Творения - Лактанций

7.1. Итак, все, кто вследствие очевидной глупости других считаются мудрыми, увлеченные призраком добродетели, достигали лишь тень ее и подобие, но не действительную добродетель. Это происходило потому, что та ложная дорога, которая ведет к погибели, имеет множество тропинок вследствие многообразия учений и школ, которые в жизни людей непохожи друг на друга и даже друг другу противоположны. 2. Действительно, как та дорога мудрости имеет некоторое сходство с дорогой глупости, что мы продемонстрировали в предыдущей книге,[597] так и эта, хотя и является всецело дорогой глупости, имеет некоторое сходство с дорогой мудрости. Пусть усвоят это те, кто держатся общей глупости: дорога эта имеет как явные пороки, так и нечто, что кажется похожим на добродетель, и она несет как открытое преступление, так и некий образ и призрак справедливости. 3. В самом деле, каким бы образом проводник этой дороги, вся сила и могущество которого направлены на обман, смог всех ввести в заблуждение, если бы не показывал людям подобие истины? Бог же, чтобы та бессмертная тайна Его оставалась сокрытой, поместил на дороге Своей то, что люди отвергают в качестве злого и позорного, чтобы [некоторые люди], отвращенные от мудрости и истины, которую искали без какого‑либо руководителя, попадали в то самое, чего хотели так избежать и от чего стремились отклониться. 4. Вот Он и показал, что дорога гибели и смерти многообразна, что существует множество способов [нечестиво] проводить жизнь и множество богов для почитания. 5. Лицемерный и коварный проводник этой дороги, чтобы было видно, что существует некоторая разница между ложью и правдой, злом и добром, по одной тропе ведет жаждущих наслаждений, по другой — тех, кого считают благоразумными, по одной — невежественных, по другой — просвещенных, по одной — праздных, по другой — деятельных, по одной — глупых, по другой — философов, причем всех их ведет не по одной тропе. 6. Действительно, тех, кто не чураются ни наслаждений, ни роскоши, он потихоньку отводит от той общей и многолюдной дороги, а тех, кто хотел бы следовать добродетели и заявляет о презрении к богатствам, тащит через ухабы и пропасти. 7. Однако все эти пути, которые несут на себе призрак блага, не что иное, как боковые дорожки и тропинки, которые хотя и кажутся ответвлениями от той общей правильной дороги, все же в конце концов выводят всех на дорогу лжи и приводят к одному исходу. 8. В самом деле, вождь тот соединил все дороги там, где необходимо было отделить добрых людей от злых, энергичных — от бездельников, разумных — от глупцов. Соединил, имеется в виду, в поклонении [ложным] богам, в котором он всех, поскольку они без всякой разницы [одинаково] глупы, закалывает одним [жертвенным] ножом и низводит к [вечной] смерти. 9. Та же дорога, которая является дорогой истины, мудрости, добродетели и справедливости, у которых один источник, одна сила, одна обитель, и которая является нераздельной, где с равными [между собой в благочестии] душами и в высшем согласии мы следует за одним Богом и почитаем Его, является узкой, так как немногим дана добродетель, и крутой, поскольку благо, которое является высшим и возвышенным, нельзя достичь иначе, как с величайшими усердием и трудом.

8. 1. Это та дорога, которую ищут философы, но не могут найти, потому что ищут ее на земле, где ее быть не может. 2. И вот они блуждают, словно в огромном море, и не ведают, куда их уносит, ибо ни пути они не имеют, ни проводника. 3. А искать эту дорогу жизни следует так же, как в открытом море ищут путь корабли. Ведь они, если не видят никакого небесного света, плывут неизвестным курсом. 4. Всякий же, кто хочет держаться правильного пути в жизни, должен не на землю смотреть, а в небо, и, как я бы сказал более ясно, должен следовать не за человеком, а за Богом, служить не тем земным идолам, а небесному Богу, обращать все не к телу, а к душе, трудиться не ради этой жизни, а ради жизни вечной. 5. Итак, если ты постоянно будешь устремлять глаза в небо и смотреть туда, где восходит солнце, и если ты увидишь в нем как бы путеводителя своей жизни, то ноги сами собой отправятся в путь, и тот небесный свет, который для здоровых душ является более ярким солнцем, чем то, которое мы воспринимаем смертной плотью, так будет тобою [верно] править, так [точно] вести тебя, что приведет к высшей пристани мудрости и добродетели без какого‑либо скитания. 6. Итак, следует принять закон Божий, чтобы он наставил нас на этот путь, тот святой и небесный закон, который Марк Туллий в третьей книге О государстве воспел чуть ли не божественным голосом. Чтобы много не говорить, я приведу его слова: 7. «Истинный закон — это разумное положение, соответствующее природе, распространяющееся на всех людей, постоянное, вечное, которое, приказывая, призывает к исполнению долга, запрещая же, отпугивает от преступления. Оно, однако, ничего, когда это не нужно, не приказывает честным людям и не запрещает им и не воздействует на бесчестных, приказывая им что‑либо или запрещая. 8. Предлагать полную или частичную отмену этого закона — кощунство. Сколько‑нибудь ограничивать его действие — не дозволено. Отменить его полностью невозможно, и мы ни постановлением сената, ни постановлением народа освободиться от этого закона не можем. И нечего нам искать Секста Элия, чтобы он разъяснил и истолковал нам этот закон. 9. И не будет одного закона в Риме, другого — в Афинах, одного — ныне, другого — в будущем. Нет, на все народы в любое время будет распространяться один извечный и неизменный закон, причем будет один общий как бы наставник и повелитель всех людей — Бог, создатель, судья и автор закона. Кто не понравится Ему, тот будет беглецом от самого себя и, презрев человеческую природу, тем самым понесет величайшую кару, хотя и избегнет других мучений, которые таковыми считаются».[598] 10. Какой знающий таинство Божие мог бы столь ясно объяснить закон Божий, как выразил его этот человек, весьма далекий от представления об истине? Я же считаю, что тех, кто говорят истинное, будучи несведущими, следует воспринимать как бы пророчествующими под вдохновением некоего духа. 11. Если бы Цицерон так же, как он, постиг силу и смысл священного закона, открыл бы и объяснил, на каких основаниях зиждется этот закон, он бы выступил не в качестве философа, а в качестве пророка. 12. Поскольку же он не мог этого сделать, это следует сделать нам, кому этот самый закон дан Тем единственным Учителем и всеобщим Правителем — Богом.

