенная смена цветовых пятен сразу в нескольких местах. И я лишь через мгновение сообразила, что это изменились отражения моих спутников: пропал ярко-красный, переменились фигуры, чёрные мундиры стали цветными камзолами с кружевами.

Сердце ухнуло куда-то вниз. Я резко обернулась, и лёгкие сковало спазмом: за мной по-прежнему стояли пятеро, но это не мои офицеры, не медведеоборотень. Это были другие существа. С алыми глазами новообращённых вампиров. Их бледные лица ощерились клыкастыми ухмылками.

Вампиры. Вместо моих спутников стояли самые настоящие вампиры.

В зале началось движение. Я не могла шелохнуться от сковавшего меня ужаса, только краем глаза видела, что из раскрывающихся в стенах дверей выходят ещё вампиры.

Глава 48

 «Не может быть, этого просто не может быть», – я не могла вдохнуть, шевельнуться, моргнуть. Алые глаза, бледная кожа, клыки – они парализовали меня своим видом, и когда всё крутанулось, и передо мной вновь оказался столик, сидящий Броншер-Вар Конти со своим псом, а ещё – его бледный клыкастый спутник с тёмными глазами, что свидетельствовало о его длительном пребывании в статусе вампира, я не сразу сообразила, что меня развернули телекинезом.

Я этого не уловила!

– Как приятно видеть вас испуганным, дорогой граф Халэнн, – Броншер-Вар отсалютовал мне бокалом.

Вампиров было много, невообразимо много для одного места, словно мы оказались в вампирских кантонах. Они были везде, окружали меня со всех сторон. Их пылающие радужки… зубы… И бесполезно напоминать себе, что новообращённые вампиры не вошли в силу и их скорость мало отличается от моей: мне всё равно страшно, и казалось, сердце остановится. Когда мои руки крепко схватили и развели в стороны, оно на несколько мгновений застыло. А вампиры, держащие меня, засмеялись.

– …без этого надменного драконьего вида, – продолжал Броншер-Вар, – без пренебрежения во взгляде.

В глазах темнело. Не темнело – это образы лезли из памяти: мой замок, родные комнаты, и кровь, кровь всюду!

И голос Броншер-Вара просачивался в видения, в воспоминания, пульсировал вокруг, во мне, в каждой оцепеневшей мышце:

– …Если бы, граф, вы не были столь надменны, если бы не прошли мимо, когда я требовал – и справедливо! – освобождения из дворцовой ловушки, если бы вам хватило ума и чести извиниться за свою грубость – сегодня для нашей встречи я бы не пригласил своих дорогих друзей…

Брызги крови на стенах, полу. Целые потоки крови. И тела… оторванная рука…

Воздуха не хватало. Главное – не упасть в обморок, не остаться совсем беспомощной среди них, хотя от страха хотелось забыться, не видеть ничего.

– …Но вы, граф Халэнн, предпочли показать свой дурной драконий нрав, и поэтому я не отказал себе в удовольствии пригласить этих юных вампиров на встречу с вами. Так сказать, посмотреть, как вы себя среди них чувствуете, и поверьте, результат мне нравится, очень нравится.

Кровь везде, её резкий металлический запах. И тела. Искажённые мукой лица – такие страшные, что сознание отказывается их признавать… Но я понимаю, я знаю: это они, и они мертвы… навсегда…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Слёзы. Как очаровательно! – обрадовался Броншер-Вар, сквозь нарастающий в ушах гул прорвался клёкот хлопков, словно кто-то аплодировал. – Браво! Правда, я ожидал более эмоциональной реакции, а не того, что вы лишь застынете в таком непритворном ужасе. И это ведь только новообращённые, они ещё только готовятся вступить в славный орден Неспящих, а вы уже боитесь их так, что забыли о своей драконьей сущности…