Воспоминания - Иван Бларамберг

На полдороге в стороне от колонны, которая продолжала свой марш, мы делали короткую остановку. Спешившись, садились по-восточному на зеленую траву степи и пускали по кругу огромную деревянную пиалу, наполненную кумысом. Когда она возвращалась пустая, ее тут же наполняли снова. Количество кумыса, которое выпивали киргизы, было огромно. Это питье, если оно только что перебродило, может даже опьянить; оно очень освежает, утоляет голод и жажду, вызывает небольшой пот и делает сонливым после утомительной езды. Жара поднялась до 26° в тени, но некоторую свежесть приносил дувший с юго-востока слабый бриз. Ежедневно проделанный нами путь определялся одометром, который был привязан к колесу моего тарантаса; одному из топографов было приказано по прибытии на ночлег отвязывать его и определять пройденное расстояние.

Для благосклонного читателя было бы утомительно следить за моими ежедневными степными маршами, поэтому я ограничусь тем, что обрисую в общих чертах переход до пустыни Каракум.

9 июня мы пересекли холмы, которые образуют водораздел рек Орь и Иргиз и составляют часть Мугоджарских гор. Мы прошли 27 верст и расположились у ручья Тик-Бутак. Отсюда я послал поручика Генерального штаба Романова с отрядом из 100 казаков и пушкой вдоль западной стороны Мугоджарских гор на юг, чтобы произвести разведку той части степи и, если будет возможность, сделать ее съемку. Для этой цели к нему прикомандировали двух топографов. Ему было приказано, следуя на юг, пересечь пески Барсуки и пустыню Каракум, снять северо-восточные берега Аральского моря и снова соединиться со мной на Яксарте. Это поручение он выполнил блестяще.

13-го и 14-го колонна прошла 47 верст вдоль Талдыка. Степь здесь снова была покрыта травой (Stipa pennata); 14-го нас настигла гроза с дождем, и мы расположились на правом берегу Иргиза, довольно большой степной реки с чистой, хорошей водой, текущей вдоль Мугоджарских гор с севера на юг и юго-восток и позднее соединяющейся с Тур-гаем, чтобы исчезнуть в озерах и болотах в пустыне Каракум.

После 28-верстного перехода по равнине с рыхлой песчаной почвой мы сделали 17-го остановку в урочище Айри-Кизил. Термометр показывал 28°. Здесь мы обнаружили замечательные пастбища. Иргиз в этом месте образует маленькие озера, заросшие камышом. Тут расположилось много аулов племени чикли. Султан Тиргази-хан нанес мне визит; он привел с собой даже свою семью. Впервые я угощал киргизских дам чаем и конфетами из Киева, которые им очень понравились. Я подарил им ножницы, зеркала, гребенки и иголки, и они покинули мою кибитку очень довольные. Вечером султан прислал мне в подарок двух овец.

18-го, при 29-градусной жаре, мы отдыхали. Я воспользовался этим обстоятельством и расспросил проводников о пути движения, так как мы приближались к большой пустыне Каракум, которую должны были пересечь с севера на юг на протяжении 300 верст, чтобы добраться до Сырдарьи.

19-го мы продолжали идти по рыхлой песчаной равнине, оставили справа аул из тысячи кибиток и, после того как прошли 28 1/2 версты, расположились снова на Иргизе, который и здесь зарос камышом. На той стороне, на высоком, правом берегу, находились киргизские захоронения Жар-Молла. Осматривая отсюда окрестности лагеря, я тогда не предполагал, что спустя четыре года мне будет суждено строить здесь, у могил, первый русский форт в Киргизской степи. Погода изменилась, и всю ночь лил дождь. 20-го мы перешли Иргиз вброд, проделали 26 1/2 верст по волнистой песчаной равнине, миновали озеро Кара-Куха и расположились на озере Чалдырколь, где обнаружили хорошо возделанные киргизские поля.

Бедняки-киргизы, называемые бойгуши, не имеют ни овец, ни крупного рогатого скота; они занимаются земледелием и выращивают просо и ячмень. Их земледельческие орудия — кирки и лопаты — очень примитивны. Искусственное орошение полей, разделенных на небольшие квадраты, — весьма трудоемкий процесс. Маленькие канавы, прорезающие поля, необходимо заполнить водой, которую бойгуши носят в кожаных бурдюках из близлежащих рек или озер. Это очень изнурительная и тяжелая работа.

