Забавы марионеток (сборник) - Елена Малиновская

– Эта история началась более тридцати лет назад, – наконец очень тихо проговорил Луциус. – Я тогда еще не родился. Как думаешь, Доминика, что такого страшного мог натворить ребенок, который был еще во чреве матери, когда за ним отправили одного из лучших исполнителей из числа наемных убийц?

– За ребенком отправили наемного убийцу? – переспросила я, недоуменно вздернув брови. Кашлянула и исправилась: – То есть, насколько я понимаю, убить пытались беременную женщину, не желая допустить рождения ребенка. И это произошло здесь, на Нерии?

– Наверное, ты не в курсе, но эта братия частенько выполняет так называемые грязные заказы от государства. – Луциус насмешливо фыркнул при виде удивления на моем лице. – Когда проблема слишком серьезна, а марать ручки не хочется, то зачастую на помощь зовут именно их.

– Не думала, что в вашем мире используют подобные методы, – медленно протянула я.

Что скрывать очевидное, сказанное Луциусом не укладывалось в моей голове. В моем представлении Нерий всегда был оплотом законности. Неужели в столь правильном мире существуют подобные мерзости? Как-то не верится, если честно.

– А чем Нерий отличается от остальных миров? – Луциус устало пожал плечами. – Да ничем, в сущности. Поэтому да, Доминика, здесь используют подобные методы и намного чаще, чем ты могла бы представить. Как говорится, в вопросах удержания власти любые способы хороши. Просто на Нерии подобные жестокие забавы прячут от общества чуть лучше, чем в других мирах.

Я молча смотрела на Луциуса, ожидая продолжения. Да, начало было не из приятных, но я не совсем понимала, при чем тут какой-то ребенок и история его жизни. То, что в вопросы политики лучше не лезть, я знала и до этого. Да что там, я и до сего момента прекрасно понимала, что никакой правитель не может быть всеблагим и всемилостивым. Иначе он очень быстро лишится престола, а то и собственной головы. Наверняка в прошлом всех правителей, бывших, настоящих и даже будущих, имеются подобные темные пятна. Неприятно, некрасиво, но что поделать. Главное, если ты простой смертный – то держись подальше от всех этих историй.

Однако Луциус не торопился продолжать. Вместо этого он смотрел на меня, задумчиво покачивая бокалом, к содержимому которого пока даже не притронулся. Так, словно ожидал от меня какой-то реакции.

Неожиданно в голове что-то щелкнуло, и я приглушенно охнула от догадки. Нет, наверное, я действительно потеряла слишком много крови и слишком утомилась за этот день. Иначе почему не замечаю очевидного?

– Ты хочешь сказать, что убийцу послали за тобой? – проговорила я. – И твоя мать чудом избежала гибели? Верно?

– Спишу твое сегодняшнее скудоумие на последствия раны и недавних потрясений, – милостиво обронил Луциус. – Только не возгордись от своей потрясающей догадливости.

Я поморщилась от откровенно язвительного тона Луциуса, но в перепалку вступать не стала. Сдается, он всячески пытается оттянуть момент неизбежного признания, вот и медлит, цепляясь к любой мелочи.

– Да, тем ребенком был я. – Луциус, убедившись, что я проглотила его колкость, осторожно пригубил вино. Его рука при этом затряслась так сильно, что он случайно запачкал ворот своей рубашки красными винными пятнами, но, по-моему, даже не заметил этого. Затем он несколько раз глубоко вздохнул и, наконец, мрачно признался: – Мою мать звали Таилия Бригз.

Мои брови сами собой поползли наверх. Бригз? Но ведь именно такая фамилия была у Элмера. Да, по-моему, и у бедняжки Патрисии, убитой в прошлом году, она звучала так же. Уж не является ли мой бывший компаньон родственником Луциусу?

– Нет, ни Элмер, ни Патрисия не являются моими родственниками, – произнес Луциус, без особых проблем угадав причину моего замешательства. Вкрадчиво добавил: – Но вообще, я удивлен. Неужели Элмер не сказал тебе, что его настоящая фамилия – Ритон? Фамилию Патрисии я, признаюсь честно, запамятовал. Вроде бы Эйчер. Я уже очень давно называл ее исключительно по имени, поскольку иное обращение выглядело бы несколько… э-э-э… неуместно, учитывая наши более чем близкие отношения. А Бригз… Это был их общий псевдоним для внедрения в микаронское общество и дальнейшего знакомства со Стефаном и его семьей.

– Понятно, – медленно протянула я. Не удержалась и досадливо цокнула языком.

