Богатыри не мы. Новеллы (сборник) - Алекс Кош

– Я сразу понял это, как увидел тебя, – говорил бог, уже отвернувшись, он накинул захваты упряжи на лошадей, ведь летучая колесница не должна отстегнуться в воздухе. – Иначе зачем ты похож на жителей Зеты.

– Мне ведь в море мог встретиться первым не ты, а какой-нибудь рыбак. И увидеть звездолет, – пожал плечами я, внутренне собравшись, что может натворить этот безумец, невозможно было предугадать.

– Но это все уже неважно, я сам попросил о помощи. Я больше так не могу. Все пошло не так. Это проклятие… оно изменило процедуру. Изменившись один раз, она теперь все время меня спрашивает «вы действительно хотите…», а я начинаю…

Тут он замолчал.

– Сомневаться, – проговорил я за него, следя за тем, как он одной рукой легко приподнял сиденье, другой выудил из травы недостающее колесо и насадил его на ось. Я покачал головой: – Ты начинаешь сомневаться. А тебе не нужно этого делать. Твое дело – сострадание и кара.

– Они перестали бояться. А я стал жалеть тех, кого должен наказывать. Я стал очень стар, я накопил в себе много горя и боли, я видел, что мальчик был жесток и отобрал лепешку у слепого старика, и при этом маленький паршивец пнул его. Я стал слишком стар. Я не знал, кого мне жалко больше. И я, наверное, люблю ее. Так это называется? А, человек?!.

Охан вскочил в колесницу. Занес руку с золотым сверкающим хлыстом и засвистел-заулюлюкал во все небо, во все пустоши. Мне показалось, я даже пригнулся от этой мощи. Да, велик был Охан. Много в него вложено. В меня не вложили и половину, зато я больше знал. Ему сейчас кажется, что он сам несется по-над своими пустошами. По которым гонял на огненной колеснице пять тысяч лет. Что он сам решил сделать то, что сделает сейчас. Что он сам, никто ему в этом не указ. Пусть думает. Пусть лучше сам сделает это. Мне было его жаль. Но нужна ли ему моя жалость. Ему была нужна всего лишь любовь. Любовь тех, кто его проклял.

Охан двумя руками держал повод, одной рассекал воздух хлыстом, а другой растерянно ерошил золотые свои спутавшиеся кудри. Он поднимался все выше и выше, и мне стал уже почти не виден. А потом направил колесницу вниз.

Хохот бога слышен был далеко, раскатывался по окрестностям. Летучая колесница врезалась в землю, взорвалась огненным шаром, полыхнув жаром по пустоши. Пламя стало расползаться прекрасным золотым озером по сухой траве.

Колесница выгорела вмиг и светилась теперь титановыми ребрами своими, лошадей и бога в черной ночи…

Мне осталось поймать Лели.

Дым полз от пожарища. Светало. Те, что выбрались ночью из глубин и летали, обезумев от счастья, над волнами, теперь осыпались высохшей пылью и казались лишь хлопьями от горевшей травы.

Лели шарахнулась от меня было, а потом подошла. Создатели постарались, и она признала во мне что-то от Охана. Отголоски земных и зетянских богов, мы с ним были похожи и не похожи, как братья…

Лели потрусила по обочине пустошей. Ее длинное пятнистое туловище еле справлялось с моим весом. Но что я по сравнению с Оханом – каких-нибудь три метра ростом, как обычный зетянин. Четыре руки, один глаз и весь в саже – чем не пахарь.

Пустоши тянулись далеко вокруг. Сухие травы клонились под жарким ветром. Далеко на горизонте показалось строение. Нелепое и длинное, оно походило на двугорбого верблюда, прилегшего отдохнуть. Вскоре я добрался до него. Огромный вход зиял, будто древний верблюд зевнул и забыл прихлопнуть пасть. А крыша была проломлена, и сквозь прореху торчала каменная рука.

В храме было прохладно и тихо. Земляной пол чисто выметен. Охан, грубый и величественный, смотрел на меня с высоты своего огромного роста. На статуе видны были следы топора или еще чего-то рубящего.

