Молодые невольники. Смертельный выстрел. - Майн Рид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Существовали еще и другие признаки. Длинная трава была помята на том месте, где спали люди, кора на ветвях содрана там, где были привязаны лошади.
Разведчики проехали дальше и увидели, что четыре лошади и мул подходили к лагерю, поднимались вверх по реке по той же дороге, по которой несколько дней назад следовали полковник Армстронг и его колонисты, они не дошли до брода, а отправились по кратчайшей дороге к берегу и провели ночь в лагере, покинутом недавно.
Здесь разведчики снова нашли следы четырех американских лошадей и мула.
Кроме того, они заметили следы собаки, очевидно, сопровождавшей отряд всадников.
Будучи уверены, что последние должны были идти от лощины, и что они не имели ничего общего с индейцами, Гаукинс и его товарищи возвратились к броду и стали осматривать местность.
Дорога привела их к большому дубу, где они увидели приметы, заставившие их сойти с лошадей для более тщательного осмотра.
Не прошло и минуты, прежде чем один из них, заглянувший в кустарники, громко закричал, вследствие чего остальные поспешили к нему.
— Здесь труп индейца! — сказал он.
Все наклонились над телом, принадлежавшем индейцу, и увидели причину смерти.
На груди, около сердца, зияла кровавая рана.
Один из них поспешил разрезать лосиную рубашку. Все удивленно отшатнулись, увидав, что кожа была не красного цвета, не индейская! Мертвец был белым.
Он переоделся дикарем, носил парик из конского волоса с перьями, лицо и руки его были покрыты красной краской.
Пока они старались разгадать эту загадку, еще один крик привлек их внимание.
Другой разведчик нашел нечто под ветвями дуба. Он поднял две вещи, весьма простые сами по себе, но которые, будучи найдены на этом месте, должны были иметь особое значение. Это были цветок и кипарисовая веточка. Первый был измят больше, вторая меньше.
Никакого кипариса в окрестности не росло, тем более померанцевого дерева. И цветочек, и веточка могли быть сорваны только в саду миссии.
Кто их сорвал? Кто принес сюда?
Вспомнили, что дочерей полковника Армстронга видели в последний раз в саду. Кто же мог принести сюда цветок и ветку, как не они сами?
Каким же образом они очутились под этим дубом? Следы индейцев показывали, что они, переправившись через реку, прямо поехали к скалам по другую сторону. Кто же поднимался вверх по реке? Кто этот убитый среди кустов? Зачем его убили? Кто нанес ему эту страшную рану?
Разведчики находились в неизвестности, будучи испуганы и удивлены.
Некоторое время они не знали, что делать.
Гаукинс первым пришел в себя.
— Вы, Крис Туккер, — сказал он, — переправляйтесь вброд и скачите как можно скорее в миссию. Расскажите полковнику Армстронгу все, что мы видели. Передайте ему о следах подкованных лошадей, которые шли по этому берегу, и что мы пойдем по ним, пока не потеряем их из вида. Разбойников только пятеро, нам нечего бояться. Скажите полковнику, чтобы он не отчаивался, чтобы люди были готовы и дожидались нашего прибытия в миссию. И чтобы утешить его, Крис, прибавьте, что, может быть, мы привезем с собой его дочерей.
— Все сделаю, как вы говорите, — ответил просто молодой охотник.
После этого они расстались. Туккер поехал к реке, а Гаукинс с отрядом разведчиков продолжал подыматься по берегу, по следам подкованных лошадей.
Глава LXXX. ВОЗВРАЩЕНИЕ К ОТЦУ
Хотя Крис Туккер ехал очень быстро, однако только к полудню добрался до миссии с вестями от разведчиков. Осмотр многих следов задерживал его в дороге.
Колонисты, ожидавшие с нетерпением возвращения отряда, при виде одного всадника вдали, почувствовали новую тревогу.
Узнав в этом всаднике Криса Туккера, они не успокоились: он был один и погонял лошадь, словно уходил от погони.
Где же были другие? Неужели отряд разведчиков попал в засаду и погиб в неравном бою? Неужели все перебиты за исключением Криса Туккера?
Колонисты собрались вокруг полковника Армстронга и смотрел и на приближавшегося всадника. Все молчали. Они дрожали при мысли, что индейцы могли следовать за ним по пятам в таком количестве, которое грозило колонии окончательным истреблением…
Полковник Армстронг не мог не разделять их тревоги, хотя она уже и не приводила его в особое волнение. Потеряв дочерей, он поддался отчаянию. Колонисты ожидали Криса Туккера с сильным биением сердца.
Приблизившись, разведчик рассеял их опасения.
— Нет дурных вестей, — сказал он, — есть надежда на лучшее.
Единодушный крик облегчения раздался со всех сторон. Все теперь спокойнее ожидали дальнейших объяснений.
Туккер спешился, подошел к полковнику Армстронгу и передал подробно все, что видели и слышали разведчики.
Вести разведчика произвели такое же действие, как солнце, блеснувшее на небе, которое долго было покрыто тучами.
Лица прояснились, даже черты старого воина озарились радостью.
Хотя все были готовы к походу, вооружены и снаряжены, хотя лошади были оседланы, а тюки наполнены припасами на несколько дней, и хотя все с нетерпением ждали погони, решено было дождаться разведчиков.
В продолжение этого времени полковник Армстронг находился в сильном смятении, он был осужден на бездействие.
От него требовалось больше, чем терпение: он должен был вооружиться всей силой христианского смирения.
И Бог вознаградил его. В ту минуту, когда солнце готово было спуститься над долиной Сан-Сабы, и розовые лучи его отражались на куполе церкви упраздненной миссии, со стороны реки показалась группа всадников. Между ними виднелись две фигуры, развевающаяся одежда которых выдавала в них женщин. Они сидели боком на седлах, предназначенных для иного способа езды.
Когда они остановили лошадей у ворот, навстречу протянулись дружеские руки.
Картина, виденная нами в прежнем жилище плантатора, повторилась в эту минуту перед стенами миссии. Полковник Армстронг находился среди своих дочерей, руки которых обвивали его шею как накануне отъезда, а глаза смотрели на него с дочернею любовью.
Картина отличалась только тем, что тут были зрители и между ними двое, принимавшие в ней особое участие. То были Дюпре и Вартон. Первый бросал на Джесси пламенные взгляды любви, на которые она отвечала, а поздравления второго, обращенные к ее сестре, встречены были с грустною улыбкой и с рассеянным видом, которым Елена говорила ему, что он не должен питать надежды.
Глава LXXXI. НОВАЯ ТРЕВОГА
Радость полковника Армстронга, нашедшего дочерей, и восторг Дюпре по поводу возвращения невесты были омрачены бедствием, постигшим их слуг. Судьба этих жертв причинила им искреннее горе.
Великодушный креол не слишком заботился о потере пятидесяти тысяч долларов. Он даже не думал о них, и в эту минуту в стенах миссии мог бы
