Ступени в вечность - Людмила Минич

Она принялась рассказывать все с самого начала, как увидала зверя да как перепугалась. Потому и кричала. Без отвращения вспомнила и морду странную, и усишки противные. Про лапы помянула.

— Уж больно на нарутху похоже, — сказал Тангар. — Все, как ты сказала, только не умеют они смотреть, как человек. Твари, они твари и есть. А на людей чтоб набрасывались… сам не видал никогда… а люди разное говорят. И ещё не слыхал я до сих пор, чтобы тут нарутхи водились. Вот к Истокам поближе, там попадаются, и частенько.

— Не могла мне тварь привидеться, которой нету, — упрямо твердила Маритха. — Ну не могла.

— А где ты её видала?

— Да вот! — указала она рукой. — Прямо на том самом месте, перед горбиком. Вон там. А потом туда побежала.

Тангар осторожно приблизился к тому самому месту, посмотрел внимательно, на скалы тоже. Огляделся несколько раз задумчиво.

— Ладно, солнце быстро клонится. До ночи наверх надо вылезти. Подальше от таких гостей. Пошли! — взвалил на себя узел. — Идти-то можешь?

Маритха неуверенно поднялась. На диво, после остановки идти стало намного легче. Она пошла за Тангаром, то и дело оглядываясь, но никого больше не заметила.

Выбрались на какую-то площадку на скале. Под уютным и глубоким навесом. Плохо, что не пещера, там спокойнее, но пещеры Тангар так и не нашёл, сколько по окрестностям ни лазил. Зато самых разных площадок тут тьма. Ветер так коверкает скалы — любо-дорого глянуть.

Небесная пелена тем временем сползла, и солнце на прощанье одарило путников пронзительным багрянцем. Они забились поглубже под навес. Тут не было ветра, потому Тангар и облюбовал это «жилище». Но от холода оно все равно не спасёт. С уходом солнца воздух сделался стылым и холодал все больше. Камень и без того был такой холодный, что в дрожь от него бросает. А в её родном Предгорье сейчас Время Пробуждения в полном разгаре.

Маритха куталась в свои два арчаха. После ходьбы и лазанья по скалам ей стало жарко, но это до поры. Главное, это подольше тепло, сберечь. Если сразу улечься да попросить у Тангара коврик из игольника, то можно ещё поспать немножко. Потом уж холод не даст. Язык мешает во рту, слюна вязкая и противная. Жажда. Ничего, во сне незаметно будет.

Она подождала, пока Тангар распустит ремни на своём тюке, потянула к себе коврик, словно невзначай. Скорчилась на нем под двумя арчахами, даже лицо накрыла.

— Ты это… Может, укуси чего-нибудь. Тут у меня…

Маритха помотала головой и снова накрылась с головой.

— Нет уж, — ответила ему из-под шкуры. — Меня до сих пор мутит.

— Завтра сил не будет, — строго сказал Тангар. — Если что дурное и случится, то ночью отмучаешься, днём страдать не будешь.

— Спасибо! — едко бросила она в ответ. — За заботу спасибо!

— Я не про то думаю, чтобы тебе хорошо было, а чтобы до Латиштры дотащилась, — прохрипел он в ответ.

Голос уже и не узнать. А что завтра будет…

— Как знаешь, но до воды нужно завтра дойти, иначе…

Девушка сама сообразила, что иначе. Если завтра она идти не сможет, то день спустя и вовсе не получится. А хранитель… силы уже не те, чтобы туда-сюда ходить. И не пил он подольше, чем Маритха. И ходил гораздо дальше. И кто ещё знает, как он искал там остатки обоза. И если завтра она упадёт, Тангар её не понесёт и бросить не сможет. «Или прорвёмся, или сдохнем…»

Только у Маритхи сдохнуть в этой пустоши вряд ли получится. Слишком её берегут. Хоть ложись прямо тут и умирай — сразу явятся, сразу захлопочут. А что будет с Тангаром? Тёмный для него стараться не станет, это яснее ясного. А Великий? Он же следит… Только вот, когда Тангарова друга горакх порвал, Раванга вдалеке стоял, смотрел. Каждый должен своё дело делать, что ему назначено. Вот так. А какое дело у Тангара? А вдруг его дело сдохнуть тут, Маритху оберегая, к цели её тащить, теряя последние силы?

Она вытянула руку из-под арчаха.

— Я буду стараться. Давай, что ли…

Хранитель вложил что-то в руку. Маритха принялась с отвращением жевать тонкую полоску вяленины. Слюны почти не было. Она старалась больше для виду да совести своей и так и заснула, не закончив дела.

Дрожь не давала вернуться обратно в сладкое забытьё, чёрное и спокойное, без снов и мучений. Маритха уж и так скорчилась дальше некуда, обняла руками колени, больше не получится. Надо лежать и страдать от холода или вставать и попытаться согреться.

Еле-еле, с зубным скрежетом, она заставила себя развернуться, поправила верхние одёжки. Что же ночи до сих пор такие морозные? Давно пора им потеплеть! Маритха поднялась, а её хранитель мирно посапывал на своём рванье. Проклятие! До чего же она тут чужая!

Малая луна, оказывается, даже полпути по небу не сделала. Получается, Маритхе до самого солнца тут мёрзнуть. Девушка принялась растирать застывшее лицо, прыгать, согнувшись почти вдвое, чтобы о каменный навес головой не удариться. Скоро сердце принялось колотиться о её бедные кости, а утерянное тепло так и не возвратилось. Она попробовала сунуться поближе к краю, где камень не нависал так низко, но тут же отпрянула — веяло свежим ветерком.

— Что, больше мочи нет? — прохрипел Тангар.

Видно, Маритха своей вознёй его разбудила.

— Не могу я, — простонала девушка в ответ и не узнала свой голос. — Мочи н-нет по горам таскаться… у м-меня от здешних мороз-зов места живого нет. Даж-же кожа ноет, больно т-тронуться. Ну з-зачем это, а? Зам-мёрзла бы раз и нав-всегда… а он нет! Ожив-вил! — почти с ненавистью помянула она Великого.

— А ну-ка…

Тангар встал, потрогал её руки, до упора втянутые в рукава. Не успела Маритха ничего сообразить, как хранитель оттянул ремни её арчаха, пальцами нащупал шею.

— Хватит ныть, не так уж у тебя все плохо, — «утешил» он Маритху. — Отойдёшь. Маленько погреешься — и отойдёшь.

Плюнуть бы, но нечем. Ненужный язык мешался во рту, не давая выбросить возмущение, скопившиеся внутри.

— А я т-тут… Я и п-пытаюсь! — накинулась она на Тангара. — А тело уже все! Тепла б-больше… не мож-жет… ни кусоч-чка! — Даже слез нет, только ярость. — Прок-клятые горы!

— Уж какие есть.

Он возился, что-то переустраивая в темноте.

— Что ты т-там?..

— Хватит трястись, садись давай.

Она послушно опустилась вниз. Оказалось, он сам расположился на её коврике, перетащил сюда свою подстилку. Не успела сообразить ничего, а он уже дёргал её арчах, распуская ремни.

— Ты чего, сдурел? — возопила Маритха.

Последнее тепло улетучивалось в дыры.

— Замёрзнешь, дура! Нет огня! И взять его неоткуда! — встряхнул Тангар её за плечи. — Тогда убереглась, а теперь оживлять тебя некому! Великие, они по десять раз не приходят по чужой глупости!