Фантастические тетради - Ирина Ванка

Они распечатали заклеенное на зиму окно. Суф шагнул вниз и исчез, а Наташка истерически завизжала, когда Матлин потащил ее к подоконнику.

— Болван! — прокричал ему Суф. — Она же не видит… Возьми ее на руки.

Услышав в полутора метрах от себя голос Суфа, растворившегося над улицей между первым и вторым этажами, Наташа немного успокоилась, а когда из-под невидимого защитного экрана высунулась перчатка и схватила ее за руку — даже не оказала сопротивление. Через несколько минут они уже выходили в стратосферу.

— Ой, не так быстро, — вопила Наташка, — я ничего не успеваю разглядеть. Меня еще никто так высоко не поднимал…

— Где ты их видел?

— Над океаном, — махнул рукой Суф. — Атлантическим. Что-то похожее на твои журнальные снимки. Несколько штук. Ушли под воду.

— Ты за границей была? — обернулся Матлин к Наташе.

— В Болгарии, а что?

— Пролетаем Европу. Суф, дай ей увеличитель ландшафта. Пусть любуется.

Пока Наташа разобралась, что к чему, куда глядеть и за что дергать, Европа уже миновала и «пряник» пошел кругами над океаном, снижаясь и гася скорость, чтобы не пользоваться мгновенным тормозом. Этот трюк Матлин категорически запретил машине еще в павильоне ЦИФа, несмотря на то, что естественная инерция внутри салона гасилась начисто. Но инерция психики давала порой очень неожиданные последствия.

— А под водой ты когда-нибудь плавала?

— Только в бассейне. Ой, мальчики, вы плывите, куда вам надо. Мне все по кайфу.

Они врезались в океан, прошли до самого дна и остановились. Купол Перры спроецировал внешнюю панораму, на которой отчетливо обозначился край подземной шахты, подобной тем, что принимают корабли в технопарк. В этот момент Матлин осознал всю мудрость житейской истины: «женщина на корабле — к несчастью», даже если несчастья в принципе исключены. Более того, женщина сама по себе, по всей своей сути есть олицетворение несчастья, даже если она не собирается его олицетворять…

— Что это было?

Суф вывел на диараму запись, где три светящиеся капсулы, каждая размером с цистерну, зависнув одна над другой, медленно опустились в воду. Записывающая «муха», погружавшаяся параллельно им, зафиксировала их потемнение и мгновенное исчезновение над жерлом шахты.

— Ареал? Как это? Не может быть? — удивился Матлин.

— Как видишь, может, — подтвердил Суф. — Я и предположить не мог… и искать не пытался. Строить шахтоприемники в живой фактуре! Ну, подлецы! Фактура — это же святое. Знаешь что, — обратился он к Матлину, — если это работающий отсек — нам отсюда пора… — и он, пренебрегая всеми страховочными для человека приспособлениями, заломил крутую параболу со дна Атлантического океана в сторону Москвы.

Глава 20

Упования на то, что алкоголь сделает с Наташей все необходимое… чтобы она проснулась с воспоминанием об удивительных мультиках, не оправдались. Более того, в ту ночь она не спала вообще, а ворочалась с боку на бок и делала вылазки на кухню за рассолом. Но к утру уже была свежа, относительно бодра и изо всех сил стучала кулаком в дверь Матлина.

— Матюша, открой немедленно! Иначе я разнесу твою дверь.

Не успел ключ провернуться в замке, дверь распахнулась, и она влетела в прихожую, будто собиралась взять ее штурмом.

— Кто дома?

— Кто тебе нужен?

— Суф.

— На диване.

— А Али?

Матлин развел руками.

— Тем лучше, — она решительно вошла в комнату, стащила с Суфа плед, очевидно, убедиться, что он в целости и сохранности; и уселась напротив него.

— У тебя нелетная погода?

— Нелетной погоды не бывает, — ответил Суф и попытался натянуть плед обратно, — бывает нелетное настроение.

— Нет, лучше скажи, что ты отлетался и теперь намерен вылеживаться на фелькином диване.

— Допустим, у меня техническая остановка на фелькином диване, ну так и что?

— Так вот, родной, никаких остановок. Жизнь продолжается. Поднимайся, надевай свою шапочку «без бумбона» и пошли… Я, кажется, знаю, чем тебя развлечь.

Матлин, наблюдавший сцену с порога комнаты, не решился пустить ситуацию на самотек:

— Нет уж, погоди. Что ты надумала?

— Ты мне что-то говорил о его технических дарованиях… выдающихся?

— Говорил.

— А он не спорил?

— Чего ж тут спорить?

— Значит, в электронике разбирается.

— В нашей?

— Ну не на Марс же я его повезу.

— В нашей — не знаю, но разберется, если надо.

— Ты говорил, что он прокиснет здесь от тоски?

— Так…

— Так вот, я ему этого не позволю. С завтрашнего дня он принят на работу. Сегодня мы все утрясем. Кстати, ты тоже собирайся.

— Куда?

— Вовчика помнишь?

— Какого Вовчика?

— Он мне все уши прожужжал: нужен классный механик, который разбирается в оборудовании самолетов. Он сейчас шеф какого-то СП… КП, короче, ремонтирует электрооборудование. Им предложили работу, даже дают помещение под Москвой, но у них специалистов по этому профилю нет. А там заказ — по тысяче баксов на рыло! Суф, ты представляешь себе, что такое «тысяча баксов на рыло»?

Суф промолчал.

— Ты с ума сошла, — рассердился Матлин, — у него ни «рыла», ни документов к этому «рылу»…

— Ерунда все это. Он черта лысого на работу возьмет без всяких документов. Он сам сказал, лишь бы толковый мужик. Суф, ты толковый мужик? Ты петришь в самолетах? Ты же должен петрить в самолетах!

Суф еще раз промолчал.

— Я обо всем договорюсь, — не унималась Наташка, — я Вовку двадцать лет знаю, он мне как брат. Там классные ребята и лишних вопросов задавать не будут.

Пока они препирались между собой на повышенных тонах, Суф принял сидячее положение, обозначив тем самым свое молчаливое присутствие. Хотя и без этого присутствия бороться с наташкиной сумасбродной идеей было занятие не из легких. Однако спорщики умолкли в ожидании. Ожидание было тщетным — ни единого звука от Суфа не последовало.

— Глаза у него, конечно, странные, — рассуждала Наташа, — но, если не знать… так ни за что и не заподозришь… А все остальное из-под шапочки «без бумбона» видно не будет. Скажем, что лицо обожжено — кто его будет разглядывать? Представим его как иностранца, шведа какого-нибудь, они все под два метра, а в акцентах Вовка все равно не разбирается. Хотя у Суфа даже не акцент, картавость какая-то — тем лучше. Скажем, что побывал в авиакатастрофе. Суф, ты в авиакатастрофе бывал?

— А сейчас я, по-твоему, где?

— Вот и чудненько.

Суф медленно обул тапочки и снова застыл, погрузившись в состояние, не восприимчивое ни к каким проявлениям окружающего мира.