9. Первая глава этого закона — знать Самого Бога, одному Ему подчиняться, одного Его почитать. Ибо [в действительности] не может владеть разумом тот человек, кто не знает Бога, Родителя души своей, что является высшим грехом. Это неведение приводит к служению другим богам, преступнее которого ничего не может быть. 2. Отсюда уже скорый шаг к злодеянию через незнание истинного блага, поскольку Бог, Которого [грешник] не хочет знать, является источником добра. Даже если человек пожелает следовать справедливости, все же, не будучи сведущ в божественном праве, он примет законы своего племени, словно они являются истинным правом, законы, которые при всех обстоятельствах измыслила не справедливость, а выгода. 3. И в самом деле, почему у всех народов приняты различные и отличающиеся одни от других законы, но каждое племя установило для себя то, что оно признало полезным для себя? 4. В какой же мере польза расходится со справедливостью, дает понять сам римский народ, который, объявляя войны при посредстве фециалов,[599] нанося обиды [якобы] законным путем и всегда желая чужого и [в конечном итоге] захватывая его, завладел всем миром.[600] 5. В самом деле, они считают себя справедливыми, если ничего не совершают вопреки своим законам, что, однако, может быть приписано и страху, когда, боясь сущих наказаний, они воздерживаются от преступлений. 6. Но допустим, что они по природе или, как сказал бы поэт, по доброй воле совершали то, что заставляли делать законы. Неужели потому они справедливы, что подчинялись установлениям людей, которые сами и заблуждаться могли, и быть несправедливыми, как знаменитые создатели двенадцати таблиц, или, по крайней мере, приноравливались к выгоде государства сообразно требованиям времени?

7. Итак, одно является гражданским правом, которое повсюду различно сообразно нравам, другое является истинной справедливостью, которую Бог установил для всех одинаковой и простой. Кто же не знает Бога, необходимо не знает и самой справедливости. 8. Но предположим, что могло случиться так, что кто‑то благодаря естественному и врожденному благу достиг истинных добродетелей, каким был, как мы слышали, Кимон у афинян, который и неимущим раздавал подаяния, и слабых поддерживал, и нагих одаривал одеждами.[601] Но поскольку он не имел того единственного [блага], которое является величайшим, т. е. знания Бога, то все те блага были бесполезны и пусты, так что он напрасно старался в совершении их. 9. Ибо вся справедливость его подобна человеческому телу, лишенному головы. Хотя в нем все члены находятся на своих местах, сохраняя его фигуру и внешность, все же, поскольку оно не имеет того, что превыше всего, это тело лишено и жизни, и всякой способности чувствовать. 10. Таким образом, те члены имеют только форму членов, но не имеют ценности, так же как голова без тела. Ей подобен тот, кто хотя знает Бога, все же живет несправедливо, ибо он имеет то единственное [благо], которое является высшим, но впустую, так как лишен добродетелей, как голова — членов тела. 11. Итак, чтобы тело было живым и чувственным, необходимы и познание Бога, как голова, и все добродетели, как тело. Так вот, человек может быть совершенным и живым, но все же вся сущность его в голове, которая хотя и не может существовать без всех членов, все же способна обходиться без некоторых из них. 12. И хотя он будет больным и немощным существом, все же будет живым, как тот, кто знает Бога и грешит в некоторых делах, ибо Бог допускает возможность греха. Итак, без некоторых членов можно жить, но без головы никак нельзя. 13. Это доказывает, что философы, хотя по природе добры, все же ничего не знают и ничего не понимают. Все их учение и добродетель без головы, так как они не ведают Бога, Который является главой добродетели и учения. Кто не знает Его, хотя и видит, но слеп, хотя и слышит, но глух, хотя и говорит, но нем. 14. Когда же человек познает Творца и Родителя мира, тогда и начнет и видеть, и слышать, и говорить. Ибо он обретет голову, которая содержит все органы чувств, т. е. и глаза, и уши, и язык. 15. В самом деле, видит тот, кто очами сердца взирает на истину, в которой заключен Бог, и на Бога, в Котором заключена истина; тот слышит, кто в душу свою впускает божественные речи и предписания, дарующие жизнь; тот говорит, кто, рассуждая о небесном, толкует о добродетели и могуществе единственного Бога.