Полуночный Сокол - Дэвид Геммел

Гвенхеффир росла тихой, спокойной девочкой, которая превратилась в скромную, застенчивую женщину. Казалось, она излучает покой и гармонию, и никто не слышал, чтобы Гвен кричала. Ребенком она была очень болезненной и трижды оказывалась на грани смерти. «Она не выживет, — говорили местные знахари, — у нее слишком слабо здоровье».

Невысокая, тоненькая, с темными волосами, подчеркивающими бледную полупрозрачную кожу, Гвен казалась очень хрупкой. Все, кто ее знал, удивлялись, что она родила трех здоровых мальчиков.

Гвен и маленький Оррин сидели у кровати Руатайна, а младший Бадраиг спал в колыбели рядом.

— Почему он не поправляется? — спросил Оррин, вглядываюсь в бледное лицо Руатайна, которое в свете фонаря казалось призрачным и влажным от пота.

— Думаю, он… скоро поправится, — сказала Гвен, обняла Оррина и поцеловала в лоб.

Оррин взял худую руку брата и стал крутить на его пальце кольцо из белого золота с лунным камнем.

— Оно скоро упадет, — заметил мальчик.

Гвен кивнула, и ее глаза наполнились слезами. Она глубоко вздохнула.

— Пора спать, малыш, — сказала она.

— Мам, я не хочу, — капризничал Оррин.

— Тогда просто немного полежи, а потом выйдешь и посидишь с нами у очага, — сказала Гвен и повела Оррина ко второй кровати.

Мальчик лег и накрылся одеялом.

— Не буду спать, — закапризничал он.

— Приходи к очагу, — проговорила мать, целуя его в обе щеки, затем поднялась, взглянула на Руатайна и вышла из комнаты.

Мирия сидела у огня, обернув плечи белой шалью. Гвен подошла к двери, обулась и потянулась за висящим на крючке плащом.

— Ты куда? — спросила Мирия.

— Хотела попросить Ворну осмотреть Руатайна, — кротко ответила Гвен.

— Мирия холодно взглянула на нее.

— Зачем? — спросила она. — Ее сын гораздо лучший целитель, чем она. Если уж он не смог вылечить мальчика, то зачем идти к Ворне?

— В любом случае…

— Она не друг нашей семьи, — резко сказала Мирия. — Я не желаю, чтобы ее приглашали в мой дом. И довольно об этом.

Гвен вздохнула, повесила плащ на место и села в кресло напротив. Она немного посидела у огня, вспоминая, каким здоровым и сильным был Руатайн, пока не заболел. Ее охватила грусть.

— Наверное, он умирает, — выдавила она со слезами на глазах, — может, Ворна знает какое-нибудь средство…

— Я же сказала, довольно об этом!

Гвен притихла, она всегда боялась гнева Мирии и ненавидела крики и шумные споры. Закрыв глаза, она думала о Бране и о том, как у холодной и бессердечной женщины мог родиться такой добрый и чуткий сын. Гвен стало интересно, каким был отец Брана, Руатайн-старший. Люди до сих пор вспоминали его любовь к семье и детям. Мирия же никогда не обнимала детей Гвен и не показывала, что испытывает к ним какие-либо нежные чувства, Гвен просто не могла этого понять. Открыв глаза, она посмотрела на Мирию. Кажется, старуха заснула. Гвен встала и ушла в спальню.

Оррин крепко спал, засунув в рот большой палец. Руатайн лежал очень спокойно, его кожа блестела в свете фонаря. Гвен погладила его лоб — он был горячим, но, казалось, сыну чуть полегчало. Гвен присела рядом.

Она просидела с ним несколько часов, как вдруг мальчик задышал чаще и открыл глаза. Руатайн посмотрел на Гвен и улыбнулся, она почувствовала, как он сжал ее пальцы.

Вскоре он умер.

Бэйну не спалось. Откинув одеяло, он встал с кровати, надел серую шерстяную тунику до колен и вышел в большую комнату. Огонь в камине почти погас, но Бэйн раздул его и добавил дров. События минувшего дня не выходили из головы. Поездка в лагерь Лорки была глупостью, которая чуть не стоила ему жизни, и Бэйн очень на себя злился. Если бы не одноглазый Грэйл, его бы растерзали, а тело бросили в лесу на съедение лисам.

Из соседней спальни доносился храп Гриффа, который, с одной стороны, действовал успокаивающе, а с другой — напоминал Бэйну о его одиночестве. Он расслабился, чувствуя, как жар камина ласкает тело. Он очень соскучился по Свирепому и Телорсу. Пока Бэйн жил в Камне, он вспоминал о горах и лесах Кэр-Друах с нежностью, которую всегда навевает слово «дом». И вот он дома, но теперь сильно скучает по Свирепому. Но может быть, люди скучают всегда и везде, никогда не бывают абсолютно всем довольны?

Он услышал, как в спальне тихо скрипнула половица, а затем по полу прошлепали босые ноги. Бэйн обернулся и увидел, как в комнату вошла толстая Исваин и аккуратно притворила за собой дверь.

— Принести тебе что-нибудь поесть? — тихо спросила она.

Бэйн внимательно посмотрел на ее доброе круглое лицо и, заглянув в темные глаза, увидел, что она чем-то расстроена.

— Что случилось? — спросил он.

— Все в порядке, — ответила она. — Хочешь чаю?

— Нет, спасибо, ничего не надо.

Они немного посидели молча, а потом Исваин взяла железную кочергу и помешала горячую золу в камине.

— Поговори со мной, — мягко предложил Бэйн. — Тебя ведь что-то тревожит?

Она глубоко вздохнула и уже собиралась заговорить, но потом покачала головой:

— Все в порядке. Мужчина спит, в кладовой достаточно еды, враги нам не угрожают. На что можно жаловаться?

— В самом деле? — переспросил он.

Грифф сказал, что когда в следующий раз приедет жрец, он поведет меня к Древу Желаний. А когда придет лето, подарит мне кольцо и, может быть, у нас даже будет своя ферма. Грифф — хороший человек.

— Я знаю.

— Правда? — осуждающе переспросила она, — Ты правда это понимаешь?

— Конечно, а почему ты спрашиваешь?

— Сейчас он спит в своей постели, а ведь мог лежать рядом с тобой мертвым! Ты повел его на верную смерть, даже не сказав, куда едешь! Просто взял и поехал убивать Лорку! Мой будущий муж поехал за тобой. Ты хоть на секунду подумал о нем?

Бэйн промолчал.

— Нет, — признался он наконец, — не подумал.

— Так я и знала, — вздохнула Исваин, — он был изгнанником, подлецом, а ты вернул ему чувство собственного достоинства. За это я готова тебя любить. Но Грифф достоин большего, чем умирать ради твоей уязвленной гордости.

— Я говорил ему, что поеду один, но он даже слышать не захотел!

— Конечно, он не отпустил бы тебя! — резко бросила Исваин. — Ты что, слепой и не видишь, что значишь для всех этих людей? Неужели не понимаешь, что для них твое доверие? Их объявили негодными и изгнали из племен и поселений. Большинство из них решили, что они и правда ничего не стоят. Но тут появляешься ты и вытаскиваешь их из грязи. Ты им веришь и ценишь их труд, и в свою очередь они начинают верить тебе. Думаешь, за что умер Каскор? Он ведь не был храбрецом, но ради тебя отважился перечить Лорке. А почему? Потому что вождь велел защищать скот.