Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное - Андрей Николаевич Савельев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Следующим слово от левых эсеров предоставляется Трутовскому (306). Кроме общих слов о самоопределении национальных меньшинств, ему сказать было нечего. Вслед за ним и Мартов (46), выступающий по каждому вопросу, сказал то же самое. Но вразрез с большевистским подходом предложил оставить национальностям возможность самим решать, будут ли у них пролетарские или демократические республики. Он отметил, что с введением трудовой повинности придется ввести всеобщее избирательное право. А пока выборы в Советы «не всеобщие, не прямые, не равные и не всегда тайные», о парламенте говорить не приходится. Оратора никто всерьез не воспринимал.
Вновь на трибуне Преображенский (354). Его позиция: «национальное движение только тогда является исторически прогрессивным, когда оно направлено против гнета империализма, когда оно протекает в обстановке буржуазнокапиталистического строя». Всё это можно понять только так: прогрессивно только то, что мы считаем прогрессивным. После создания национальных государств, как считал Преображенский, наступит время для классовой борьбы в них. А до этих пор объединяются все классы данной народности. Но когда принцип самоопределения используется для борьбы с Советской властью, это уже не прогресс, а контрреволюция. Оратор допускал «демократизм» для Курляндии, Польши и Литвы, где «народы не только не завоевали себе демократического строя, но не освободились даже от гнета царизма». Выходило, что «царизм» каким-то образом существует без царя.
Эсер-максималист Селиванов [124] более внятно определил общую позицию «левых» о том, когда сепаратизм (право на самоопределение вплоть до отделения) становится вредным: «сепаратизм российских окраин до октябрьского переворота ускорил развязку с правительством буржуазной коалиции, увеличивая степень недовольства этим правительством и ослабляя его опору, но те формы, которые теперь приняло национальное движение, грозят самому существованию Советской власти»; «в основе самоопределения национальностей теперь, когда Россия является социалистической республикой и носительницей великих идеалов всемирного освобождения угнетенных классов, которым нет надобности бежать от Великороссии, нет тех оснований для сепаратизма, которые питались желанием освободиться от империалистического гнета»; «не должно быть места республикам, самостоятельность которых строилась бы на националистической (шовинистической и потому империалистической) подкладке». Здесь хотя бы обозначилось стремление к сохранению территории государства.
Заключительное слово Сталина в ответ на критику в прениях прошло при поддержке всего зала. Он подчеркнул, что предложенная резолюция по национальному вопросу – не закон, а лишь наметки общих основ будущей конституции Российской Федеративной Республики. А также сформулировал оправдание гражданской войны: «приходится продолжать так называемую гражданскую войну, являющуюся, по сути дела борьбой между течением, стремящимся утвердить на окраинах власть коалиционную, соглашательскую, и другим течением, борющимся за утверждение власти социалистической, за власть Советов трудовых масс». Ещё одно оправдание – для территориальных уступок за западе: «было бы бессмыслицей требовать в западных областях Советской власти, когда в них и не существует ещё Советов, когда там нет ещё социалистической революции». Сталин вполне разумно (и актуально для нашего времени) указывает на несостоятельность европейского и американского парламентаризма, когда при всеобщих выборах у власти оказываются ставленники финансовых кругов. Но ровно такое же состояние избирательной системы утвердили и большевики: при всеобщем избирательном праве во власти оказывались ставленники коммунистической номенклатуры (а после её краха – новой, «демократической» номенклатуры).
Оппонируют Сталину (в стенограмме – без изложения даже сути выступлений):
Доброницкий Мечислав Михайлович (1882–1937) – в 1901–1917 гг. член социал-демократической партии Польши и Литвы. Член РСДРП, входил в меньшевистское крыло до 1920 года. В 1923–1935 гг. – член ВКП(б), в 1924–1927 гг. – генеральный консул СССР в Гамбурге, в 1930–1936 гг. – директор Публичной библиотеки. В 1937 г. арестован по обвинению в шпионаже и терроризме, расстрелян.
Жилунович Дмитрий Фёдорович (1887–1937) – принимал участие в событиях 1905–1907 гг., после Октября – секретарь Белорусского национального комиссариата (Белнацкома) при правительстве РСФСР, член белорусской секции РКП(б), публицист. В борьбе за создание Белорусской Республики получал одобрение от Ленина и Сталина. Был редактором газет и журналов, в 1928 г. избран академиком АН БССР, был членом ЦИК БССР (1920–1931). Выступал как поэт, драматург, критик. В 1936 г. арестован, объявлен психически больным. Умер в психиатрической больнице (возможно, покончил жизнь самоубийством).
Мартынов Александр Самойлович (наст. имя Пикер (Пиккер) Саул Самуилович; 1865–1935) – после двух арестов исключен из Петербургского университета и выслан на родину. Снова был арестован и после 2 лет одиночного заключения в Одессе был сослан на 10 лет в Восточную Сибирь. После ссылки эмигрировал, примкнул к меньшевикам. В 1906 г. после возвращения в Россию арестован, после освобождения вновь эмигрировал. В годы Первой мировой войны примыкал к группе Мартова. После Февраля – редактор меньшевистских изданий. Во время гражданской войны стал отходить от политической деятельности. В 1918–1922 гг. работал учителем на Украине. С введением НЭПа заявил об отсутствии разногласий с РКП(б), в 1923 г. принят в члены партии. Работал в институте Маркса и Энгельса. С 1924 г. и до конца жизни работал в Коминтерне.
Поддерживают сталинскую резолюцию ранее выступавшие анархист-коммунист Ге (409), левый эсер Трутовский (306) и эсер-максималист Рыбаков [125].
В итоге резолюция принимается всеми, кроме 24 «против» и 3 «воздержавшихся». Это единственный случай, когда в стенограмме указываются «воздержавшиеся». Каким числом голосующих была принята следующая резолюция – о политике СНК в национальном вопросе – не указывается вовсе.
Целый день Съезда был посвящен казачеству, но в стенограмме была оставлена только речь некоего участника казачьего съезда. Перед ним выступил единственный казак, имя которого было упомянуто – «донской казак Шамов», которому приписывают и последующую речь. А также прозвучавшую в ней фразу «грабь награбленное» (в стенограмме: «Да, мы грабители, но мы грабим грабителей»). Фраза была в дальнейшем подхвачена Лениным, который в своём выступлении на заседании ВЦИК 29 апреля 1918 года заявил: «В лозунге “грабь награбленное” я не могу найти что-нибудь неправильное, если выступает на сцену история. Если мы употребляем слова: экспроприация экспроприаторов, то почему же нельзя обойтись без латинских слов? (Аплодисменты.)».
Также в выступлении безымянного казака отразилось реальное положение дел на Дону: «слово “большевик” на Дону до последнего времени было страшным словом, и за принадлежность к этой партии старики-казаки секли своих
