Дитя Реки.Корабль Древних. Звездный Оракул - Пол Макоули

— Зря ты это сделал, господин, — севшим от страха голосом произнес Пандарас.

— Не думаю, что эту машину можно разбудить гранатом. Как мне рассказывали, она летела к земле очень долго, по крайней мере два дня, и появилась в небе, как звезда, объятая пламенем. Когда она упала, то рухнули тысячи домов, а речная волна смыла целый город на том берегу. Затем небо потемнело от пожаров.

— Там, внизу, может быть что-нибудь еще, — со страхом сказал Пандарас. — Например, летучие мыши., Я терпеть не могу летучих мышей.

— Надо было бросить монету, тогда бы я мог услышать, как она звякнет, — пробормотал Йама.

Но какой-то частью сознания он ощущал, что гранат все еще летит сквозь темноту, и падать ему не меньше двух лиг. Вместе с Пандарасом они еще раз обошли колодец, но, кроме ароматических палочек, не обнаружили никаких свежих следов пребывания Таморы или другого живого существа. В тихом воздухе чувствовалось скрытое напряжение, как будто вне пределов слышимости звенела натянутая струна.

Пандарас сказал:

— Надо уходить, господин. Таморы здесь нет, — и с надеждой добавил: — Может, она совсем от нас отстала.

— Она заключила со мной контракт. Думаю, для того, кто живет от заказа до заказа, это серьезная вещь! Подождем еще немножко. — Он вынул и перечитал записку. — «Человек, который тебе нужен…», интересно, что это значит?

— Скоро стемнеет.

Йама улыбнулся:

— Я вижу, тебе здесь страшно.

— Ты можешь не верить в призраков, господин, но многие верят, фактически большинство в этом городе.

— У меня больше всех причин верить, ведь я вырос в самом центре Города Мертвых, но я не верю. Призраки не становятся реальнее от того, что люди в них верят. Я мог бы считать, что Хранители воплотились в речных черепах, и убедить в этом миллионы людей, но это все равно не стало бы правдой.

— Нельзя так шутить, господин, — прошептал Пандарас, — особенно здесь.

— Хранители, наверное, простят маленькую шутку.

— Другие могут за них оскорбиться, — упрямо возразил Пандарас. Несмотря на практичность, он был очень суеверен.

Йама замечал, как, соблюдая ритуал, он рьяно моется после еды и после пробуждения, как, проходя мимо оракула, он скрещивает пальцы. (Жители Эолиса тоже были подвержены этому предрассудку, веря, что так можно скрыть, что они приблизились к святилищу без подношения.) Молился Пандарас тоже очень усердно.

Йаме он напоминал Амнана, который не мог и не желал читать Пураны и знал их только в пересказе священников и по иконостасам. Пандарас вместе со многими миллионами жителей Иза верил, что Хранители подвергли себя перевоплощению, они не исчезли в Оке, а растворились в частицах сотворенного ими мира; бессмертные и невидимые, они присутствовали повсюду; обладая беспредельной властью, они были скоры на расправу и требовали постоянного задабривания.

Пандарас стал объяснять:

— Призраки больше похожи на мысли, чем ты считаешь. Чем сильнее люди в них верят, тем более реальными они становятся. Стой! Что это?

Я ничего не слышал, — проговорил Йама, но в тот же миг ощутил легкое подрагивание, словно огромный храм слегка встряхнул всю массу своих каменных глыб и снова затих. Похоже, движение шло из колодца. Йама перегнулся через парапет и заглянул в глубину. Тянувший оттуда ветерок, казалось, слегка усилился, в нем появился едва заметный привкус нагретого металла.

— Пойдем отсюда, — жалобно протянул Пандарас, он переминался с ноги на ногу, словно готовился немедленно рвануться с места.

— Заглянем еще с апсиды. Если бы что-то могло случиться, Пандарас, оно бы уже случилось.

— Если ничего не происходит, то чего дожидаться?

— Ты иди налево, а я направо, и если ничего не найдем, обещаю, мы сразу же уходим.

— Я пойду с тобой, господин, если позволишь. Не желаю я оставаться один в этих катакомбах.

Арка, ведущая в апсиду справа от колодца, была занавешена тонкой пластиковой сетью. За ней скрывалось высокое квадратное помещение, тускло освещенное пробитыми в толстых стенах отверстиями сразу под сводчатым потолком. В центре стоял алтарь, на одной его стороне расположилась похожая на гигантскую монету черная глянцевая окружность оракула. В нишах по всему периметру комнаты стояли статуи в три человеческих роста. То не были фигуры людей, и высечены они были не из камня, а из того же гладкого прозрачного пластика, что и древние доспехи. В толще их тел и конечностей Йама смутно различал какие-то тени и линии.

Пандарас подошел к одной из статуй и постучал костяшками пальцев по ее голени.

— Есть легенда, что эти гиганты сражались против Мятежников.

— Думаю, что скорее их создали в память о великих полководцах, — проговорил Йама, всматриваясь в мрачные лики статуй.

— Не беспокойся, — произнес женский голос. — Они спят уже так долго, что забыли, как просыпаться.

24. Женщина в белом

Йама стремительно обернулся, по темному диску оракула метались волны ослепительного белого света. Он заслонил ладонью глаза, но слепящий свет уже мерк, превращаясь в игру мягких полутонов.

Сведенной в судороге рукой Пандарас зажимал себе рот.

— Господин! Это какой-то ужасный обман.

Йама осторожно вступил в разноцветные струи света и коснулся холодной гладкой поверхности оракула. В голове его билась сумасшедшая мысль, что он может войти в него так же легко, как входит тело в воды Великой Реки.

Из световых завихрений к нему потянулась рука, и на миг ему почудилось, что он ощутил ее прикосновение, будто перчатка скользнула по его коже. Он отпрянул.

Послышался смех, подобный мелодии серебряных колокольчиков. Вихри и волны сотен цветов свернулись, и на диске оракула появилось лицо женщины. Пандарас вскрикнул и бросился наутек, проломившись сквозь черную сеть занавеса, который разделял апсиду и центральную часть храма.

В ужасе и потрясении Йама опустился перед оракулом на колени:

— Госпожа… чего ты от меня хочешь?

— О, встань сейчас же! Я не могу говорить с твоей макушкой.

Йама повиновался. Он думал, что эта женщина — одна из аватар, которые стоят между земным миром и славой его создателей и обращены сразу в обе стороны. Белое облегающее одеяние подчеркивало высокую стройную фигуру, во взгляде чувствовалась спокойная властность. Цвет ее кожи напоминал бронзу, а черные длинные волосы оплетала сетка. За ее спиной раскинулся сад: ухоженные газоны, прихотливо подстриженные живые изгороди. Каменный фонтан выбрасывал мощную струю воды высоко в пронизанный солнечным светом воздух.