Неукротимое пламя - Джулия Холл

– Кажется, он хочет кое-что передать тебе, – говорит Ник, кивая на небольшую деревянную коробку, которую ангел держит в руках. Размером она примерно с музыкальную шкатулку.

– Оставлю вас наедине, – говорит Никиас.

Но вместо того чтобы уйти от нас той же дорогой, что и пришел, он раскрывает крылья и взмывает в небо, выбрав более короткий маршрут.

Стил протягивает руку вперед и накрывает мою ладонь своей, пытаясь тем самым успокоить меня.

– К чему это все? – спрашиваю я.

– Я пришел, чтобы отдать вам вот это. – Ангел протягивает мне коробку. Я принимаю ее на автомате. – Это вещи Камиэля; думаю, он хотел бы, чтобы они хранились у вас.

Мне совсем не нравится то, в какую сторону уходит наш разговор. Спина неожиданно напрягается, будто тело заранее готовится к чему-то, что разум еще не осознал.

– Мы пока не нашли его, – говорит Рамиэль. – Это не означает, что мы бросим поиски, но лгать и говорить, что верю и надеюсь на лучшее, я не стану.

Я присматриваюсь к нему и замечаю, что его броня очень похожа на броню Камиэля.

– А вы, я так полагаю, его замена? Новый Ангел Войны? Не знала, что ангелы так быстро забывают и бросают своих. – В голосе моем слышна горечь, которую сложно скрывать. Но, честно говоря, я и не пыталась.

Рамиэль отворачивается от меня, но выражение его лица остается неизменным.

– Камиэль говорил, что вы прямолинейны. Что ж, в этом точно не ошибся.

– Он рассказывал вам обо мне?

Не думала, что Камиэль в принципе кому-то обо мне говорил.

Тот кивает.

– Рассказывал. И, возвращаясь к вашему вопросу, нет, я не заменяю Камиэля. Лишь временно исполняю его обязанности. Но у меня есть и свои собственные.

Я смотрю на коробку в своих руках, а потом снова на Рамиэля.

– Что в ней? – спрашиваю я.

– Его самые ценные вещи. Он бы не стал показывать их кому-то постороннему, и мне кажется, что если он вернется, то захочет вернуть их себе, но в то же время понимаю, что лучше будет передать их вам на хранение, как его дочери.

Я часто моргаю, глаза наполняются слезами. Мне приходится откашляться, прежде чем ответить ангелу:

– Спасибо. Я сохраню их.

Рамиэль качает головой, а затем кланяется. Мне становится неуютно из-за этого. Никто не должен кланяться мне.

– Мне пора идти, но познакомиться с вами было честью для меня, Эмберли. Не сомневаюсь, однажды мы встретимся вновь.

Понятия не имею, с чего бы нам встречаться, но все равно киваю Рамиэлю в ответ, и он воспринимает это как разрешение на отлучку. Один мощный взмах белоснежных крыльев, и он взмывает в небо. Я не наблюдаю за ним, мой взгляд прикован к коробке в моих руках. Мозг выдает кучу вариантов того, что именно может там храниться. Что могущественный серафим может посчитать своими самыми ценными вещами?

– Эм, – подает голос Стил. – Не обязательно смотреть сейчас. Можешь открыть ее и позже.

– Нет, я хочу знать, что там, – отвечаю ему я, качая головой.

Открываю крышку, и ветер подхватывает листок бумаги, лежащий внутри, и подбрасывает его в небо. Испугавшись, я выбрасываю коробку и пытаюсь ухватиться за него.

Я зажимаю бумагу между пальцами практически буквально в последний момент и только теперь, когда она, наконец, у меня, я понимаю, что это фотография.

Я моргаю, глядя на картинку перед собой. Сначала я подумала, что на нем изображена я с распущенными крыльями, но нет. Это семейное фото. Я узнаю Камиэля. Он одет, как обычный Нефилим ангельской линии, живущий в Эдеме. Золотистые крылья за его спиной чуть изогнуты, он обнимает женщину, стоящую рядом с ним, и улыбается ей и крошечному лысому младенцу, которого та баюкает на руках.

– Это моя мама, – шепчу я. Это первое фото с ней, которое я увидела. Наверняка у Никиаса тоже где-то есть ее снимки или портрет, но после прибытия в Эдем я была настолько ошарашена и озабочена происходящим, что не додумалась спросить у него.

Стил делает шаг вперед и смотрит на фотографию, стоя у меня за спиной.

– А эта маленькая злючка, очевидно, ты. Мне очень не хочется это говорить, но милым ребенком ты уж точно не была.

– Стил! – Вообще он прав. На снимке лицо у меня все красное и сморщенное. Но я все равно тыкаю его локтем между ребер. – Я плакала.

Он целует меня в шею, будто пытаясь сгладить ситуацию.

– Ты очень похожа на свою маму.

Пальцами провожу по ее лицу. Голова ее на этой фотографии не больше четверти дюйма, но я все равно могу сказать, что у нас обеих темно-синие глаза, та же форма носа и одинаково полные губы.

– Она была красавицей, – говорит он.

Улыбаюсь.

– Да, это точно.

– Что это? – спрашивает Стил.

Наклонившись, он поднимает коробку, а также небольшой кусочек желтой ткани, выпавший оттуда.

– Я не… – Подождите. Кажется, я знаю, что это. – Когда меня нашли, еще младенцем, я была завернута в желтое одеяло. Наверное, это какая-то его часть.

Протягиваю руки к кусочку ткани, и Стил вручает его мне. Зажимаю его между пальцами, текстура ткани мне очень знакома. Слезы, которые ранее удалось сдержать, теперь вырываются на свободу и стекают по щекам.

Камиэль хранил кусочек моего детского одеялка столько лет.

– Эм, иди ко мне. – Стил осторожно разворачивает меня и прижимает к себе. Передняя часть его рубашки становится мокрой от моих слез, пока он нежно гладит меня по спине. – Хоть я и не разделяю его решения относительно твоего воспитания в мире смертных и среди людей, но точно могу сказать, что он очень тобой дорожит.

Мне очень греет душу то, что Стил говорит о Камиэле как о живом, а не умершем существе, как все остальные вокруг меня. Но что, если…

Я поднимаю голову и смотрю на Стила. Я чувствую себя такой уязвимой и беззащитной, что даже ноги и руки слабнут. Знаю, моя боль отражается во взгляде, но и я не пытаюсь прятать ее от него. Он – мой человек. Я больше никогда и ничего не стану скрывать от него.

– Что, если его больше нет? Получается, что я снова осталась без семьи.

– Ох, Эм. – Стил поднимает руку и вытирает влагу с моих щек. – Неужели ты еще не поняла, что никогда больше не останешься без семьи? Эш и Нова пойдут ради тебя на все. Грейсон со Стерлингом уже считают тебя своей сестрой. Блейз и Аврора не задумываясь променяли бы меня на тебя. – Я начинаю смеяться, потому что в последнем он, пожалуй, прав. – Сейбл любит тебя, как родную дочь. А Дикон просто невероятно тобой гордится. Он рассказывает буквально каждому жителю Эдема, который с ним разговаривает и слушает, что был твоим первым тренером. А еще теперь у тебя есть