Хроника времён «царя Бориса» - Олег Попцов

Неудача с Шапошниковым, заступившим на должность секретаря Совета безопасности и спустя месяц подавшим в отставку с этой должности, лишь подтверждает, что вхождение в ближайшее окружение новых людей происходит сверхсложно либо блокируется. Парламент проявил некорректность к нему лично, не утвердил Шапошникова. Скверно — такой у нас парламент. Но не в этом причина его отставки. Практически Грачев исключил участие Шапошникова в делах армии, а без этого говорить о Совете безопасности нелепо. Да и сам Совет безопасности не заявил себя сверхзначимой для жизни общества властной структурой. Вполне возможно, это и было причиной замены прежнего секретаря Совета безопасности Юрия Скокова, разрабатывающего тактику скрытого влияния. Но если это так, то Скоков переусердствовал до такой степени, что Совет безопасности исключен из нового проекта Конституции.

Итак, у Президента должен быть второй человек, значимый конституционно, который бы в отсутствие Президента вел дела, слово которого для всей президентской команды — закон. Вице-президент такой фигурой не стал и, видимо, стать не мог. Внутренне не согласный с этим решением Бурбулис, о чем я уже писал, употребил достаточно усилий, чтобы доказать Президенту ошибочность его выбора. Бурбулис этого добился, но и сам вынужден был покинуть территорию президентского лагеря, переместившись на должность председателя Фонда с непроясненными задачами и дефицитом средств на его существование. Он по-прежнему появляется рядом с Президентом на общественно значимых собраниях, но какого-либо заметного влияния на события уже оказывать не может. Вполне вероятно, Бурбулис является фигурой, отведенной на запасные пути, и Президент ещё воспользуется организаторским дарованием этого человека. Если это произойдет, то, скорее всего, на досрочных выборах, на которые Президент пойдет и ему понадобится человек руководитель предвыборной кампании. Бурбулис дважды показал себя не худшим образом в этой работе.

Завис в политическом вакууме Михаил Полторанин. Хасбулатов уже дважды отпраздновал победу по этому поводу. Сначала — практически вынудив Полторанина подать в отставку с поста министра печати. И хотя демократическая пресса не высказала столь прямолинейные выводы (по причине несимпатии к Хасбулатову — очень не хотелось признавать очевидность победы), следует учесть, что именно Хасбулатов несколько ранее умело использовал депутатский прессинг и недовольство в стане Президента действиями Геннадия Бурбулиса для его ступенчатой отставки практически со всех значимых постов. Поэтому отставка Полторанина истолковывалась как политический маневр. Отчасти это справедливое утверждение. Президент переждал и затем назначил Полторанина руководителем Федерального информационного центра, который был признан структурой неконституционной и Конституционным судом упразднен. Очевидной ошибкой при создании Центра было существование рядом с ним Министерства печати. Не будем говорить об опережающем замысле, попытке под началом Центра оставить электронные средства информации и, при всем отрицании этого факта, установить над их деятельностью контроль. С этим можно соглашаться, можно отрицать. Суть в другом. Хасбулатов довел свой замысел до конца, он лишил Полторанина практически значимой власти. Президент обязан признать, что его политический оппонент переиграл его, вывел из окружения Президента две ключевые фигуры, совершил свое аутодафе.

Анализируя эту ситуацию более пристально, можно сказать, что Хасбулатов добился поставленной цели не без помощи Бурбулиса и Полторанина. И тот и другой, уже несвободные в своем непримиримом отрицании Хасбулатова, конечно же, переоценили собственные силы, не учли разнохарактерности команды Президента и скрытого неприятия их самих этой командой. Ревнивое отношение к появлению в окружении Президента новых людей, не отягощающих Президента отрицательной информацией (те же Баранников, Ерин, Грачев), а, наоборот, внушающих ему идею возросшего авторитета Президента в силовых структурах, сразу же поставило первую волну соратников Ельцина в трудное положение. На их долю выпала незавидная роль разрушителей иллюзии, что Президент прикрыт и никаких непредсказуемых действий, ни со стороны армии, ни со стороны МВД и КГБ, быть не может. Беда в том, что дворцовые интриги, всегда скрытые от глаз обывателя, лишившись покрова, не без помощи средств массовой информации, да и самой власти, которая эти средства использует как таран, как катапульту, в которую закладываются все новые и новые камни, стали образом власти, как таковой, родом её занятий.