Дождь лил целый день и следующую ночь, так что я был вынужден из-за плохой дороги объявить 21-е днем отдыха. Казаки использовали его, чтобы поохотиться на диких кабанов, которые во множестве обитали в густом камыше бесчисленных маленьких озер. Температура воздуха неожиданно упала до 11°, и стало по-настоящему холодно.

22-го мы продолжили наш путь по песчаной равнине, песчаным холмам и высохшим соленым озерам (солончакам). Пустыня эта носит название Каракум (Черные пески). Солончаки представляют собой большие равнины с соленой кристаллической коркой ослепительно-белого цвета и без малейшей растительности. Некоторые солончаки сухие, и их почва настолько тверда, что подковы лошадей не оставляют на них следов; в других — вязкая глинистая почва, смешанная с солью, и по ней нельзя пройти пешком, не говоря уже о том, чтобы проехать верхом на лошади и с нагруженными верблюдами. Мы прошли 26 1/2 версты, все время держа направление на юго-восток, и расположились у озера Забин-коль, где обнаружили возделанные поля и оросительные каналы. Дул сильный северо-восточный ветер, и в 2 часа дня термометр показывал 14°. 23-го наши две миссии поехали вперед, сопровождаемые Бай-Мухаммедом и его киргизами. 24-го колонна следовала по песчаной равнине и по песчаным холмам, проделала 20 верст и расположилась у колодца Жеддиколь (Семь озер).

Когда речь идет о колодцах в этой пустыне, благосклонный читатель не должен думать, что их можно сравнить с колодцами в Германии или во внутренней России. Добрая природа позаботилась здесь, как и везде, о том, чтобы путники не умерли от жажды. Песчаная почва и песчаные холмы располагаются на слое твердой глины, так что ее не может размыть дождевая и снеговая вода. В определенных местах, которые хорошо известны киргизам и которые всегда находятся между песчаными холмами, достаточно лишь копнуть, и уже на глубине 2–3, самое большое 4 футов находишь свежую пресную воду. Нельзя только, чтобы вода долго стояла в этих колодцах, ибо она портится и принимает красноватый оттенок. Впрочем, остановившись у такого колодца, достаточно лишь вычерпать эту испорченную, красноватую воду, как тут же, на глазах собирается свежая. Во время перехода по этой пустыне всегда высылают вперед около 20 казаков или солдат с лопатами и металлическими ведрами, чтобы на месте лагерной стоянки очистить колодцы и выкопать новые в таком количестве, чтобы напоить людей, лошадей, верблюдов и убойный скот.

25-го колонна двинулась в путь уже в 2 часа утра и прошла большую равнину, усеянную соляными лужами, в которых кое-где из-за частых дождей стояла вода. Солончаковое озеро, называемое Тентексор (Сумасшедшая, или Бешеная, соляная лужа), надолго задержало нас. Преодолеть его было невозможно, и мы вынуждены были сделать большой крюк. После двух переходов, пройдя 54 версты, мы снова подошли к колодцам или, скорее, к озеру Мендиколь. Кое-где росла полынь. По пути мы миновали киргизские захоронения. Температура была равна 20°. 27-го снова совершили продолжительный переход по пустыне (41 верста) и расположились у колодцев Черекли, которых насчитывалось 15. Вокруг них росла трава. В этот день во время марша пал первый верблюд. 28-го мы смогли пройти только 16 верст, так как дорога вела по глубокому песку, по ложбине, поросшей камышом. Мы расположились у колодца Уссулюс. Здесь я встретил Бай-Мухаммеда с его киргизами. Жара была мучительной, термометр показывал 28° в тени. У каждого колодца до прихода, колонны я выставил охрану, чтобы люди, обезумевшие от жажды, не устроили свалку. Потом напоили из корыт лошадей и убойный скот; животные с ржанием и ревом теснились у колодцев, и их пришлось останавливать силой, пока все они не напились. Для казаков и солдат это была тяжелая работа. Песчаная почва была раскалена настолько, что жгла сквозь подошвы сапог, а бедные люди должны были часами стоять на самом солнцепеке, чтобы доставать из колодцев воду и наполнять ею деревянные корыта для скота. 29-го мы снова совершили утомительный марш в 35 верст по пустыне, обошли большие соляные болота я расположились у колодцев Кук-Кайбак, где нашли замечательные пастбища. Термометр показывал 25° в тени. 30-го я сделал дневку, чтобы осмотреть верблюдов и починить вьюки.