Хрустальная пирамида - Содзи Симада
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В большом коридоре есть идущий вдоль стены несколько приподнятый «тротуар». В нем проделан ряд квадратных отверстий. Как сказал мне мой друг, долгое время не понимали, для чего эти отверстия нужны. Пол считал, что в эти отверстия вставлялись деревянные брусья, которые служили опорами для сооружения гигантской деревянной конструкции, заполнявшей все помещение. Через равномерно расположенные щели этой конструкции воздух и пламя могли распространяться беспрепятственно. На макете нам удалось довольно точно ее воспроизвести. То есть Пол считал, что большой коридор представлял собой огромную печь. Другие проходы были для этого слишком тесны, и огонь не мог разгореться в них с достаточной силой и распространяться так, как это было нужно. Поэтому предусмотрели это расширение. Этим же целям служили комнаты царя и царицы.
— Теперь это совершенно очевидно, правда? Пирамида Хуфу сначала служила насосом. Пол предложил самую верную трактовку, — сказала Леона.
— Это понятно. А решетчатая дверь? — пробормотал оператор третьей камеры Джеймс О’Коннел.
— Чтобы вода легко проходила…
— Кто же это сделал? — громко крикнул сзади главный оператор Брайан Уитни.
— Это самый главный вопрос, господин Митараи: кто преступник?
— Вопрос простой. Если суммировать все сказанное, вывод очевиден. Это тот, кто в ночь урагана был рядом с печью. С точки зрения логики, это единственно возможный вывод. Пробка, закрывающая печь, есть только в одном месте. Этому человеку нужно было иметь физическую возможность открыть пробку, поджечь горючий материал, быстро снова закрыть пробку и, рассчитав время, когда пирамида полностью заполнится водой, опять открыть пробку.
— Это тот, кто в процессе съемок в помещении во время урагана поднимался на второй этаж, — робко сказал первый оператор Эдвард Фринбл.
— Там был только один человек. Всего один член группы поднимался туда, чтобы проверить работу второй камеры, управляемой компьютером, — произнес Джеймс О’Коннел.
— Это же Стив Миллер, — тихо, но уверенно сказал главный оператор Брайан Уитни.
— Надо же, Стив Миллер, — тоже тихо сказал режиссер Тофлер.
— Стив Миллер… — пробормотала Леона.
— Значит, Стив… — произнес Эрик Бернар.
Их голоса, даже говори они еще тише, услышал бы любой. Такая установилась тишина. Речь шла о единственном отсутствующем здесь члене съемочной группы, о единственном человеке, от которого не было никаких вестей, — о втором операторе Стиве Миллере. Этот вывод ни у кого не вызвал сомнения. Значит, поэтому он пропал!
— Так получается, что Ричарда Алексона убил Стив Миллер. Но почему? — Режиссер Тофлер задал Митараи вопрос, который интересовал всех членов группы. — Почему этот тип вдруг убил мистера Алексона?
— Вот генеалогическое древо Стива Миллера.
Митараи развернул материалы, которые Леона привезла ему в гостиницу «Мена Хаус Оберой».
— Миллеры были весьма обеспеченной семьей, владели особняком в Филадельфии. Судя по этому генеалогическому древу, они происходили из английской знати. Им принадлежали четыре угольные шахты в Уэльсе, леса, а также виноградники на юге Франции. Однако прадед Стива Миллера в самом расцвете сил, когда ему было за тридцать, утонул на «Титанике» в Атлантическом океане. С этого момента начался упадок семьи, забастовки рабочих на шахтах и виноградниках происходили одна за другой, бизнес покатился под гору, и к тридцатым годам Миллеры лишились большей части своего состояния. Стив вырос в бедной квартире в Новом Орлеане и окончил кинематографический институт, живя на стипендию и случайные заработки. Между прочим, его прадед Дэвид Миллер не собирался плыть на «Титанике». Ему прислал билеты и уговорил присоединиться к путешествию другой переселенец в Филадельфию, приятель по английскому высшему обществу Роберт Алексон. Роберт — дед Ричарда.
— И что же? За это? — раздались удивленные голоса коллег-операторов. — Он отомстил за прадеда, которого даже в глаза не видел? Или это было возмездие за горе, которое испытывали его родители?
