Загораются звёзды - Ольга Горошанская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все равно ухожу, Светос, как Глава Совета Архидуайенов, не мог не подписать мое заявление…»
«Еще», — умоляющая мысль не принадлежавшая ему.
«Я должен это знать, — углубляя поцелуй, подумал Севем, пытаясь погрузиться в ее мысли в надежде узнать правду. — То, что Драхем влюблен в тебя — это я и так знаю, а вот Сирсилис действительно не теряет времени с Музой, но…
О, ты знаешь о его снах, и какова реакция? Тебе за него стыдно? Поверь, мне иногда снится и не такое.
И жалко Музу? Думаешь, она не знает, что его сердце давно занято и не ее персоной? А вот твои сны мне очень даже нравятся, но я обещаю более интересные игры.
Значит, все правда».
«Пожалуйста», — мысль волшебницы, переходящая в невнятный стон просьбы.
Только теперь почувствовал, насколько увлекся, выпуская собственную магию, окутывая ею их обоих: Клеопатра в его руках уже захлебывалась собственными эмоциями, словно пела сладостную музыку для его ушей, а он сам должен был остановиться уже давно, так как стало слишком жарко, а внутренние запреты слетали с молниеносной скоростью.
«Да, я потом буду себя ненавидеть, но обязан так поступить».
— Что вы себе позволяете?! — прошипел он, отстраняя ее от себя и чувствуя, как холод разом захлестывает его душу, которая, казалось, отогрелась в лучах чувств Клеопатры.
«Нет, Вишенка, не смотри на меня так, словно я отнял самое дорогое, что у тебя есть».
Волшебница стояла в метре от него, пытаясь унять дрожь, и Севему стоило больших усилий сдерживать себя в руках, не привлечь ее к себе снова для ощущения желанного тепла. С виду казался абсолютно спокойным, в то время как оба тяжело дышали, а внутри бушевал ураган.
«Я позволяю?! — Клеопатра даже не пыталась блокировать возмущенные мысли. — Ладно».
— Вы уходите, — она не спрашивала, а утверждала, кидая на стол его заявление.
«Что оно у тебя делает? Ты украла его в кабинете Архидуайена? Зачем?»
— Соответственно, вы больше не являетесь моим Защитником, — резко меняя настроение и томно прикрывая глаза, пояснила она, делая шаг к нему, оказываясь при этом в опасной близости.
В голове у Севема снова забушевал вихрь чувств, от умопомрачительного горячего запаха, стоящей так близко Клеопатры, мог рассмотреть каждую искорку в ее нежных зеленых глазах, а говорящие губы зачаровывали, не позволяя пошевелиться, а тем более отойти на шаг. Клеопатра словно гипнотизировала его, подчиняя своей воле, собственным мимолетным желаниям.
— А по сему, — продолжала она, перейдя на шепот, едва касаясь своими губами его открытой шеи, так как была много ниже его ростом. — Я могу делать все, что мне заблагорассудится.
«Если уже делать мне выговор, так должно быть за что, — услышал он ее мысль, как только нежные губы, коснулись чувствительной кожи на шее, в свою очередь втягивая кожу над голубоватой жилкой, по которой с огромной скоростью бежала кровь, насыщенная магией.
Севем держался изо всех сил, чтобы не ответить никаким действием, так как по телу пробегали мощные разряды энергии, побуждая все внутри сжиматься от напряжения. Он отлично понимал — его действия могли быть только одного характера, поэтому продолжал держать себя в руках, оставаясь внешне холодным. Предательское сердце билось в ускоренном ритме, стараясь полностью насытиться чужим теплом, словно знало — в скором времени снова наступит морозный холод.
«Я ведь не хочу, чтобы ты уходил и здесь я не только по приказу Светоса — прислал меня с отказом на твое заявление».
«Ах, вот в чем дело — тебя Светос отправил, — пытаясь отвлечь себя на любую другую тему, думал Севем. — Он знал, кого нужно делать посланником, чтобы получить желаемый результат».
«Сделай же хоть что-нибудь», — не слыша его мыслей, просила Клеопатра, сама не зная, насколько ему сложно сдерживать себя.
«Если я хоть что-нибудь сделаю, ты окажешься в соседней комнате, и не выйдешь оттуда до завтрашнего утра. Это я тебе гарантирую. Неужели ты думаешь, я смогу тебя отпустить?
Но извини, я не должен давать тебе такую надежду.
И возможно, если ты будешь вдали от меня, война с Жнецами, да и Охотниками, ровно как с остальными колдунами тебя не заденет и твое сердце не разобьется», — думал, мягко отстраняя ее от себя.
— Не знаю, что вы себе вообразили, но Крепость — не место для любовных отношений. Во всяком случае, с Защитниками, поэтому будьте любезны, не обременять меня подобными действиями.
«Прости меня Вишенка, так будет лучше для тебя».
— Значит ли это, что вы не собираетесь покидать Крепость? — с видимым спокойствием поинтересовалась волшебница, поправляя свою прическу, пребывающую в художественном беспорядке.
«И куда же я от тебя денусь? Неужели ты думаешь, я брошу тебя, маленькая фея?» — умилился Севем, но на словах решил быть менее категоричным:
— Возможно.
«Нет. Что же тогда только что было? — снова послышались отчаянные мысли Клеопатры, в которых чувствовались нотки затаенной обиды. — Выходит, его реакция была бы точно такой же, если бы в дверях оказалась та же Пенелопа, Танна или Бонни?»
«Вишенка, какая же ты еще маленькая, — с нежностью ответил на ее мысли. — И наивная. Тоже мне, сравнила. Ты и Бергалини… Формы у нее еще даже очень ничего, а вот мозги где-то растеряла».
«Ему просто нужна женщина, — продолжала рассуждать гостья, не слыша мыслей Севема. — А я попалась под горячую руку. Везет же Музе, она влюблена в Сирсилиса, он у нее есть, и похоже, в ближайшее время они расставаться не собираются».
«Да нет же! Как ты можешь так думать? Если бы мне так нужно было, в Крепости полно простушек — две капли коричного ликера и…»
«Мерлин, он не мог не прочесть мои мысли… а сны?»
«Конечно, читаю — ты же не удосужилась поставить хоть слабый блок».
«Да и сейчас читает.
Дура.
Блок».
Поток мыслей волшебницы сразу стал слабее, и если не прислушиваться, то можно было принять их за фоновый шум, но укрепив свой ментальный щит, почувствовал, как все неприятные ощущения постороннего шума пропали.
— В любом случае, в вашем прошении отказано, но, вопреки всему, я здесь не для переубеждений.
«Да? И для чего тогда все это было? А блок хилый, при желании разбивается как обычное стекло, но лезть не буду. И так насмотрелся — всю ночь будут сниться разные сцены».
— Я лишь хочу спросить, — продолжала эмоционально нестабильная Клеопатра. — Почему?
«Потому что я не хочу жить без тебя.
Да.
Именно ты мне нужна и вовсе не из-за поразительного сходства с Шерри».
— Вы уверены, что хотите знать ответ? — слегка приподняв бровь, съязвил Севем, ругая себя за ведение подобных разговоров.
