ШедЭйр. Путь сердца. - Стэлла Соколова

Когда все ушли, оставив Эйли одну в комнате, она потянулась к листочкам, которые Алин положил на стол.

Читать девочка еще не умела, поэтому просто их рассматривала.

Красивые закорючки были похожи на черных змеек, которые извивались в разные стороны. Эйли перемешала листочки, чтобы посмотреть – переползут змейки с одного на другой или нет?

Так как змейки не двигались, девочка очень быстро потеряла к ним интерес.

Бросив это бесполезное занятие, она пошла во двор, где росли разноцветные цветы и светило Солнце.

Империя Ардейл. Лотар. Вечер того же дня.

Мы стояли под окнами дома Алина, во всяком случае, я надеюсь, что это был дома Алина. Я стоял позади Эйрина, справа от него стоял Лейрис, слева – Айрис, Азар стоял рядом со мной.

Особого плана у Эйрина не было, и вообще он по-моему несколько не в себе сейчас.

Когда я помогал ему надеть кафтан, взгляд у него был как у сумасшедшего – зрачки расширенны, лицо бледное, на лбу выступила испарина.

Может не надо было маме так с ним строго? Тронется еще умом, бедняга. Нас же девчонка за это со свету сживет...

Из дома вышел Алин и протянул Эйрину какие-то листки.

– Вот, Агнесса написала. Потом спасибо скажешь.

Эйрин молча кивнул и уставился на листки.

Я заглянул ему за плечо и быстро прочел:

– О, прекрасная дева! (страстно и немного печально)...

Понятно, подсказку ему сделали. Я даже разочаровался.

Теперь совсем невесело будет.

Мы кстати вообще-то петь должны, но петь мы не умеем, а на музыкальных инструментах только Эйрин играет. И то на мелодине, а такую махину сюда просто так не притащишь, просто ради того, чтобы постучать по клавишам в сумерках. Так что мы просто взяли барабан, его нам кстати Делл дал, откуда он у него – неизвестно.

Алин вылез из окна и сказал:

– Можешь начинать!

Бедняга Эйрин вздохнул и поднял листочки поближе к глазам.

– О–о–о...

Азар выпятил губы, сдерживая смех, спина Лейриса напряглась, а я вообще отвернулся.

Если Эйрин будет так заикаться, мы до утра здесь не закончим.

Эйрин сделал глубокий вдох и повторил:

– О–о–о...п–п–пре–пре–красная де–де–де–ДЕВА!

В голосе послышались истеричные нотки. Я закрыл глаза и сосчитал до десяти. Все мы в его положении окажемся, а учитывая, что Эйрин вообще молчун редкостный – ему сейчас еще труднее.

Хотя, надо отдать ему должное – так может блеять только очень огорченный козел, когда признается в любви кочану капусты с соседского огорода. Так что "страстно и немного печально" у него вышло на редкость достоверно.

Окна соседних домов начали открываться, только ради того, чтобы их тут же захлопнули – а это единственное решение, когда из деревянной рамы рядом с твоей головой торчит рукоять кинжала.

Видимо Эйрин уже пришел в себя. Первый листок он в сердцах порвал, видимо не очень ему текст понравился.

Я посмотрел на него и печально вздохнул.

Если он так быстро в себя пришел – веселья точно не получится.

Я с некоторой грустью посмотрел наверх. На балконе стояла Хана. Причем выглядела девчонка просто отлично – волосы собраны наверх, ее одели в платье, правда лицо почему-то очень уж красное. Но это наверно неудивительно, я бы тоже покраснел, если бы такой поклонник у меня под окном хрипло блеял.

Девчонка подошла к перилам и положила на них руки.

– Чего–желаешь–ты–мой–храбрый–воин?

Девчонка уставилась перед собой, судорожно сцепив пальцы.

Эйрин посмотрел на верх и пролепетал:

– При виде храбрости твоей затрепетало...робко...сердце!

Фразу лейтенант произнес слегка неуверенно, но я в ней ничего странного не нашел. Девчонка же воин, значит все нормально.

Следующие слова заставили меня захохотать в полный голос, потому как девчонка неживым голосом произнесла:

– Платок твой, де...ва, я–я д–д–держу поближе к сердцу...

Хана видимо тоже поняла, что говорит что-то не то, потому что оторвала руки от перил и исчезла из поля зрения.

Пока она что-то искала, я дал Эйрин барабан – таз мы не взяли, пусть хоть с барабаном обнимется.

Эйрин тоскливо посмотрел на барабан и с благодарностью принял его.

На балкон вышел Алин и сказал:

– Так, репетиция закончена, можете идти домой.

Бедняга Эйрин с невыразимой тоской посмотрел на звездное небо и печально поплелся в сторону постоялого двора, где мы обосновались.

Интересно, что там было с этими листочками?

Дом Алина.

Лицо у меня пылало от такого позора.

А иначе как позором это не назовешь.

К нам кстати Делл пожаловал, сказал, что будет Алину помогать, а вместе с Деллом и Сер.

Агнесса уже уехала в Сейн, так что мы тут были впятером – я, Алин, Делл, Сер и Эйли.

– Алин..., – лейтенант посмотрел на меня мрачно и слегка приподнял брови.

– Что?

– А кто это написал? Что-то мне подсказывает, что это...ммм...несколько не подходит к данной ситуации.

Видели бы вы лицо Эйрина, вы бы меня поняли.

Мой бедный жених был похож на оживший труп, особенно когда я его "девой" назвала.

Да и сама я не лучше – тупо повторяла за Деллом, который стоял в комнате и читал с листка.

Когда Эйрин сказал что-то про "храбрость" от которой у него сердце затрепетало робко, Делл растроганно начал бормотать что-то типа "единственный нормальный мужик в этом заведении".

Алин рассматривал листки и хмурился все больше, потом строго посмотрел на Эйли.

Девочка возвела глаза к небесам, которые здесь нам заменял потолок.

Я кивнула.

Все понятно, наверно Эйли перепутала листочки, пока Агнесса со мной возилась.

Алин вздохнул и сказал:

– Ничего, зато Эйрину тренировка.

Угу...тренировка, думается мне он предпочел бы мечом помахать, чем так позориться.

Алин выкинул листки и сел за стол.

За столом уже сидел Делл и Сер. Только я приземлилась рядом, как Алин строго сказал:

– Ты иди к себе, сейчас мы будем обсуждать завтрашний день, тебе об этом знать не надо.

– А что завтра будет-то?

Алин улыбнулся так, что в голову мне пришло только сравнение с голодным волком, и сказал:

– А завтра мы устроим Эйрину испытания, пусть покажет, каким мужем он будет.

Даже так? Интересно, у нас вроде наоборот – на девок смотрели, а тут на женихов? Мммм, а что за испытания они Эйрину придумают?

Я обиженно на них посмотрела и пошла в комнату, которую мы с Эйли занимали вместе.

Девочка уже устроилась на кровати и лежала подперев ладошкой подбородок.