Последнее заявление Хасбулатова, сделанное на пресс-конференции, состоявшейся 18 августа 93-го года, значимо в своем удручающем откровении: «Авторитет парламента сегодня, — сказал Хасбулатов, — никак не меньше авторитета Президента». Авторитет парламента в его нынешнем состоянии практически не возрос, но Хасбулатов прав в другом: авторитет Президента пошел по нисходящей и, по сути, сравнялся с парламентской нормой. Иначе говоря, — мы плохи одинаково. Еще один урок мучительного и смутного демократического правления. Не будучи никогда властью и отталкиваясь от своих прошлых привычек — власть положено ругать, что справедливо… Критика власти в демократическом обществе — побудитель её действия, ибо там в демократической среде, власть сменяема в силу механизма правления, а не в силу переворота, скандала, хотя и то и другое, как исключение, случается и там. Так вот, демократы не постигли двух истин: власть не беспредельна в численном измерении. На всех постов не хватит. И механизм обновления здесь важен чрезвычайно. Второе: особая ситуация прихода к власти — отсутствие длительного оппозиционного состояния, позволяющего сформировать среду, стиль, принципы правления. Не увлекаться концепцией крайних, радикальных мер, а закладывать, утверждать принципы не только перехода к реформам, но и одемокрачивание аппарата власти, не в духе распространения на него уличного митингового стиля, что произошло в Советах всех уровней на первой стадии их существования, а большую терпимость к инакомыслию, не исключающую жесткой дисциплины в момент проведения решения в жизнь. Отсутствие этих качеств у нынешней власти позволило более организованным коммунистам прошлого и настоящего прибрать «импотентные» Советы к рукам. Ответный шаг Президента был органичным, но малопродуктивным. Понимая, что митинг не может быть структурой управления, появилась идея малых Советов. Еще следует очень порассуждать: кто был инициатором этой идеи — демократы (от бессилия) или коммунисты, которые уже добились в Советах должного перевеса в свою пользу. Случилось очевидное — малые Советы стали копировать стиль исполкомов и бюро обкомов партии. Но и эта мера не сделала работу Советов более продуктивной в исполнительском начале, то есть оттеснить исполнительную власть и взять её функции на себя. И тогда был выработан иной мотив объединения сил вокруг идеи борьбы с исполнительной властью, с Президентом. Спровоцировать Президента на крайние действия, чтобы повторно и уже беспроигрышно объявить ему импичмент. В дело дискредитации власти, как таковой, депутаты всех уровней внесли самую весомую лепту.

В условиях крайнего противостояния властей положение Российской телерадиокомпании было усложнено её историей. В 1990 году Компания была образована Президиумом Верховного Совета, который в ту пору возглавлял Ельцин. Нынешняя реакционность Верховного Совета никак не соответствовала взглядам журналистов. Впрочем, проблемы были ещё и в другом. Обыватель не разделяет власть на исполнительную и законодательную. Непредсказуемы условия, в которых мы действовали, и непривычны задачи, которые приходилось решать — защищать авторитет власти, не противопоставляя значимость одной ветви власти другой. Надо признать, что тоталитарный режим, как и режим монархический, рассматривает власть как определяющий мотив государственности и порядка. И медленная либерализация режима, начатая ещё Хрущевым, есть проникновение в структуру власти веяния инородного, которое есть разрушитель привычного, и только через длительный период создания собственной среды внутри власти может стать силой, формирующей её образ. Сейчас мы переживаем второй этап частичной либерализации. При всех проклятиях в адрес Горбачева основной груз первого периода лег на его плечи, хотя и период так называемого застоя мучительно медленно, но допускал проникновение либералов. И Андропов при всем зловещем лике своего прежнего титула, и Горбачев, и А. Яковлев стали характерными фигурами этого властного советского либерализма. Демократические силы в этих условиях обязаны воспринимать власть не как данность, результат их тактики и стратегии, а как историческую случайность, досрочные роды, появление несозревшего плода. Они же стали вести себя в коридорах власти, при полном отсутствии навыка, как власть состоявшаяся. В этой ситуации радикальная стратегия объяснима, она вскрывает незапрограммированный источник энергии, зашоренное и скрытое в нашем сознании частнособственническое начало. Опасность этого хода заключается в неокрепшей структуре самой власти. Призывая эту новую силу себе в помощь, власть не способна просчитать реакцию на её поведение люмпенизированной части общества. С чем мы сегодня и столкнулись. Складывается ситуация, когда сила, призванная во спасение, способна эту власть и погубить.