Закон подлецов - Олег Александрович Якубов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дерзкая выходка, которую позволил себе Аникеев с Катькой-стакан, то бишь с Екатериной Всеволодовной Заклунной, Патрона вовсе не рассердила. Он просто решил им воспользоваться. Натравить могущественную даму на зарвавшегося строителя старому интригану не представило ни малейшего труда.
***
…Сон Аникеев утратил сразу после того, как оказался в тюремной камере. Он проклинал последними словами эту хитрую лису Мингажева. Ведь это он, проклятый Чингисхан, убедил его сначала податься в бега, а потом явиться с повинной, уверяя, что ничего плохого не случится. Да и сам Аникеев был уверен, что его новые друзья, люди могущественные, решающие в этой стране все, не дадут в обиду. Но никто и пальцем не пошевелил, чтобы ему помочь.
За деньги в тюрьме можно было купить все что угодно. Сигареты, ресторанную еду, алкоголь, наркотики. Ничего этого Аникееву было не нужно. Ему нужен был только телефон. Он звонил своим покровителям и днем, и ночью, и ранним утром. Но ни на один его звонок так ни разу никто и не ответил. Те, кому он звонил, на звонки с неизвестных номеров не отвечали вовсе. Предвидя, что именно сейчас, оказавшись в СИЗО, им начнет названивать Аникеев, они тем более были осторожны. По его поручению пару раз удалось дозвониться до нужных людей адвокату. Кроме заверений и общих слов, что «все под контролем» и волноваться не о чем, он ничего конкретного не услышал.
— Скажите им, что это я нахожусь под круглосуточным контролем, пусть вытаскивают меня отсюда немедленно, иначе я тоже молчать не стану, расскажу такое, что мало никому не покажется, — бушевал Аникеев, настаивая, чтобы адвокат в точности передал его слова.
Но и угрозы действия не возымели. Те, кому эти вопли отчаянья были адресованы, уже давно ничего не боялись. Тем более они точно знали, что никто в суде признаний Аникеева не услышит. Железобетонные «беруши» для российской Фемиды изготавливали именно эти люди, бывшие покровители Николая Архиповича Аникеева.
***
Государственный обвинитель Медведев несколько часов монотонно читал заготовленную обличительную речь. Наконец, отложив в сторону бумаги, полковник юстиции четким, хорошо поставленным голосом произнес то, от чего у Аникеева сознание помутилось.
— Прошу назначить Аникееву Николаю Архиповичу наказание в виде десяти лет лишения свободы, — провозгласил прокурор.
В это невозможно было поверить, но это произошло — десять лет лагеря. «Нужно во всем признаться, в том, что делал и чего не делал, признаться во всем, что они хотят от него услышать, только бы скостили срок», — билась в голове судорожная мысль. И он обратился к судье с просьбой предоставить ему слово для дачи признательных показаний.
После короткого совещания с гособвинителем судья Алла Дерюгина пошла навстречу подсудимому Аникееву Николаю Архиповичу — предоставила ему слово после прения сторон.
И Аникеев начал безудержно каяться. Каялся и заискивающе смотрел на Медведева, понимая, что не от судьи, а от этого лощеного полковника зависит сейчас его судьба. Прокурор заметно оживился. Признания Аникеева даром ему не сдались. Но появилась возможность выудить у этого обезумевшего неврастеника хоть какие-то показания против Лисиной. Хоть что-нибудь, ну самую малость…
— В материалах уголовного дела, том 26, листы дела 287–314 есть показания подсудимой Лисиной Александры Сергеевны, что нотариальные доверенности она выписала на те участки земли, которые ей конкретно указал Аверьянов Александр Сергеевич.
— Ваша честь, я возражаю, — заявила Тамара Геннадьевна Быстрова. — Следствием и судом уже доказано, что Аверьянов Александр Сергеевич предложил моей подзащитной Лисиной Александре Сергеевне не конкретные участки земли, а просто некие, не обозначенные им участки. К тому же ссылаться на умершего человека, у которого уже ничего не спросишь, это прием весьма дурного свойства.
— Возражение не принимается, — объявила Дерюгина. — Продолжайте, Руслан Вадимович.
— Итак, у меня вопрос к подсудимому Аникееву. Скажите, пожалуйста, Аверьянов, который до этого приобретал через вашу фирму земельные участки, мог знать о том, что они оформляются незаконным путем и принадлежат государству?
Аникееву было уже наплевать на любые правила и нормы приличия. Не до того теперь, собственную шкуру надо спасать. Хотят знать, что Аверьянов был в курсе незаконных действий — пожалуйста. Да и что это может изменить? Тем более что покойному Аверьянову теперь уже повредить невозможно. И Аникеев подтвердил предположение прокурора.
— Из материалов дела и из показаний самой подсудимой нам известно, что Аверьянов являлся близким другом семьи Лисиной. В связи с этим я могу сделать вывод, что и Лисина была посвящена Аверьяновым в незаконный характер сделки, — заявил Медведев.
— У вас нет основания для такого вывода, поскольку он не подтвержден никакими материалами дела, — снова возразила Тамара Быстрова. — Сказанное вами всего лишь предположение, а выводы суда на предположениях строиться не могут.
— Хорошо, я задам подсудимому вопрос по-другому, — внешне покладисто согласился прокурор. Он сосредоточился для главного вопроса, того вопроса, от ответа на который могло сейчас зависеть все. Буквально все, к чему он так безуспешно стремился все эти долгие месяцы.
— Итак, подсудимый, вы не отрицаете, что Аверьянов мог знать о незаконном характере сделки и поставить об этом в известность Лисину.
— Не отрицаю, — подтвердил Аникеев.
— А с самой Лисиной вы знакомы? — позвучал главный вопрос прокурора.
— Нет, с Лисиной я не знаком и увидел ее впервые только в зале суда. Я уже говорил об этом в своих показаниях, — ответил Аникеев, лишив тем самым прокурора последней надежды.
— Да кому они нужны, ваши показания! Эти ваши псевдо признания преследуют только одну цель — выгородить Лисину, — враз утратив весь свой внешний лоск, заорал прокурор, показав истинную сущность и откровенно торчащие ослиные уши.
***
Заседание суда закончилось, но он еще долго не мог успокоиться. Не помогал ни крепкий кофе, заботливо предложенный Дерюгиной, ни сигарета, закуренная в ее кабинете, несмотря на строжайший запрет курения в здании суда.
— Идиот, болван, кретин, — негодовал Медведев. — Не понимаю, как с такими бараньими мозгами он мог руководить крупной фирмой и нахапать сотни миллионов, если у него
