Бритва Дарвина - Дэн Симмонс

Дарвин приник к оптическому прицелу, а левым глазом поглядывал на видеомонитор, который до сих пор не попал под рикошет и оставался целым. Как ученые, которые часто пользуются в работе микроскопами или телескопами, так и снайперы приучены смотреть в окуляр оптического прицела одним глазом и не закрывать при этом второй глаз – для сохранения периферийного обзора.

Русский в хижине был явно обеспокоен тем, что его обстреливают крупнокалиберными пулями. Он присел на одно колено и смотрел в черный провал люка, надеясь обнаружить внизу тело Сидни, чтобы доложить Япончикову и Зуеву обстановку, а потом поскорее покинуть опасное место.

Русский наклонился вперед, всматриваясь в темноту внизу. Внезапно монитор мигнул, и вместо ровного белого овала лицо русского автоматчика превратилось в мозаику неровных серых и черных пятен. Тело повалилось навзничь, руки раскинулись в стороны, "АК-47" упал на пол.

Дар перестал стрелять и оценил обстановку. Пули по-прежнему рикошетили от наклонной скалы и свистели вокруг него. Одна пролетела в нескольких миллиметрах от правого уха Дарвина. И все-таки Дар заметил, что русские снайперы стали стрелять реже. Очевидно, теперь на огневой позиции осталась только одна "СВД". А значит, один из них – либо Япончиков, либо Зуев, но скорее Зуев – пошел в обход, чтобы достать Дарвина с другой стороны. Но главное, что интересовало сейчас Дарвина, – это черный квадрат подвального люка в хижине.

Из люка быстро появились голова и плечи Сидни, ещё быстрее – дробовик "Ремингтон-870". Сидни перекатилась в сторону, держа оружие наготове. Она видела троих поверженных русских, но все равно проверила все доступные обзору уголки хижины.

Дар не мог сдержать улыбку. Сидни нашла дробовик, который он оставил в коридоре подвала, открыла склад и успела спрятаться за бронированной дверью – наверное, в последнюю секунду перед тем, как в подвал швырнули гранату. Сид отсиделась в укрытии, пока в подвал стреляли из "АК-47", а потом выбралась наружу, чтобы разделаться с теми, кто в неё стрелял.

Дарвин достал из кармашка на поясе свой мобильник и хотел позвонить Сидни. Мобильник был разбит пулей.

Черт!

Дар видел, как Сидни бросилась к трубке домашнего телефона, которая валялась на полу спальни. Потом он заметил, что тот телефон тоже разбит вдребезги. Сидни отшвырнула телефон и, пригнувшись, подползла к русскому, которому Дарвин отстрелил ногу. Сидни вытащила у него из-за пояса рацию и сняла микрофон с ремешка на плече. Дар видел, что она прислушивается к разговорам снайперов – а Сидни понимала по-русски.

"Молодец, хорошая девочка!" – мысленно похвалил её Дарвин, радуясь, что Сид не слышит этого сексистского замечания. Они сейчас никак не могли связаться друг с другом, но по крайней мере Сидни могла кое-что узнать о намерениях двух оставшихся в живых русских, засевших на склоне холма.

Подумав об этом, Дарвин вспомнил о том, что придется покинуть это укрытие, прежде чем Зуев поднимется выше по склону и начнет обстреливать его сверху через расщелину в камнях.

Пули "СВД" Япончикова по-прежнему щербили камни в нескольких дюймах над головой Дарвина. Русский снайпер целился так точно и удачно, что Дар инстинктивно чувствовал – на огневой позиции остался именно Япончиков, первый стрелок снайперской группы. А своего наблюдателя он послал обойти Дарвина сбоку.

Дар заранее позаботился о выборе наиболее удобной позиции – такой, которую не так-то просто обстрелять с флангов. Его зона обстрела охватывала всю нижнюю часть склона горы к северу от хижины. Поэтому вряд ли Зуев отважится пересекать овраг в этом направлении. Зуев определенно не станет спускаться в овраг в надежде на то, что потом случайно найдется какой-нибудь способ взобраться наверх по почти отвесному восточному склону – туда, где Дарвин его не достанет. Значит, Зуев почти наверняка направился на северо-восток, держась поближе к гребню горы. Он явно продвигается вперед очень медленно из-за слишком частых зарослей и рассчитывает перебраться через овраг наверху, в самом узком и глубоком месте расщелины. Дар знал, что русские уже были раньше возле его хижины, а потому решил, что они наверняка обследовали все окрестности, – любой порядочный снайпер обязательно так бы и сделал. А значит, оба русских снайпера знают о бревне, которое лежит поперек расщелины неподалеку от водопада. Дар в шутку называл это место Рейхенбахским водопадом. Огромная дугласова пихта упала много лет назад. Ствол давно зарос мхом и был постоянно мокрым и скользким из-за брызг, долетавших от водопада. Края расщелины в том месте, где лежало бревно, были покрыты буйными зарослями колючего кустарника. Глубина расщелины там достигала примерно шестидесяти футов, края склонов нависали над обрывом, а внизу, на дне ущелья, были только нагромождения валунов.