— Не могу поверить, чтобы из-за этого он убил человека, — сказал Эдвард Фринбл.
— Но той ночью он и правда действовал один. Хотел подняться на второй этаж во время съемки и совершенно очевидно избегал работать вместе с нами. Может быть, один поднимался на башню и незаметно готовился, — сказал Джеймс О’Коннел.
— И что, он в одиночку провел всю эту подготовку? Обнаружил ходы внутри пирамиды, о существовании которой никто и не подозревал, притащил туда дерево, поменял дверь на втором этаже на решетчатую, облил все бензином… — сказал Эрвин Тофлер.
— Если он собирался это сделать, то времени на подготовку у него было достаточно, — сказал Брайан Уитни. — Решение снимать на Бич-Пойнт, да еще и в бурю, приняли за пару месяцев до начала сезона ураганов. Если в этот момент он знал о существовании внутренних проходов, то мог потратить на подготовку кучу времени.
— Невероятно! Такой тихий человек… — снова сказал режиссер.
— Но мистер Алексон действительно умер. И умер от утопления. Как ни трудно в это поверить, но это факт. Остается только признать это, — сказал Эдвард.
Режиссер кивнул.
— Подождите, пожалуйста, — раздался голос сзади. Все разом повернулись на его звук. Говорил Рикки Сполдинг. — Получается, что Ричард Алексон умер в самый разгар урагана. Так ведь?
Митараи уважительно кивнул, чтобы было видно в заднем ряду.
— До того как его обнаружили, прошла целая ночь и день, в комнате было совершенно сухо, а постель и пижама господина Алексона были только слегка влажными. Одна подвешенная к потолку керосиновая лампа была единственным бессловесным свидетельством того, что комнату до самого потолка наполняла вода, — сказал он.
— Значит, это было ночью четырнадцатого августа или утром пятнадцатого?
Митараи опять кивнул.
— А обнаружили его после одиннадцати вечера пятнадцатого.
— Но это странно. Мы не можем поверить. Скажу, почему. Примерно в десять утра пятнадцатого августа мы через дверь слышали голос мистера Алексона своими ушами.
Все головы, смотревшие на Рикки, мгновенно повернулись к Митараи. Он встал, посмотрел под ноги и заходил по сцене.
— Если так, то все это произошло после того, как вы слышали этот голос. И пожар внутри пирамиды, и затопление комнаты Алексона, — сказал Брайан Уитни.
— Не говори глупостей, — сказал Тофлер. — После десяти утра море было как зеркало, стояла полная тишина. Если б это случилось тогда, этого не мог бы кто-нибудь не заметить. Шум вспыхнувшего пламени, потоки воды, крики мистера Алексона… Наконец, вода, текущая из окна его комнаты. Это было невозможно после того, как ураган прошел. Все это он мог проделать только под проливным дождем.
— Да и если б вода залила комнату после десяти утра, — заметил Эрик Бернар, — думаю, что к моменту обнаружения трупа комната не могла бы высохнуть.
— Само собой. Убить Ричарда Алексона надо было во что бы то ни стало ночью, в разгар урагана, — сказал Эдвард Фринбл.
— Тогда что за голос я слышал?
— Это был призрак. — Митараи наконец вмешался в дискуссию. Он сказал это так уверенно, что шум в студии моментально стих.
— Что вы сказали? — спросил Рикки Сполдинг.
— Вы слышали голос призрака.
Грузный охранник раскрыл рот.
— В Японии известно много случаев психических явлений такого рода, — сказал Митараи с иронией, — и в Америке они часто встречаются. Ведь, говорят, в доме Алексонов в Филадельфии даже устроен лабиринт, чтобы запутать призраков, которые появляются там слишком часто. А вы всего лишь слышали голос.
— И что, вы хотите сказать, что все мы трое одновременно слышали голос призрака? — не выдержав, закричал Сполдинг.
Однако в глазах начальника полиции Нового Орлеана такое развитие событий выглядело очень даже неплохо. Он неожиданно одобрительно улыбнулся Митараи и затрясся всем своим грузным телом.
— Да ладно, Рикки; вот если б ты только один слышал, это была бы проблема. Повезло, что приятели были
