Мой мир - Лучано Паваротти

Я вывел катер из гавани и когда уже был в открытом море, то прибавил скорость и направился к северу от Пезаро. Я очень люблю смотреть на свой дом со стороны моря. Отсюда ясно виден склон холма. В том году он был заметен еще лучше — благодаря множеству подсолнухов, которыми мы засадили склон, круто поднимающийся от пляжа к дому. Сам же дом почти не виден за деревьями.

Стали обсуждать, стоит ли доставать «банан». Это новая забава, которую придумал я: длинная резиновая надувная труба ярко-желтого цвета и в форме банана, которую привязывают к катеру. Ее можно оседлать, как коня. У «банана» есть ручки, чтобы держаться, но ноги свободно болтаются в воде, поэтому легко упасть. Адуа любит кататься на «банане» и умеет хорошо на нем держаться, независимо от скорости и количества виражей. Но в этот раз Адуи с нами не было, а больше никто не выразил желания прокатиться верхом на «банане». Чем же еще заняться?

Я спросил Билла:

— Ты умеешь кататься на водных лыжах?

— Нет.

— Хочешь, я тебя научу?

— А ты можешь? — спросил он.

— Я прекрасный инструктор, — ответил я, и Билл согласился попробовать.

Он спустился в каюту и долго не выходил. Я крикнул:

— Что ты там делаешь?

— Не могу же я кататься в контактных линзах, поэтому ищу, куда бы их положить.

Я подождал минуту, потом снова крикнул:

— Ну, ты не передумал?

Билл нашел две кофейные чашки, чтобы положить в них линзы, потом надел купальный костюм и спустился в воду. Я подсказывал ему с катера, что надо делать. Он надел лыжи и поднял их в воздух — как я ему велел. Потом Билл сделал мне знак, подняв большой палец. Я завел мотор, трос натянулся. Были видны только брызги воды, а где Билл? Потом я заметил его за кормой в воде и сделал круг. Он прокричал:

— У меня во рту половина Адриатики. Я выпустил рукоятку и хочу попробовать еще раз.

— Держись крепче. И закрой рот, тогда не наберешь воды.

Билл приготовился, поставил лыжи в нужное положение, а я снова завел мотор. На этот раз он продержался дольше, но, когда начал принимать вертикальное положение, одна лыжа подвернулась вместе с ногой Билла. Он опять оказался в воде. Вид у него был несчастный. Я развернулся и поплыл назад.

— Что-то случилось с ногой, Лучано, — кричал Билл. — По-моему, она не сгибается в эту сторону. Я ее здорово ударил.

— Хочешь попробовать еще раз?

— Еще раз? — спросил он. — Будет хорошо, если я вообще смогу ходить. — Билл поднялся на борт и сказал, что ему неудобно — так опозориться. Все его успокаивали: в первый раз это случается с каждым. Кармен сказала, что он отважен, как лев (что, как мне кажется, было явным преувеличением), но Биллу это было приятно. Лариса принесла ему один из моих халатов, и мы усадили его на мягкое сиденье на корме.

Билл стал расспрашивать всех, как они учились кататься на водных лыжах, и очень удивился, узнав, что никто из них даже и не пробовал этого делать. А он-то думал, что завоевывает право на членство в нашем маленьком клубе водных лыжников.

— И даже ты, Лучано? — спросил он. — Ты тоже никогда не катался на них?

Я сказал с улыбкой:

— Да ты что, с ума сошел?

Действительно, из нас только один пытался встать на водные лыжи — Лариса. Она каталась на них за несколько дней до этого и растянула мышцу. Оказалось, что с Биллом случилось то же самое. Это было просто совпадение. Лариса показала Биллу свою ногу — она была вся черно-синяя. Билл спросил:

— Неужели и моя нога будет выглядеть так же?

— Не сейчас, а через несколько дней, — сказала Лариса.

Тогда Билл обратился ко мне:

— Лучано, если тебе надо избавиться от писателя, не нужно себя так утруждать. Просто скажи мне, что не хочешь работать над книгой, и я уеду. Совсем не обязательно отрывать мне ногу и бросать посреди Адриатики.

Я ответил Биллу, что вовсе не хотел от него избавляться, но, чтобы лыжник смог встать вертикально, необходима скорость.

Когда на следующее утро Билл вышел к столу, он хромал и признался, что ему больно ходить, хотя во время сна он ничего не чувствует. Позже, когда мы с ним пошли прогуляться, Билл сказал мне:

— Лучано, я думал о вчерашнем. Мне приходилось видеть фильмы о водных лыжниках, но там они начинали скользить не на такой большой скорости. Они увеличивали ее постепенно. — И добавил еще один аргумент: — Лариса молодая и спортивная, но даже она заработала растяжение, когда ты учил ее кататься. Я пришел к выводу, что ты слишком быстро шел.

Мои дочери говорят, что я никогда не признаю своих ошибок. Это не всегда так. Просто нужно стараться не допускать ошибок на глазах у своих дочерей. Должен признать, что Билл очень удивился, когда я признал его правоту:

— Возможно, я шел слишком быстро.

Билл сказал, что решил научиться кататься на водных лыжах, что найдет инструктора в Пезаро, а потом мы попробуем с ним еще раз. Я спросил:

— А зачем тебе искать инструктора? Ведь я очень хороший инструктор.

Вечером того же дня к нам пришли трое молодых певцов, чтобы поработать со мной. Одна из них — итальянка с сильным, богатым голосом, очень хорошее сопрано, молодая, стройная и красивая. Другим был сын моего друга, мечтающий стать профессиональным певцом. Я послушал пару песен в его исполнении, и мне стало ясно, что поет он так себе. И действительно, пока он пел, я наблюдал, как мой свояк морщится, сидя на террасе.

Тем не менее я посоветовал молодому человеку усиленно заниматься вокалом в течение шести месяцев, а потом показать мне, чего ему удалось добиться. Кто-то спросил меня потом, почему я обнадежил такого плохого певца. Я ответил честно: «Никогда не знаешь до конца, что в действительности заложено в человеке. А если уж ему так хочется стать певцом, то пусть он хотя бы попробует».

Третьим был молодой тенор, которого направила ко мне Джейн Немет, одна из организаторов филадельфийского конкурса. Его звали Майкл Белнап. Он из Индии, приехал в Пезаро с женой и остановился в одном из маленьких отелей в другом конце города. Каждый день, когда у меня появлялась возможность, я работал с Майклом. У него хороший мощный голос. Но было одно но — Майкл такой же полный, как я. С этим ему надо что-то делать. Я ведь не был таким грузным, пока не занял определенного положения в оперном мире. Я бы и не пытался пробиться в этот мир, если бы в начале своего творческого пути был таким тучным, каким стал позже. Не думаю, что мне бы это удалось тогда.

Жена у Майкла тоже полная. Они оба должны были подниматься к нам на гору по ужасной жаре, причем мы с Майклом тут же приступали к занятиям. Может быть, думал я, мне удастся научить его пению и одновременно помочь сбросить вес? Однажды Майклу понравилась моя рубашка в гавайском стиле, яркой расцветки, свободная и очень удобная. Он спросил у меня, где такую можно купить. Я ответил, что для меня их шьет один мой знакомый, и теперь у меня их уже пятьдесят штук, и что я ношу их каждый день. Майклу было жарко, он вспотел, и я предложил ему взять одну из этих рубашек.