Дарвин засунул "легкую пятидесятку" в щель под большим плоским камнем, чтобы винтовка не пострадала от пуль Япончикова. Потом в последний раз посмотрел на монитор – Сидни засела у окна, держа наготове дробовик, и ожидала дальнейшего развития событий. Дар взял свою верную "М-40" и медленно пополз назад, к выходу из каменной ниши. Он проскользнул вниз, прячась за уступом скалы, и наконец-то оказался вне пределов досягаемости выстрелов Япончикова – впервые за все это время.

Попав в относительно безопасное место, Дарвин потратил десять секунд на осмотр своих ран – нужно было определить, насколько они серьезны. Заднюю поверхность ног жгло, словно Дара только что заклеймили, как бычка. Но кровь уже запеклась, разорванные штаны взялись коркой – значит, рана действительно была не слишком серьезная. Дар ощупал ноги. Да, рана оказалась поверхностной. Пуля скользнула, задев правую ногу чуть сильнее, чем левую. При дальнейшем осмотре Дарвин с удивлением обнаружил, что та пуля, которая разбила мобильник, проникла глубже, пробив поясной ремень, и застряла под кожей как раз над головкой бедренной кости. Ранка почти не болела – не больше, чем обычный синяк, – но Дар понимал, что вместе с пулей под кожу попали частицы грязной ткани маскировочного костюма. Значит, пулю нужно будет обязательно извлечь, а рану – продезинфицировать, чтобы избежать нагноения.

"С этим я разберусь позже", – решил Дарвин и начал пробираться на север, через заросли, держа наготове винтовку. Он быстро шел, когда мог – бежал и старался двигаться как можно тише. Дар все время следил за тем, чтобы его голова была ниже края оврага и вне поля зрения Япончикова. Раны на задней части ног саднили при ходьбе, и Дар чувствовал, что задеты не столько ноги, сколько ягодицы. "Как обидно…" – подумал он и прислушался к своему тяжелому дыханию и звяканью запасных магазинов к "М-40", которые лежали в карманах маскировочной куртки и штанов.

Дарвин понимал, что его жизнь сейчас зависит от того, насколько быстро он будет бежать. Если Зуев сразу направился к бревну – мосту через ущелье, – он доберется туда первым, выберет удобную позицию для стрельбы и легко подстрелит Дара, когда тот будет ломиться через заросли вверх по склону горы. Но Дарвин помнил, что Япончиков стрелял один не так уж долго – Дар почти сразу заметил, что на огневой позиции остался только один русский снайпер. И что ещё важнее, снайперов приучают двигаться тихо и осторожно, и только дурак побежит напролом через заросли – так, как бежал сейчас Дар. Дарвин понимал, что Зуев сейчас вовсе не в таком отчаянном положении, как он сам, и потому вряд ли русский будет двигаться так же быстро, пренебрегая мерами предосторожности.

Дар добрался до неглубокого овражка – глубиной не больше полутора метров, – заросшего высокими папоротниками и ежевикой. Этот овражек, длиной около четырех метров, тянулся к концу пихтового ствола, лежащего поперек расщелины. Дар все ещё был жив. Пока все хорошо. Но после быстрого бега он так шумно дышал, что не слышал, есть ли здесь кто-нибудь еще. Расстегнув предохранительный ремешок на чехле с ножом, он пополз вперед, к дереву, держа винтовку наготове. Здорово, что ножны с ножом не пострадали от пуль, как мобильный телефон.

По эту сторону расщелины в овраге никого не было. Бревно показалось Дарвину более длинным и узким, чем он помнил, а расщелина – намного глубже. От камней внизу, под водопадом, разлетались тучи брызг. Дарвин знал, что это ущелье тянется ещё на несколько сотен ярдов к северу, почти до самого гребня горы. Там расщелина уже не настолько глубокая, но все же не маленькая.

Дар старался выровнять дыхание и всматривался в папоротниковые заросли в двадцати футах от пихтового ствола. Замшелая поверхность ствола была мокрой от водяных брызг. Вдоль всего ствола осталась только одна боковая ветка, за которую можно было бы ухватиться рукой, но Дар был почти уверен, что ветка прогнила изнутри и не выдержит его веса, если на неё опереться. Во время прогулок по окрестностям хижины Дар часто обращал внимание на это старое бревно, но ему ни разу не пришло в голову перебраться через ущелье в этом месте. И зачем бы это? Переходить через глубокую расщелину по узкому, скользкому и наверняка прогнившему бревну – на редкость глупое занятие.