Кровавый Прилив - Ричард Кнаак

Оставив Храм, они понеслись во весь опор, насколько можно это было сделать в проливной дождь и ветер, когда лошади скользят по грязи и едва не падают.

Капитан Гар встретил старшего сына Хотака на ступенях, салютуя ему с искренним пылом, всё-таки Первого Командира больше приветствовали его Защитники.

— Хвала Богам, что вы так быстро прибыли, милорд Арднор. Такая чудовищная буря на дворе.

— Когда меня зовёт отец, ничто не остановит меня!

Гар нервно сглотнул:

— Прошу простить меня, милорд, но император не вызывал вас. Это осмелился сделать я. — Офицер растерянно указал на вход. — Прошу, поспешите… очень срочно… я… я прошу вас…

Арднор нахмурился, но без слов последовал за Гаром, зная его как одного из самых верных сторонников отца. Они быстро прошли по открытой галерее и вышли с другой стороны дворца. Ветер свистел в щелях, гром грохотал прямо над головой, молнии время от времени освещали здание, дождь не утихал.

— Куда ты меня ведёшь? — не выдержал промокший Арднор.

— Ещё чуть-чуть терпения, милорд, мы почти пришли.

Впереди, на тропинке среди деревьев, вытянувшись, стояли пятеро воинов Имперской Гвардии. Арднор посмотрел на фигуру, лежащую между ними, и только по трепетанию ноздрей можно было понять, как он удивлён. Первый Командир вгляделся в изломанное тело, бескровное лицо… Столь сильный в жизни, столь хрупкий в смерти… Император Хотак смотрел в штормовое небо, словно отвечая на усмешку судьбы…

— Как мне кажется, в его покое возник сильный пожар, милорд, там все разрушено. Возможно, ваш отец наглотался дыма и не вполне понимал, куда бредёт… наткнулся на балкон и не удержался…

Арднор длинно и грубо выругался. Как мог его отец найти столь глупую смерть в пламени? Неужели испугался? Но это так постыдно для императора… Он присел на корточки и всмотрелся в тело — Хотак стал как будто меньше и старше по сравнению с тем, каким сын его запомнил. Намного старше…

— Почему отец всё ещё лежит здесь, а не внутри?

— Я не знал, что делать. Всё случилось настолько неожиданно… Кроме того, я боялся прикоснуться к нему, пока не прибудет один из членов семьи с точными инструкциями. Я послал весть императрице, но когда она не ответила, отправил легионеров к вам, милорд. Я ошибся?

— Нет… — Немного подумав, сын Хотака добавил: — В конце концов, он был императором! Поэтому теперь можно внести его в зал, чтобы он не мок под дождём.

— Да, милорд — Гар быстро приказал легионерам поднять тело Хотака, один сбегал за носилками, и туда осторожно переложили тело императора. — Осторожней! — Капитан на миг задумался. — Несите тело в тронный зал. — Гар замер и с тревогой поглядел на Арднора: — Вы не будете возражать, милорд?

— Я? — Арднор неожиданно дёрнул ушами и сгорбился. — Нет, тронный зал — подходящее место. Устрой все как полагается…

— Да, милорд! — Легионеры быстро зашагали к дверям, но Гар задержался. — Милорд Арднор… вы известите вашу мать сами?

— Мою мать… — Капитан не смог понять, что отразилось на лице Первого Командира. — Не волнуйся, капитан, я сам сообщу ей грустную весть.

Гар низко склонился перед ним:

— Такая трагедия и так скоро после гибели лорда Бастиана… Это будет горем для всей империи…

— Да, несомненно… — Арднор вдруг заспешил. — Я смогу выйти по этой аллее?

Оставив Гара за печальными делами и раздумьями, сын Хотака поспешил к ожидавшей в конюшне лошади. Несмотря на внешнее спокойствие, мысли в его голове метались и путались: Хотак Меч, Хотак Мститель, его отец — мёртв. И именно он, Арднор, стоял первым в числе претендентов на трон…

Он нашёл мать в её личных покоях, как обычно, с пергаментом в одной руке и пером в другой. Леди Нефера подняла голову и, увидев, кто вошёл, чуть поклонилась. С тех пор как сын видел её последний раз, она ещё более исхудала.

— Я не могу уделить тебе много внимания, Арднор. События на материке становятся угрожающими и требуют немедленного вмешательства, иначе все выйдет из-под контроля…

— Я принёс страшные вести, мама. Касающиеся всего государства и нашей семьи…

— Да, сын мой… я уже знаю. — Её чёрные глаза, не мигая, смотрели на первенца.

— Нет, я имел в виду… — Ноздри Неферы гневно раздулись, и Арднор замер: — Уже знаешь?

— Прежде всего, я — верховная жрица Предшественников, как я могу не знать таких вещей? Как я могу не знать того, что случается с моими любимыми? — Глаза Неферы стали похожи на бездонные пропасти, но голос был спокоен и монотонен.

Арднор все понял.

— Вижу, тебе всё ясно. — Нефера чуть улыбнулась, и эта её улыбка производила страшное впечатление — императрица вообще почти не улыбалась с тех пор, как стала жрицей Предшественников, — Со временем я объясню все подробно, а сейчас тебе пора заняться делами, да и мне тоже. Нет времени на разговоры, поспеши.

Мать взглядом указала на дверь, и Арднор попятился:

— Прости, что потревожил тебя, мама.

— Ничего страшного, сын мой. — Арднор уже повернулся, чтобы уйти, когда леди Нефера добавила ему вслед: — Между прочим, очень хорошо с твоей стороны было помириться с Бастианом до его отплытия. Ты не говорил мне об этом, но я и так знаю… Очень умный поступок.

Арднор замер — мороз пробежал по его коже, затем он повернулся к матери:

— Что?!

Но верховная жрица уже с головой погрузилась в работу, просматривая любимые списки. Простояв несколько длинных секунд в ожидании ответа, её сын неловко повернулся и выбежал из комнаты.

24

Знамение

Похороны императора и наследника были великолепной, но очень скоротечной церемонией, проведённой перед воротами дворца. Руководил традиционным прощанием Арднор, его мать отсутствовала — как шептались в толпе, не могла справиться с глубокой печалью.

Со своей любимой секирой в руках Хотак был возложен на вершину гигантского костра, гораздо более высокого, чем при похоронах Колота. После долгого списка прославлений и побед умерших, Арднор торжественно поджёг костёр, посылая отца в царство загробной жизни…

А на следующий день на столицу обрушилась новая буря, принявшая форму закованных в чёрные доспехи пеших воинов, вооружённых булавами. Они быстро заняли районы Нетхосака и установили полный контроль над всеми службами и заведениями. Жители не сопротивлялись. Чёрные фигуры стояли на каждом перекрёстке, от богатых вилл до бедных трущоб. Множество офицеров Стражи и Имперской Гвардии оказались смещёнными без всякого предупреждения — легионы теперь больше подчинялись Храму, нежели трону.