Ну Элмер, ну проходимец! Год, целый год он жил в моем доме, пользовался моим гостеприимством и при этом даже не удосужился назвать свою настоящую фамилию! Хотя я тоже хороша. Могла бы догадаться, что раз Элмер и Патрисия в действительности не являлись матерью и сыном, то и фамилии у них наверняка разные. Впрочем, меня несколько извиняет тот факт, что все мои думы были слишком заняты Луциусом и попытками разгадать его дальнейшие планы в отношении меня.

«Не будь слишком сурова к парню, – неожиданно попытался оправдать Элмера глас моего рассудка. – За этот год ты ни разу не назвала его по фамилии. Он, должно быть, уже и сам забыл, что не представился тебе по-настоящему».

Да, но при всем этом Ивар, который якобы арестовал Элмера в моей хекской квартире, тоже назвал его ненастоящей фамилией! По всей видимости, Элмер все-таки опасался, что его будут искать. Как я уже говорила, магов высшего уровня подчинения не принято так просто отпускать со службы. Вот мой приятель и не придумал ничего лучшего, как продолжать использовать псевдоним, пытаясь таким образом запутать следы. Кстати, неплохая задумка, но не совсем удачная. Он ведь должен был осознавать, что его начальник помнит ту фамилию, под которой его внедряли в микаронское общество. Но с другой стороны, вряд ли Элмер догадывался, что истинный виновник всех его бед – именно Луциус.

– Знаешь, вообще, это очень забавно, – произнес Луциус, глядя куда-то поверх моей головы. – Игры подсознания, или как это можно еще назвать. Я так долго старался забыть свою настоящую фамилию, что невольно использовал ее как псевдоним для Патрисии и Элмера. И лишь когда план действий был утвержден на самом верху и менять уже больше ничего нельзя было, я понял, почему все это казалось мне таким знакомым. Однако не суть. Прошлогодние события имеют к моему прошлому весьма опосредованное отношение.

И Луциус вновь надолго замолчал, подняв бокал и разглядывая меня через переливы вина.

Я прикусила язык, удерживаясь от желания поторопить его. Ну и долго еще будет продолжаться это бесконечное блуждание вокруг да около? Мы когда-нибудь перейдем к сути или нет?

– При разработке легенды для Патрисии и Элмера я тоже использовал слишком много деталей из собственного прошлого, – наконец обронил Луциус. – Думаю, эта история будет тебе уже знакома. Мать родила меня очень рано. Она никогда не рассказывала мне, кто же мой отец. Да что там, эта тема вообще была под запретом в нашей семье. Уже с самого раннего детства я понимал, что если заговорю об этом – то мать будет долго и безутешно плакать. А рос я очень смышленым мальчуганом и не хотел зря расстраивать ее. Хотя, признаюсь честно, многое удивляло меня в нашей жизни. Мы часто переезжали с места на место, поэтому у меня никогда не было друзей. Самое долгое время, которое мы провели в одном городке, – всего полгода. И то потому, что я сильно заболел и мать просто боялась пускаться в новое путешествие. Матушка никогда и ни с кем не водила близкого знакомства. С соседями поддерживала вежливые, но отстраненные отношения. Разговоры по душам и милые женские сплетни? Нет, нет и еще раз нет! Флирт и романтические встречи, не говоря уж о чем-то большем? То же самое, хотя матушка была очень красива. Стоило мне только поверить, что уж на этом месте мы задержимся хоть на пару лет, как она в один миг срывалась, собирала наши небогатые пожитки, и мы, ни с кем не простившись, уезжали. Чаще всего под покровом ночи, чтобы избежать ненужных расспросов.

Луциус сделал большой глоток из бокала, почти осушив его. Затем подошел к столику и небрежно плеснул себе еще. В этот момент я вспомнила, что он наливал вино и мне, поэтому осторожно пригубила напиток. На губах разлилась приятная терпкая сладость.

– Все дети любопытны, – глухо продолжил Луциус. – И я, естественно, не был исключением. Понятное дело, я много расспрашивал мать о том, почему мы живем именно так. Я видел, что другие семьи многие годы, а то и поколения проводят на одном месте, буквально врастая в него корнями. Фигурально выражаясь, конечно. Я с завистью наблюдал за соседскими мальчишками, с которыми мне не разрешали дружить. Каждый раз, приезжая в новый город, я мечтал, что уж на этот раз нам никуда не придется уезжать. Что однажды матушка обнимет меня и скажет – ну что, дружок, привыкай, больше нам не надо мотаться по свету, мы остаемся здесь.

Луциус сделал еще несколько жадных глотков вина. Затем поставил бокал на стол около початой бутылки и опять отошел к окну.

– Когда мне исполнилось семь, начали проявляться мои магические способности, – сухо сказал он. – И тогда же матушке пришлось объяснить наше постоянное бегство. Поскольку дальнейшее ее молчание могло стоить нам жизни. – Луциус крепко зажмурился, набираясь решимости, затем выпалил на одном дыхании: – Я – универсал. Маг вне категорий.