Перед каменным Оханом лежала, вытянувшись руками вперед, девушка. Худая, с всклокоченными длинными волосами. Из одежды на ней был только атук – перевязь невесты через левое плечо. Девушка что-то шептала и, казалось, не слышала, как я вошел. Но нет. И красивый глаз уставился на меня сквозь путаницу волос.

А через мгновение девчонка повисла на мне, крепко обхватив ногами бедра и положив голову на грудь. Я вдруг вспомнил, что страшно одинок. Но это, наверное, так и бывает.

– Охан и Ясиль… Ясиль и Охан, – повторяла девушка, – ты вернулся.

Я же подумал, что надо, наверное, все-таки стащить ее с себя. Она отстранилась и посмотрела на меня своим сине-фиолетовым глазом в огромных прямых ресницах из-под черных волос. Хм… И вовсе она не безумна. Ну и что, что убила своего мужа. Я бы убил и папашу. Продать за гроши на невольничьем рынке… Пахло от нее морем и горьким ичисом, которым поросли пустоши Зеты. Потом я подумал, что надо уходить отсюда, из этого храма, подальше.

Стащил Ясиль с себя, накинул на нее длинную зетянскую хобу. Усадил на Лели, и мы пошли по пыльной дороге. Лишь однажды я оглянулся на храм проклятого бога, штопающего свое сердце, и мне показалось, что рука Охана в дыре на крыше качнулась, будто прощаясь. Но это лишь с руки слетела степная крикливая птица. Ее крик долго еще летел нам вслед. А мне слышалось далекое:

– Попробуй сам! Тебе понравится!

Дойти до поселения, построить нехитрый зетянский дом и родить детей. Вот и все, что требуется от наблюдателя. Нет… я еще должен как попугай повторять всем, что миром правит любовь.

Я достал из мешка иглу и зашил себе рот.

Легенда гласила, что бог Вихо победил старого Охана, сказал всем, что миром правит любовь, и зашил себе рот. Чтобы больше ничего не сказать, потому что это было самое важное, как сказали ему духи неба.

Ясиль улыбнулась и прошептала:

– Вихо. – Потом громче: – Вихо! Вихо пришел, люди!

Вихо. Бог, зашивший себе рот. Долго потом живший среди простых людей, лечивший и помогавший бедным.

А я вспомнил, что так ничего и не сказал. Это проклятие, все из-за него. Но пошло все к черту… И пока не попробую сам, не скажу им ни слова.

Игорь Вереснев

Маленький человечек из картонной коробки

История эта началась с пустой коробки… Нет, не так! Шорохи на чердаке я слышала и до того, как впервые увидела дверь. А еще раньше приходили странные люди, но я не уверена, что они как-то связаны с последующими событиями. Зато Дюк связан наверняка! Может быть, правильно начать с его появления? В общем, я не знаю, как поступить. Поэтому расскажу обо всем, что запомнила.

Дом родители купили в начале осени. Сентябрь выдался теплым и влажным против обыкновения. Сеток на окнах не было, и полчища комаров набились в комнаты, пока прежние хозяева выносили мебель. Они противно пищали по ночам, кусали везде, куда умудрялись пробраться, и никакие фумигаторы не спасали. Наверное, из-за комаров дом мне сперва не понравился. Зато маме он понравился очень! Она давно мечтала о собственном доме, выискивала объявления в газетах, ходила смотреть, приценивалась. Но «соотношение цена-качество», как говорит папа, ее не устраивало. А тут вдруг повезло. Хозяевам понадобилось уезжать, потому они готовы были хорошо уступить за срочность. Мама сразу сообразила, что предложение «горячее», за такие деньги его с руками оторвут. Позвонила папе, потребовала, чтобы он досрочно возвращался из «командировки», сняла сбережения с карточки, и через две недели мы стали владельцами по-настоящему большого дома: с двумя спальнями – родительской и моей, – гостиной, кабинетом, просторной кухней, ванной, где при желании можно оборудовать небольшой бассейн, подвалом и чердаком. Папа ворчал, что слишком уж поспешно мы его покупаем, не проверили все как следует. Но если мама принимает решение, то идет вперед неудержимо, как ледокол.