Крестоносец: Железная Земля - Андрей Астахов

Агония Левиафана продолжалась недолго — не более двух минут. Молнии расстреляли его подчистую. Мы всем кораблем наблюдали, как уходит под воду сулийский крейсер. И лишь когда край кормы чудовища скрылся в кипящей водяной воронке, электрический шторм стих. Черная туча исчезла, будто ее и не было, и мы все долго не могли прийти в себя.

— Превеликая Матерь! — вздохнул Домаш. Лицо его было белым, как бумага, в глазах стоял ужас. — Не приведи мне еще раз увидеть такое…

— Брианни! — выкрикнул я и бросился к трапу.

Она была жива. Стояла на коленях, с разведенными руками и глядя невидящими глазами в небо. Я схватил ее, поднял, прижал к груди, покрыл поцелуями ее лицо.

— Милая моя! — шептал я. — Маленькая моя! Что с тобой? Ответь мне, не молчи!

— Все… хорошо, — слабым голосом отозвалась Брианни. — Ме… лаен туир.

Я не успел ответить ей, сказать, как же она мне дорога, как я люблю ее. Мимо меня промчался Домаш, едва не сбив нас с ног. Подбежал к распростертой на досках палубы маленькой беспомощной фигурке, подхватил ее — и заревел, так горько и обреченно, что радость, владевшая мной еще миг назад, сменилась невыразимым горем.

В жизни, наверное, есть много вещей, которые будят эмоциональную бурю в нашей душе. Кого что берет за живое, как говорится. Но я для себя определил одно — никогда больше не хочу увидеть то, что мне довелось видеть в тот недоброй памяти день. Никогда больше не хочу слышать, как огромный, сильный, непобедимый в бою мужчина рыдает над телом женщины, которую любил…

К закату все было готово. Тело Элики, обмытое, умащенное благовониями и завернутое в чистую парусину, было уложено на специально сколоченный моряками «Афалины» маленький плотик с кольцами для талей шлюпбалок. Домино сама проследила за всеми приготовлениями, а потом вернулась в нашу каюту. Мягко отстранилась от меня, когда я попытался обнять ее, и села на койку. Я сел рядом.

— Ты винишь меня? — спросила она.

— Нет, — ответил я, обняв ее за плечи. — Война не бывает без жертв. Я оплакиваю Элику, но холодею при мысли, что на ее месте могла быть ты.

— Двойной поток магии очень опасен, — сказала Домино, опустив взгляд. — Он забирает у мага-донора очень много жизненных сил, опустошает его. Я виновата во всем. Не предусмотрела, что может случиться. Просто не думала об этом. Опасность была слишком велика.

— Не оправдывайся, любимая. Элика знала, что может погибнуть.

— Я понимаю, но это не оправдание. Эвальд, милый, мне плохо. Мне жаль ее. И в то же время я восхищаюсь ей. Она знала, что идет на верную смерть, но не испугалась, не дрогнула, не отступила. И еще…

— Что?

— Это уже вторая смерть по моей вине. На Порсобадо была Джалин Улайд. Теперь вот Элика.

— Ты винишь себя? Не стоит, любимая. Они сделали свой выбор.

— Они умерли, а я жива, — в глазах Домино заблестели слезы. — Смерть все время рядом со мной. И я боюсь.

— Смерть сопутствует нам всю жизнь. По-другому никак. Мы все умрем, а вот кто как жил, имеет значение.

— Это слова. — Она отвернулась. — Пустые слова.

— Я тут вспомнил… — Я обнял Домино, повернул лицом к себе. — Говорят, человек легко идет на смерть в горячке боя. Может, оно и так. Я многда задумывался над тем, что это значит — пожертвовать собой. Мой прадед был моряком, ты знаешь. Он моему отцу в детстве рассказывал, что во время боя на эсминце начался пожар, и матросы голыми руками вытаскивали из огня снаряды, чтобы не взорвались. Никто из них не думал о том, что может погибнуть. Но это бой, стихия. Но бывает и так, что человек обдуманно и осознанно жертвует собой ради других. Ты знаешь, в моем мире нет магии. Мы не используем Силу. У нас есть энергия. Она питает наши устройства, наш транспорт, согревает и освещает наши дома. Энергию вырабатывают особые сооружения, которые мы называем электростанциями. Среди них есть такие, что используют очень опасные для человека вещества и технологии. И вот однажды одна такая электростанция взорвалась. Это случилось за несколько лет до моего рождения. Мы называем эту аварию катастрофой на Чернобыльской АЭС. Взрыв выбросил в воздух тонны опаснейших ядов, отравил большую территорию, но это было не самое страшное. Вскоре спасатели обнаружили, что возможен новый взрыв, еще более смертоносный. Раскаленное ядро станции плавилось, а под ним располагался большой бассейн с водой для охлаждения аппаратов станции. Их разделяла только бетонная перегородка. Ты должна знать, что бывает, когда встречается огонь и вода. — Я помолчал. — Казалось, все были обречены. И вот тут нашлись три человека, которые предложили спуститься в бассейн, открыть клапаны в бассейне и выпустить всю воду. Предотвратить неминуемый взрыв. Но только ядро испускало убивающее все живое лучи, и эти люди знали, что идут на верную смерть…

— И что было дальше?

— Они спустились в бассейн и открыли клапаны. Вода ушла, и теперь можно было не опасаться взрыва. Когда они выбрались на поверхность, их встречали как героев. Они спасли многие тысячи жизней, отдавая свои.

— Они умерли?

— Да. Они были обречены и знали об этом. У каждого, кто идет в бой, всегда есть шанс выжить. У них не было ни единого, но они не отступили, не испугались, выполнили свою миссию, зная, что заплатят за это жизнью. Я запомнил имена этих героев. Их звали Алексей Ананенко, Валерий Беспалов и Борис Баранов. Для меня они стали легендой, хотя при жизни были простыми инженерами. Даже не знаю, смог бы я поступить так же, как они. Наверное, нет.

— И это хорошо. — Домино прижалась ко мне. — Сегодня мне было страшно, но это был страх потерять тебя. И не печалься об Элике. Виари не так держатся за жизнь как вы. Для нас честь важнее.

— В нашем мире все совсем не так. У нас все меньше тех, кто способен на самопожертвование. Наш мир пропитан эгоизмом. Хотя… Наверное, я ошибаюсь.

— Я знаю, она спасала тебя.

— Теперь неважно, кто кого спасал. Мы победили, хоть и страшной ценой.

— Да, страшной. — Домино посмотрела на меня. — У нас были равные шансы погибнуть. Скажи, моя смерть опечалила бы тебя?

— Что ты такое говоришь!

— Прости, я дура, — она прижалась щекой к моему плечу. — Не думай обо мне плохо.

— Не буду. Я люблю тебя.

— У нее не было детей. Она никого не оставила после себя. Но в ее вещах была кукла. Мы положили ее рядом с ней.

— Кукла? — Я вспомнил, что подарил Элике куклу, найденную мной в Баз-Харуме. Все это время она возила ее с собой. И теперь… Мне стоило огромного труда взять себя в руки и не разрыдаться.

— Почему ты молчишь, Эвальд?

— Потому что не могу говорить.