Путешествие в некоторые отдаленные страны мысли и чувства Джонатана Свифта, сначала исследователя, а потом воина в нескольких сражениях - Михаил Левидов

Что ж делать? Признать, что увеличился предъявленный ему жизнью счет, который нужно уплатить…

Развязка печально-банальной истории затянулась. А пока все как-то обошлось.

Очень разумное поведение Стеллы этому помогло.

Как не подходит она для навязанной ей роли «мученицы»! Разумный, волевой, большим запасом здравого смысла и характерного юмора наделенный человек, многому научившийся у Свифта – такова Стелла. И она понимает Свифта, как никто. Ведь только она читала «Дневник для Стеллы». И если смотрела она раньше на Свифта снизу вверх, то теперь, когда предстала перед ней «беспомощность слона», умеет она несколько по-другому видеть его: с теми же любовью и уважением, но и с некоторой дозой покровительственного, снисходительного материнского отношения, а пожалуй, и с легкой примесью нежной иронии. Ревнует, конечно, но умеет это делать шутя, насмешливо. Ведь понимает она – тут не только ум, но словно шестое чувство, – что самое страшное и ненавистное для Свифта – сознавать себя в моральной зависимости, в плену чего бы или кого бы то ни было. Не опасна ей Ванесса, ибо покушалась Ванесса на Свифта, угрожала его независимости.

И, понимая это, Стелла прячет ревность и не стремится обострять положения. Несколько лет спустя, когда ее соперница и физически сошла со сцены, в присутствии Стеллы и в присутствии, конечно, Свифта, кто-то сказал, намекая, очевидно, на свифтовскую поэму:

– Как прекрасно писал декан об этой даме!

– Декан умеет писать прекрасно о чем угодно, даже о метле, – ответила Стелла.

Стелла прекрасно поняла Свифта: раз он писал о ее сопернице, та уж не может быть ей опасна.

Итак, на время все как-то обошлось. Свифт в ли годы – 1715–1719, – по-видимому, лишь изредка встречался с Ванессой, а она, казалось, примирилась с создавшимся положением.

Отношения же Свифта со Стеллой мирны и нормальны в их плане жизни. Как и раньше, они живут раздельно: он в своем деканском доме при соборе, она, все с той же мисс Дингли, в отдельной квартире. Видятся они часто, но по большей части на людях. В летние месяцы они проводят по нескольку недель за городом у друзей. Еще больше времени уделяет Свифт своим летним путешествиям по Ирландии, всегда в одиночку. Почти ежегодно Свифт пишет в день рождения Стеллы посвященные ей стихи. Незачем искать в них поэтических достоинств, но и не ища, нельзя в них не найти подтверждения того, что Стелла есть и была единственной подругой Свифта… «Хотя мы уже не можем, как раньше, строить планы на долгую жизнь, но в быстром беге времени мы с радостью можем оглядываться на пройденный путь». А в другом подобном стихотворении Свифт, думая, по-видимому, что доставляет он особое удовольствие Стелле, сообщает ей конфиденциально, что вот и возраст ее и комплекция увеличились вдвое и что хотя потеряла она прелесть молодости, но зато настолько же она поумнела! Стелле оставалось лишь улыбнуться, прочтя этот грандиозный в глазах Свифта комплимент…

Улыбнуться, подумав, как наивен до сих пор остался этот человек, умнее которого она и не видела и не могла себе представить; быть может, погрустить, подумав, что все же не может этот необыкновенный человек понять до конца ее – такую обыкновенную женщину…

Но трагически страдать из-за того, что не может она до сих пор назвать себя законном женою Свифта?

Для очень многих исследователей жизни Свифта необходим был предполагаемый брак просто для того, чтобы высокодраматически прозвучал финал истории Свифта – Стеллы – Ванессы, для того, чтобы глубокомысленное обоснование получила эффектная сцена, рассказанная Дилэни…

Но была ли эта сцена в реальности?

Начиная с 1719 года отношения Свифта и Ванессы несколько оживились. В этом году Ванесса переселилась из Дублина в поместье «Аббатство Марли» в округе Селбридж; судя по сохранившейся переписке их за период 1719–1722 годов, он неоднократно посещал ее, и она венчала его лаврами, росшими в саду. Письма Ванессы немногим отличаются от истерического крика 1714 года: те же жалобы и упреки, те же мольбы о свидании и обвинения в равнодушии. Письма Свифта сухи и корректны, он подчеркивает дружеское к ней отношение, с иронией, добродушной и бестактной, вспоминает о былых днях их романа, дает ей деловые советы.

В 1721 году умерла сестра Ванессы, она осталась совершенно одинокой; может быть, поэтому притязания ее становятся настойчивее.

Имело ли место тайное бракосочетание 1716 года, было ли Ванессой написано письмо Стелле в апреле 1723 года – разве все это важно? Разве не могли найтись у Свифта другие побудительные поводы, чтобы разрубить, наконец, узел?

В апреле 1723 года Свифт отправился в свое обычное летнее путешествие, быть может, особо важное для него именно в этом году – ведь осенью возвращается он к бурной активности, – а в мае 1723 года Ванесса умирает от неизвестной причины в возрасте тридцати трех лет. Таковы установленные факты. Но нужно добавить к ним еще один – при внешней своей незначительности, он бросает дополнительный, но яркий луч света на печально-банальную и никак не загадочную историю.

За месяц до смерти, очевидно после последнего свидания со Свифтом, Ванесса сделала новое завещание, отменяя прежнее, по которому довольно значительное ее состояние было завещано Свифту. Наследниками по последнему завещанию были Джордж Беркли, которого она видела всего один раз в жизни, и другой ее друг. Кроме того, она потребовала в завещании, чтоб ее наследники опубликовали находящуюся у нее поэму «Каденус и Ванесса» и письма к ней Свифта.

Оскорбленная, несчастная женщина отомстила. Жалкая месть.

Ванесса перестала существовать значительно раньше того, как умерла девица Эстер Ваномри. И эта смерть не касается Свифта, он в ней не виноват. Виновен он в другом – что не устоял он перед приятной щекоткой самолюбия, перед дешевым удовлетворением мелкого тщеславия тогда, в лондонские годы.

А теперь он может свободно вздохнуть и поблагодарить девицу Ваномри за то, что вычеркнула она его имя из своего завещания. Она правильно поступила – он не может получать денег от девицы Ваномри, ему бы пришлось все равно от них отказаться.

И теперь – ни слова больше о ней, как бы ее ни звали. И во всей дальнейшей своей жизни никогда, нигде не упоминает больше Свифт об Эстер Ваномри, о Ванессе…

Довольно. Кончился объявленный Свифтом перерыв. Перед изумленной Ирландией, Англией, континентом предстает Свифт в новом и последнем своем облике – грозного бойца. Становится престарелый декан дублинского собора человеком сурового негодования, другом народа, врагом поработителей…

Глава 15

Свифт воинствует