Королевская охота - Амеде Ашар

— Я повинуюсь, мсье, — сказал он, — можете увести с собой шевалье.

— Я не ожидал другого от дворянина, подобного вам, — ответил офицер.

Шевалье встал и не спеша вышел из кареты. В ту минуту, как его нога коснулась земли, он со значительным видом взглянул на Кок-Эрона и спросил:

— Ну что, приятель, на чьей улице праздник?

Кок-Эрон грыз ус и молчал.

Шевалье улыбнулся, спрыгнул на дорогу и важно поклонился Эктору.

— Я, право, в отчаянии, маркиз, что был виной столь неприятного для вас путешествия. Примите уверения в моих сожалениях на этот счет.

— Мсье, — сказал Эктор, — придет день, и мы увидимся.

— Надеюсь, — отвечал шевалье, надменно выпрямившись.

Два непримиримых врага обменялись последним взглядом. Караульный офицер приблизился, и шевалье последовал за ним в карету, стоявшую в стороне у дороги. Оба сели в нее, и она покатилась.

— Не говорил я вам, что вы напрасно меня удержали, — сказал Кок-Эрон, — Позволили вы мне убить его, так что ж? Меня бы повесили, но вы бы избавились бы от шевалье на весь остаток вашей жизни.

— Что сделано, того не воротишь, — отвечал Эктор, крепко пожимая руку Кок-Эрона. — Я надеюсь, что первая же наша встреча с шевалье станет последней.

— А я клянусь в том! — сказал солдат, поднимая руку.

Эктор приказал кучеру ехать прямо в Версаль. Он жаждал видеть короля и переговорить с ним.

В час ужина, проходя залами, Людовик XIV заметил Эктора, стоявшего у самой двери. Король подошел к нему, и толпа придворных отступила несколько назад.

— Вы возвратились, маркиз, — сказал король.

— Я пришел дать отчет вашему величеству в результатах вверенного мне поручения, — отвечал Эктор.

— Я вижу по вашему лицу, что конец не был таким, как вы хотели.

— Признаюсь, ваше величество, человек из гостиницы «Серебряный кубок» был в моей власти, и завтра он бы дал отчет правосудию во всех своих преступлениях.

— О, я знаю, что вы в точности исполняете все предприятия, которые на себя берете.

— Но, ваше величество, — продолжал с жаром Эктор, — у заставы Парижа караульный офицер объявил ваш приказ…

— Которому вы повиновались, мсье.

— Это был мой долг, ваше величество, хотя дело шло о моей жизни, о моей чести, может быть.

— Ваша честь под моей защитой, и я за неё отвечаю. Что касается вашей жизни, извольте не иметь на этот счет опасений. Тут знают, кто вы и как умеете вы действовать.

— Но этот приказ, ваше величество, этот приказ!

— Мне кажется, вы задаете мне вопросы, мсье? — заметил король.

— Я арестовал преступника, вашему величеству угодно было освободить его. Да будет сделано по воле вашей, — отступил Эктор, кланяясь.

— Мы не так должны с вами расстаться, — милостиво возразил король, — уважение, которое я питаю к вам, заставляет меня отвечать. Я подписал этот приказ потому, что того требовали интересы государства. К тому же я думаю, что вы введены в заблуждение страшный стечением обстоятельств.

— Государь мой…Вам донесли ложно. Положа руку на Евангелие, я поклянусь…

— Я не сомневаюсь в вашем чистосердечии, — поспешно прибавил король, — но необходимость требовала, чтобы арестованный вами человек был освобожден, преступник он или нет. За него мне ручался отец Телье.

— Отец Телье! — вскричал Эктор, вспомнивший этого всемогущего покровителя, имя которого произносилось шевалье в доме Мазарини. — Он замешан в этом деле! Да избавит вас Бог когда-нибудь раскаяться в вашем добросердечии. Вы знаете, что он за человек, ваше величество.

— Он готовился принять духовный сан, его жизнь посвящена некоторым образом делам церкви, и уголовный суд породил бы большой соблазн…В ваше время многие и без того готовы восстать против религии, вооружиться всеми предлогами к её поражению…Пусть этот человек умрет с монастырским покаянием.

— Он его не примет, ваше величество.

— Отец Телье берет на себя его к тому принудить, а вы знаете, что если отец Телье, мой духовник, чего хочет, он этого добивается.

— Знаю.

— Я принес мой праведный гнев в жертву его благочестивому заступничеству. Последуйте моему примеру и забудьте все эти горестные происшествия.

— Ваше величество, я постараюсь вам повиноваться.

— А я не останусь в долгу за сделанные вами усилия. Теперь ступайте и будьте спокойны. Вскоре, может быть, я возложу на вас более важное поручение…Будьте готовы его выполнить…Вы понимаете, что не должны теперь удаляться от двора. Прощайте и положитесь на вашего короля.

Через несколько минут после этого разговора Эктор выехал из Версаля и поскакал к павильону Кристины.

ГЛАВА 49. ДВЕ ЛЮБВИ

Чтобы понять последующий ход событий, вернемся несколько назад в нашем повествовании.

Когда Эктор снова явился ко двору после своей дуэли с Фуркево, время, обстоятельства и поддержка Поля несколько ослабили пламень страсти герцогини Беррийской. Но если она сохранила об этой мимолетной привязанности только слабое воспоминание, будучи женщиной, она конечно не хотела, чтобы Эктор последовал её примеру.

Поэтому она с досадой заметила его равнодушие при их первой встрече и холодную важность его поклона. Для герцогини было достаточно нескольких минут, чтобы заметить эту перемену. В её уме родилось подозрение о тайной сопернице.

Герцогиня искусно выспрашивала у придворных дам, замечала, отыскивала, но ничего не открыла. Можно было подумать, что Эктор никого не любил. Но этому-то и не могла поверить молодая красавица, видевшая в любви начало и конец всех вещей. Все любили, Эктор наверняка тоже. Но кого? В этом заключался весь вопрос.

Хотела ли она отомстить? Она сама не знала. Прежде всего она хотела узнать таинственную соперницу, изгнавшую её из сердца Эктора. Случай довершил бы все остальное.

Фуркево мог знать имя этой скрытой любовницы, но он был осторожен и молчал. Эта скрытность и это молчание со стороны человека, известного своей врожденной ветреностью, раздражало до крайности любопытство герцогини, начинавшей подозревать какую-то важную тайну. Со своей стороны, Поль продолжал усердно за ней ухаживать. Герцогиня не оттолкнула его, и дворянин упорствовал в своих намерениях.

Если сердце Фуркево все ещё принадлежало Сидализе, голова его поворачивалась при виде первых же хорошеньких глазок. Он был из числа тех людей, которые добродушно резвятся, готовые сразу влюбиться в новую красотку. Герцогиня Беррийская должна была рано или поздно воспользоваться слабостями подобного характера.

Однажды она задумчиво гуляла в прелестных садах Марли. Поль шагал рядом, и у него темнело в глазах.