Эндшпиль - Дэн Симмонс

В то время как Хэрод крутился и ерзал, стараясь не утратить контакт с женщиной и доставить ее в нужное место, остальные сидели, свободно раскинувшись в своих креслах за огромным круглым столом Игровой комнаты. Заставив ее остановиться приблизительно в центре круга, он вытер пот со лба и скул, кивнул и переключил внимание на происходящее в комнате.

– Очень хорошо, – снисходительно прокомментировал К. Арнольд Барент, – похоже, мы готовы. Правила всем вам известны. Если кому-то удастся дожить до рассвета, но он никого не убьет при этом, игрок получает пятнадцать очков, а суррогат ликвидируется. Если ваш суррогат набирает сто очков путем ликвидации остальных до рассвета, он.., или она могут быть использованы по вашему выбору в следующей игре. Надеюсь, нашим новым игрокам это понятно?

Вилли улыбнулся. Хэрод коротко кивнул.

– На всякий случай напомню. – Кеплер положил руку на стол и повернулся к Хэроду. – Если ваш суррогат ликвидируется на ранних этапах, остальную часть Игры можно наблюдать по монитору из соседней комнаты. В северной части острова расположено более семидесяти камер. Так что обзор достаточно хороший.

– Однако он все же меньше, чем для тех, кто продолжает Игру, – промолвил Саттер. Лоб и верхняя губа священника покрылись капельками пота.

– Джентльмены, если мы готовы, – сказал Барент, – через тридцать секунд взлетит ракета. Мы начинаем по ее сигналу.

Все, кроме Хэрода, тут же закрыли глаза и мгновенно установили контроль, в то время как он большую часть тридцатисекундной готовности потратил на восстановление контакта.

Когда же он очутился в сознании амазонки, ощутил дуновение ветерка на ее обнаженной коже, почувствовал, как твердеют ее соски от прохлады ночного воздуха, то увидел, что к ней склонился Дженсен Лугар. Он посмотрел на нее со злобной ухмылкой и голосом Вилли Бордена произнес:

– Ты будешь последним, Тони. Я приберегу тебя напоследок.

Затем в трехстах футах над покрывалом пальмовых ветвей взвилась красная ракета, четверо человек пришли в движение, и Хэрод, развернув свою женщину, заставил ее стремглав броситься в джунгли на север.

Часы проходили в лихорадочном мелькании ветвей, жужжании насекомых и наплывах страха – его собственного и его суррогатки. Это был бесконечный бег без разбору сквозь заросли и трясину. Несколько раз Хэроду казалось, что он уже достиг северной оконечности острова, но всякий раз, выходя из-под деревьев, он обнаруживал перед собой колючую проволоку охранной зоны.

Он попробовал было разработать какую-нибудь стратегию, чтобы черпать энтузиазм в определенной последовательности действий, но, по мере того как ночь двигалась к рассвету, понял, что способен лишь блокировать боль в окровавленных ногах и исцарапанном теле своей суррогатки и заставлять ее бежать дальше, сжимая в руках тяжелую бесполезную палку.

Игра шла не более получаса, но тут до Хэрода донесся первый крик – всего футах в пятидесяти от зарослей сахарного тростника, где он спрятал свою женщину. Минут через десять он заставил ее выползти оттуда на четвереньках и наткнулся на труп полного блондина, которого использовал Саттер, – голова его была повернута на 180 градусов, а красивое лицо вдавлено в землю.

Несколько минут спустя, выбравшись из болота, кишевшего змеями, женщина Хэрода издала истошный крик, когда на нее набросился высокий худой пуэрториканец Кеплера и принялся колотить ее тяжелым бревном. Хэрод почувствовал, что она падает, постарался увернуться, но сделал это недостаточно проворно, и очередной удар пришелся ей по спине. Хэрод заблокировал боль, но ощутил, как по всему ее телу разливается странная немота. Пуэрториканец безумно захохотал и поднял свое бревно, чтобы нанести последний удар.

Из темноты вылетел дротик – очищенная от коры и заостренная ветка – и проткнул пуэрториканцу горло. Там, где только что виднелся его кадык, торчало четырнадцатидюймовое острие. Суррогат Кеплера схватился за горло, повалился набок в густые заросли папоротника, дважды дернулся и замер. Хэрод заставил свою женщину подняться на четвереньки, затем встать на одно колено, когда из зарослей вышел Дженсен Лугар. Он выдернул окровавленный дротик из горла пуэрториканца и направил острие прямо в глаз женщине.

– Остался еще один, Тони, – произнес черный великан, и его обнажившиеся в улыбке зубы блеснули в лунном свете, – а потом будет твоя очередь. Наслаждайся пока охотой, друг мой. – Лугар похлопал суррогатку Хэрода по плечу и исчез, растворившись во тьме.

Хэрод заставил женщину подняться и пуститься бегом по узкой полоске пляжа – его уже не заботило, что ее могут увидеть. Спотыкаясь о камни, корни, то и дело падая в воду, она неслась, не разбирая дороги, подальше от того места, где, по мнению Хэрода, должен был скрываться Лугар, то есть Вилли.

Человека Барента с армейской стрижкой и телосложением борца он не видел с самого начала Игры, но инстинктивно ощущал, что в схватке с Лугаром шансов у того мало. Отыскав прекрасное укрытие в заросших виноградником руинах старой плантации, Хэрод уложил искромсанное и израненное тело своей марионетки на подстилку из листьев и папоротников у обгоревшей стены, в самом дальнем углу развалин. Пусть он не получит очки за убийство, но пятнадцать очков за то, что он выживет до рассвета – его, а когда охранный патруль Барента ликвидирует амазонку, ему уже не надо будет находиться с ней.

Уже почти рассвело, и Хэрод вместе со своей суррогаткой начал дремать, мутным взором глядя в просвет между листьями на то, как меркнущие звезды сменяются утренними облачками, когда перед ним возникло улыбающееся людоедское лицо Дженсена Лугара. Огромной лапищей он схватил женщину за волосы и швырнул ее на груду остроконечного булыжника. Хэрод закричал.

– Игра окончена, Тони, – промолвил Лугар-Вилли, и его черное тело, блестящее от пота и крови, затмило просвет.

Перед тем как свернуть женщине шею, Лугар избил ее и изнасиловал. Изнасилование было разрешено, но очков не приносило. Игровые часы показали, что амазонка скончалась за две минуты и десять секунд до наступления рассвета, таким образом Хэрод лишился положенных пятнадцати очков.

***

В понедельник игроки встали поздно. Хэрод проснулся последним – в каком-то полузабытьи побрился, принял душ и перед самым полуднем спустился в изысканный буфет, откуда доносились голоса остальных четверых игроков, – все поздравляли Вилли. Кеплер смеялся, клянясь отомстить в следующей партии;

Саттер утверждал, что это новичкам всегда везет; Барент с открытой улыбкой заверял Вилли в том, насколько приятно видеть его снова в этом обществе. Хэрод попросил бармена налить ему две порции “Кровавой Мэри” и задумчиво устроился в дальнем углу.