Мой пылкий лорд - Гэлен Фоули

Хитрость Барду была рассчитана на то, что Люсьен и его люди будут преследовать пустую карету, тогда как Барду там не будет. Итан Стаффорд, наверное, даже не знает, что француза в карете уже нет.

«Пусть этот ублюдок думает, что его не заметили», — решил Люсьен. София предупредила его, что у Барду есть склад взрывчатки на каком-то дворе у реки. Люсьен подозревал, что Барду направляется в свое логово, и решил последовать за ним в одиночку, чтобы не спугнуть.

Вместе с этим он с тошнотворной уверенностью осознал, что Барду не бросил бы нужную ему заложницу. А это могло означать только одно — Кейро уже нет в живых. «О Боже», — подумал Люсьен, ошеломленный тем, что опоздал.

Он стиснул бока лошади каблуками и пустился за Барду, но, сделав несколько шагов, остановился. Невозможно красться незаметно, сидя верхом. Стук копыт слишком громко раздавался на этой тихой окраинной улочке. Этот стук выдаст Барду его присутствие; кроме того, Барду, конечно же, очень скоро вбежит в здание какого-нибудь прибрежного склада.

Пока его люди гнались за каретой Стаффорда, возвращавшейся к Лондон-Бридж-стрит, Люсьен слез с коня и пошел за Барду пешком. Он запретил себе думать о том, что бросает своего гордого, верного коня без присмотра в воровских трущобах, но сейчас важно было поймать Барду. Сердце его было исполнено ярости, он крепко сжимал в руке пистолет и держал под прицелом того, кому жаждал отомстить, и единственное, что не давало ему выстрелить Барду в спину, это сознание того, что у этого человека могут быть сообщники, которые осуществят задуманное, даже если главарь будет убит. Единственная возможность полностью устранить угрозу — это найти логово Барду и узнать его планы.

Тогда и только тогда, пообещал себе Люсьен мрачно, он разделается с врагом. И он пустился в погоню, сердце у него билось от кровавого вожделения, которого не умерило даже зрелище невесомой готической колокольни Святого Дунстана и суровые статуи святых. Барду вбежал в церковь. Войдя за ним, Люсьен заметил, что тот слегка хромает. Казалось, француз щадит свою правую ногу. В древних каменных стенах церкви несколько старых леди вытирали пыль со скамеек и тихонько болтали. Люсьен незаметно проскользнул в церковном полумраке, Барду вышел с другой стороны нефа.

Покинув храм и снова погрузившись в городской шум и холодный осенний вечер, Люсьен шел за Барду, который бежал по Сент-Дунстан-Хилл и повернул к Лоуер-Теймз-стрит. К удивлению Люсьена, этот сукин сын вернулся к мосту Блэкфрайарз и перешел на другой берег.

Значит, он работает не за пределами Сити, с удивлением понял Люсьен. Ничего странного, что поиски констеблей в складах на берегу ни к чему не привели. Он работает не в Саутуорке и не в Ламбете, а на другом берегу реки.

Люсьен шел за Барду. Тот добрался до южного берега Темзы и пустился по Альбион-стрит. Повсюду вертелись фабричные колеса, шли последние часы работы перед праздником. Холодный осенний воздух полнился запахами рыбных доков и фабрик, которых было много в этом районе. Барду шагал целенаправленно, и его хромота по мере того, как время шло, становилась все заметнее. Он прошел мимо старой пивоварни Барджа, мимо ткацкой мануфактуры, мимо литейного завода. Люсьен следил за ним, пока он пробирался по оживленной бирже лесоматериалов, и вот наконец Барду поспешил к полуразрушенному, заросшему сорной травой кирпичному складу, стоявшему на отшибе, у самой воды. Хотя здание выглядело заброшенным, из трубы поднимался дым.

Держась в тени высокого забора, окружавшего соседнюю лесную биржу, Люсьен скользнул ближе, изучая в сгущающихся сумерках обстановку. На обоих углах складского здания, которые были видны с его наблюдательного пункта, стояли на страже вооруженные часовые. Барду ответил на их приветствия, а потом с оглядкой вошел в дом.

Люсьен предположил, что на других углах здания тоже стоят часовые, но подумал, что вряд ли внутри есть кто-то еще. На вражеской территории разумный агент старается ограничить количество своих сподвижников необходимым для дела минимумом наиболее опытных. Люсьена очень интересовало, что находится внутри склада, но сначала нужно было избавиться от часовых.

Его глаза взволнованно блестели, когда он сунул пистолет в кобуру и вынул нож из ножен, тихо звякнув металлом. Он вжался в тень от забора, потом начал перемещаться от одного укрытия к другому, подкрадываясь, как тигр в траве. Когда подходить дальше было уже опасно, Люсьен подобрал горсть камешков.

Через несколько секунд первый часовой посмотрел в ту сторону, откуда раздался какой-то тихий подозрительный шорох. Когда он повернулся к Люсьену спиной, тот вырос рядом с ним, схватил сзади, зажал рот рукой и бесшумно перерезал глотку. Потом осторожно, не без изящества положил тело на землю так, чтобы его не было видно, и снова скрылся в тени у стены дома. Ярость пела в его душе, как его приспешник в Гроте в свои самые экстатические, самые пьянящие мгновения, хотя он и старался хранить в сердце любовь Элис, призывавшую его к справедливости, а не к той жестокости, которую диктовала ему ненависть.

Минут через пять второго часового постигла та же участь, но когда Люсьен подкрался к третьему, тот обернулся и увидел его.

Люсьен выбил ружье у него из рук, а тот громко закричал. Четвертый часовой отозвался с расстояния пятидесяти футов. Люсьен успел поставить разоруженного часового впереди себя как раз в тот момент, когда четвертый выстрелил. Пуля угодила не в Люсьена, а в дюжего француза. Люсьен бросил его, плавным движением выхватил один из двух своих пистолетов и прицелился прежде, чем четвертый часовой успел перезарядить ружье. Люсьен видел, как глаза у того расширились от страха, и нажал на спуск.

Прошло всего лишь несколько секунд. Четвертый часовой затих, скорчившись на земле, и тогда Люсьен вынул второй пистолет, подошел к двери склада и распахнул ее ударом ноги, чуть не сорвав с ржавых петель. Когда дверь отворилась, Люсьен оказался лицом к лицу с Барду, их разделяло всего шесть-семь футов. Судя по всему, француз бросился к дверям, чтобы узнать, почему у дома стреляют. Барду похолодел — Люсьен поднял пистолет и наставил на него.

— Передайте от меня поклон дьяволу.

— Не стреляйте, Аргус! Взгляните! — Барду поднял руки, сдаваясь, но кивнул в сторону бочек, стоявших позади него.

Люсьен сразу же увидел белую букву А, нарисованную на каждой бочке. Порох высшего качества. Он понял, что это взрывчатка, о которой его предупреждала София.

Люсьен обежал взглядом помещение склада и похолодел при виде пушки, чье дуло было нацелено в окно. Оно было устремлено прямо на другой берег реки, на парламент. Неудивительно, что он не нашел никакой взрывчатки, заложенной в Вестминстер-Холле. Барду намеревался начать атаку отсюда. Люсьен увидел жаровню, вделанную в большой промышленный горн, пышущую таким огнем, , что в помещении было нестерпимо жарко. «Господи, — понял он в ужасе, — Барду занимался приготовлением зажигательных бомб».