Ты меня бесишь (СИ) - Еленова Полли

Соня выдыхает, успокоенная тем, что ей не придётся видеть отца хотя бы сегодня.

— Хорошо… Кейт, спасибо.

***

Сегодня она Вероника, и время у неё ограничено лишь днём, можно не торопиться, но что-то тянет её к этому странному особняку, что похож на белый замок.

Сейчас у неё при себе лишь пистолет в кармане широких в бёдрах штанов камуфляжной расцветки. Она проберется в дом и застрелит белобрысого типа, тут уж винтовка ни к чему.

Под глазами, сейчас зеленоватыми, блестят белые капельки страз, словно слёзы. Что странновато смотрится с кудрями рыжего парика. Она походит на грустного клоуна.

Вероника вздрагивает, услышав, как отворяются ворота и замирает, прижавшись к стене. Но это не требуется, девушка, что идёт к крыльцу, не смотрит по сторонам. Увидев её, Вероника замирает и вцепляется в стену.

Она никогда не чувствовала ничего подобного. Удар сердца будто пробивает рёбра. Ей настолько не по себе. Ведь в дом человека, которого она собирается убить, заходит её собственная копия.

И она — его дочь.

Вероника судорожно сглатывает, пальцы начинают подрагивать. У неё есть родственники.

Разве не прекрасно?

Если бы за невыполненное задание не ждала моментальная смерть.

***

Айрин отправилась за покупками на фермерский рыночек, хочет приготовить что-то особенное на ужин. Маркус находит это милым, и решает пользоваться без стеснений всеми благами совместного проживания с женщиной. Почему бы и нет?

Правда, цветы, теперь понатыканные по углам дома, раздражают.

Но несколько месяцев это можно и потерпеть.

Он встречает Соню с довольной улыбкой.

— Вижу, ты нашла место, чтобы собраться с мыслями и придти в себя. Это хорошо, потому что я тебя успокаивать не собираюсь. Немного разочарован, что это в принципе нужно, но да ладно, пройдём за мной.

Соня садится на диван в его кабинете и ждёт, потому что разрешения говорить ей не давали.

— Я навёл справки насчёт той семьи, которую ты нашла. Спасибо за наводку, кстати. Они довольно скрытные, так что от тебя тут есть польза. Отец твоего ухажера, от которого он и унаследовал силу, живёт уже не одну сотню лет, если не тысячелетия, и его преступления будет слишком утомительно перечислять.

Маркус тянется за распечатанным файлом для наглядности и всё же даёт дочери общее представление:

— Он занимался контрабандой, грабежами, брался за любую грязную работу, создавал и распостранял наркотики для себе подобных. Не нередко из-за него гибли и простые смертные, что недопустимо.

Соня вспоминает этого устрашающего и обаятельного мужчину, который заботится о Маке и о жене, а затем в мыслях всплывают слова Лариэна о матери и о том, что они с ней сделали…

Она уже не может отдавать себе отчёт в том, что допустимо, а что нет.

И почему у Маркуса есть право судить?

— Его жена тоже личность примечательная. Многие были бы рады её скоропостижной кончине. Её характеризуют как ту, которой нельзя доверять. Она всегда действовала лишь на свою выгоду и многим причинила непоправимый вред. Она опасна для общества, и с ней можно сделать лишь одно — уничтожить.

Он усмехается и переворачивает страницу:

— И, о, это моё любимое. В этом мире, зная, что у тебя есть способности, отличающие тебя от людей, придётся забыть о потомстве. И тот, кто всё-таки нарушает это правило — действует из достойных порицания эгоистических побуждений. Ты сама понимаешь почему, Соня. Твари не должны размножаться. Это абсурд. И вот итог…

Говорит ли он сейчас о её матери и о ней?..

— Их отпрыск, Хедрик, умудрился построить криминальную империю, затрагивающую непосредственно людей. Оружие, которое поставлял большими партиями целым странам, наркотики, можешь себе представить оборот, проституция… Полагаю, — он усмехается, — это хобби. Вот какого выродка они порадили на свет. Конечно, его лавочку уже прикрыли, но паршивец нашёл себе другое развлечение. На территории города он разводит оборотней. И живёт с учёным, который смешивает науку и магию, одним из тех, что воруют детей и ставят на них эксперименты, наделяя их способностями, превращая в тварей. Такова семья того парня, которого ты пустила в наш дом.

Он садится рядом с Соней, запускает горячие пальцы ей в волосы, сдавливает подбородок и впивается в губы.

— Так похожа на свою мать, — говорит в который раз и отстраняется, будто с отвращением.

Тоже в который раз.

— Не волнуйся, мы всё исправим. Мы пойдём на охоту и очистим наш город. Верно, крошка? Принесёшь мне пистолет? Я хочу, чтобы ты разобрала и собрала его. И не волнуйся, Мака мы трогать не будем, он ничего плохого не сделал. Пока что. Честно говоря, полагаю, за всю жизнь он вообще ничего не сделал. Но… если он тебе дорог, будь хорошей девочкой.

Соня поднимается, на удивление, не чувствуя ничего, кроме дрожи в теле, словно отец лишил её всякого смысла, любой эмоции, и даже в голове пусто.

Он довлел над ней каждый день на протяжении десяти лет. Она делала всё, что он говорил. И сейчас, разве же она может ослушаться?

Разве может он быть не прав?

Она достаёт из сейфа серебристый пистолет, из которого стреляля в тех, у кого лица сочились тьмой, что было всего лишь иллюзией, воздействием наркотиков или магии.

Маркус полагал, что она была не готова убивать тех, кто так напоминает обычных людей — её соседей, учителей, одноклассников.

Но сейчас пришло время смотреть

своим жертвам

в глаза.

Маркус в своём кабинете выбирает перчатки с довольной улыбкой.

— Есть несколько вещей и приёмов, которые я собирал и изучал на протяжение нескольких лет, это поможет нам сделать всё чисто. Что выберешь?..

Он оборачивается и приподнимает бровь.

Соня стоит напротив, в вытянутой руке заряженный пистолет, его дуло направлено на него.

Маркус усмехается.

— Не берись за то, что не сможешь…

Звучит выстрел.

В последний момент её рука дрогнула, Соня прострелила лёгкое.

Маркус дёргается, но не падает.

— Не хочешь для начала обсудить это?

Он хватается за рану, из которой хлещет кровь. Ей нужно попасть в сердце. Чтобы сработало, нужно… Нужно.

— Я твой отец, — напоминает со свистом и злостью в голубых глазах, в которых всё ещё не отражается ничего, кроме превосходства.

— Да, — отвечает Соня и отступает назад, — и это самое дерьмовое.

Нужно

смотреть

в глаза.

Она не обращает внимания на слёзы. Не обращает внимания на смех. Не обращает внимание на открывшуюся входную дверь позади.

Не сводит с Маркуса взгляд.

И жмёт на спусковой крючок.

Снова.

Снова.

И снова.

Всаживая в отца всю обойму заговорённых пуль.

— Сука, — Маркус валится на пол, и это последнее, что он говорит.