Игроки с Титана (сборник) - Филип Дик

Она вскочила и с возбужденным блеском в глазах, подпрыгивая, бросилась на кухню, как маленькая девочка. Через минуту, склонившись над столом, они уже намазывали черные маслянистые икринки на крекеры.

– Ничто не может сравниться с настоящей икрой, – вздохнула Сильвия. – Я ела ее только один раз в жизни в ресторане в Сан–Франциско.

– Обратите внимание, что у меня есть еще. – И он извлек из чемодана бутылку. – Зеленое венгерское из погребов Буэно–Висты в Калифорнии – старейших погребов этого штата!

Сильвия достала узкие бокалы на длинных ножках, хотя Отто и захватил с собой предусмотрительно стаканы.

– Боже! Как в сказке. – Сильвия полузакрыла глаза и откинулась на спинку дивана. – Я не верю, что это наяву.

– Но это наяву. – Отто отставил бокал и склонился над ней. Дыхание ее замедлилось, словно она заснула, но из–под опущенных ресниц Сильвия зорко следила за ним. Она знала, что происходит, и не шевельнулась, не ускользнула, пока он склонялся все ближе и ближе.

Продукты и вино, подсчитал Отто, обнимая ее, обошлись по меньшей мере в сотню долларов ООН. Но дело стоит того.

Старая история повторялась. Снова без всякой прибыли. И даже с убытком – прикидывал Отто, когда они перешли в спальню с задернутыми шторами, гостеприимно принявшую их в свой полумрак.

– Со мной еще никогда такого не было за всю мою жизнь–пробормотала Сильвия. – Я пьяна, да? О господи. – Лицо ее выражало удовольствие и покой.

– Я сошла с ума? – прошептала она после долгой паузы. – Наверное, я сошла с ума. Просто не могу поверить, наверное, это все наваждение. Так какая разница? Разве может быть дурным то, что делаешь во сне? – После этого она уже не произнесла ни слова.

Это–то ему и нравилось в ней, он не любил болтушек.

«Что есть безумие?» – размышлял Джек Болен. Для него оно заключалось в том, что он потерял Манфреда Стайнера, и даже не мог вспомнить когда и как. Он почти ничего не помнил из того, что случилось вчера у Арни, и только из рассказов Дорин по кусочкам сложил какую–то картинку. Полное безумие – конструировать картину собственной жизни по рассказам окружающих.

Провал в памяти свидетельствовал о более серьезных глубинных нарушениях психики. Произошло это после того, как он несколько раз проиграл про себя и прожил ожидающееся событие, истинное содержание которого и оказалось утерянным для него.

Снова и снова Джек представлял себе заранее вечер в гостиной Арни Котта, а когда тот наконец в самом деле начался, пропустил его. Фундаментальное нарушение восприятия пространства и времени, основа шизофрении, по мнению доктора Глоба.

Все, что происходило у Арни, существовало для Джека вне всякой последовательности. Восстановить события он не мог, да и ни к чему это было, ибо вчерашний вечер уже принадлежал прошлому. А нарушение восприятия прошлого свидетельствовало не о шизофрении, а о навязчивом неврозе. Основную же проблему представляло будущее.

Будущее Джека, по его личной оценке, состояло в основном из Арни Котта и инстинктивной жажды мести.

«Что мы можем против Арни? – спрашивал он себя. – Почти ничего».

Джек отошел от окна и медленно вернулся в спальню, где на широкой кровати все еще спала Дорин.

Пока он стоял, глядя на нее, она проснулась.

– Мне приснился странный сон, – сказала она с улыбкой. – Я дирижировала мессой Баха в си миноре, написанной на четыре четверти. Но когда я дошла до середины, кто–то забрал мою дирижерскую палочку, заявив, что она написана в другом размере. – Дорин нахмурилась. – Но она действительно на четыре четверти. И с чего бы мне дирижировать ею? Я даже не люблю эту мессу. У Арни есть запись, он слушает ее по вечерам. Джек вспомнил свои сны, которые снились ему в последнее время: странные блуждающие силуэты, здания с огромным количеством помещений, бесконечно кружащие хищные птицы над головой. И какая–то гадость в буфете: он не видел, а лишь чувствовал ее присутствие.

– Сны обычно связаны с будущим, – заметила Дорин. – Они отражают потенциал человека. Арни хотел организовать симфонический оркестр в Льюистауне – он уже обсуждал это с Босли Тувимом. Возможно, я стану его дирижером. – Она выскользнула из–под одеяла и встала – нагая, высокая, стройная.

– Дорин, – решительно сказал Джек, – я не помню вчерашний вечер. Что с Манфредом?

– Он остался с Арни. Потому что теперь ему надо вернуться в Бен–Гурион, и Арни его отвезет. Он постоянно ездит в Новый Израиль навещать своего сына, Сэма Эстергази. Арни сказал тебе, что и сегодня туда поедет. Джек… а у тебя раньше бывали случаи амнезии?

– Нет.

– Вероятно, тебя так потрясла ссора с Арни; я уже замечала, с ним очень тяжело иметь дело.

– Возможно, – откликнулся Джек.

– Как насчет завтрака? – Дорин выдвинула ящик комода и достала оттуда свежее белье и блузку. – Я сделаю яичницу с ветчиной – прекрасная консервированная датская ветчина. Из запасов Арни с черного рынка, – поколебавшись, добавила она. – Но действительно очень вкусно.

– Годится, – ответил Джек.

– Когда мы легли вчера, я несколько часов не спала – все думала, что предпримет Арни. Я имею в виду, что он сделает с нами. Полагаю, это будет касаться твоей работы, Джек; наверное, он нажмет на мистера И, чтобы тот уволил тебя. Ты должен подготовиться. Мы оба должны быть готовы. Ну и, естественно, он вышвырнет меня, это очевидно. Но меня это не волнует – у меня есть ты.

– Да, так. У тебя есть я, – машинально повторил Джек.

– Месть Арни Котта, – плещась в ванной, продолжала Дорин. – Но он же обыкновенный человек, так что нечего тут бояться. Лучше уж иметь дело с ним, чем с твоим Манфредом – я действительно не могу выносить этого ребенка. Вчерашний вечер был сплошным кошмаром, мне казалось, будто вся комната пронизана какими–то холодными мокрыми щупальцами, проникающими мне в мозг… чем–то злобным и грязным. И я знаю, где находился их источник. – Она помолчала. – В Манфреде. Это были его мысли.

Дорин вышла на кухню и занялась яичницей и кофе, Джек накрыл на стол. Они сели завтракать. Пища благоухала, и Джек почувствовал себя гораздо лучше: ее вид, вкус, запах вселяли радость в его душу, как и то, что напротив сидела Дорин с перехваченными сзади веселой ленточкой волосами.

– Твой сын похож на Манфреда? – спросила она.

– Черт, конечно, нет.

– Он похож на тебя или…

– На Сильвию. Он похож на свою мать.

– Она красивая, да?

– Да.

– Знаешь, Джек, я лежала сегодня ночью и думала… Мне пришло в голову… Может, Арни и не будет возвращать Манфреда в Бен–Гурион. Только что он с ним будет делать? Арни – страшный фантазер. Теперь, когда идея с покупкой земли рухнула, он запросто придумает какое–нибудь новое приложение способностям Манфреда. Знаешь – ты будешь смеяться, – вдруг ему удастся установить контакт с Манфредом через Гелиогабала? – Она умолкла и занялась завтраком.

– Может, ты и права. – Последнее замечание Дорин расстроило Джека. Оно выглядело вполне правдоподобным.

– Ты никогда не разговаривал с Гелио, – продолжила Дорин. – В жизни не встречала таких едких и циничных людей, как он. Он всех ненавидит, в нем есть что–то сардоническое. Он весь какой–то изломанный.

– Это я попросил Арни забрать мальчика? Или это была его идея?

– Арни предложил, но ты сначала отказался. А потом ты замкнулся и стал жутко безвольным. Было уже поздно, и мы все много выпили – ты помнишь?

Джек кивнул.

– Арни поил «Джеком Дэниелсом». По–моему, я одна выпила четверть бутылки. – Дорин горестно покачала головой. – Ни у кого на Марсе нет такого выбора спиртного, как у Арни; порой я очень не прочь выпить.

– В этом смысле я мало чем могу быть полезен – предупредил Джек.

– Я знаю. Ну ничего. Я и не надеюсь на это: я вообще ни на что не надеюсь. Все вчера произошло так быстро: только что мы были заодно – ты, я и Арни, и вдруг оказались по разные стороны баррикады, и стало понятно, что мы уже никогда не будем вместе. А жаль. – Она подняла руку и отерла сбегавшую по щеке слезинку. – Господи! Я плачу, – вырвалось у нее с неожиданной злостью.

– Если бы можно было вернуться и снова проиграть вчерашний вечер…

– Я бы ничего не стала менять. Я ни о чем не жалею. И тебе не советую.

– Спасибо. – Джек взял ее за руку. – Я постараюсь сделать все, что от меня зависит. Как говаривал мой приятель – я не ахти что, но другого нету.

Дорин печально улыбнулась, и они продолжили завтрак.

Энн Эстергази стояла за прилавком своего магазина, аккуратно заворачивая посылку. Она уже надписывала адрес, когда в дверь вошел высокий худой мужчина в больших очках. Энн с неприязнью узнала в нем доктора Глоба.

– Миссис Эстергази, если можно, я хотел бы поговорить с вами, – произнес Глоб. – Я очень сожалею о нашей ссоре: я вел себя не лучшим образом, прошу прощения.