Забрать ее душу - Харли Лару

свой обычный цвет. Я разрывалась между желанием выбежать на улицу и остаться рядом с Леоном, но тут заговорил Джереми. Так тихо, что я едва расслышала его, он сказал:

— Бог избрал меня. Он выбрал меня. б

Он снова рассмеялся, почти истерично.

— Я принес свои жертвы. Два, два на мое имя.

Он поднял два пальца, словно желая донести мысль до конца.

— Бог вознаграждает самопожертвование. Бог вознаградил меня.

— Иди к грузовику, Рэй, — сказал Леон. — Сейчас.

Я попятилась, споткнувшись и чуть не упав на обломки железной двери, мои ботинки захрустели по битому стеклу. Холодный воздух снаружи вернул меня к реальности, когда я трусцой направилась к машине, стараясь не смотреть на истерзанное, изломанное тело, лежащее на бетоне, или на второй труп, размазанный по стене магазина.

Что, черт возьми, только что произошло? Как Джереми мог быть таким сильным? Как?

Я забралась в грузовик, обхватив голову руками, и подпрыгнула, когда всего через несколько секунд Леон уже садился на водительское сиденье. Шины взвизгнули, когда он сдал назад, и он нажал на газ, выезжая на дорогу, выжимая из грузовика все возможное. Он избегал Главной улицы, чтобы вернуться домой длинной дорогой, которая изгибалась вдоль залива.

— Что случилось?

Я ахнула, стараясь не закричать — или не заплакать — или перестать прокручивать в голове кровавую сцену, свидетелем которой я только что стала, снова и снова.

— Леон, как… как…

— Джереми предал себя Богу, — мрачно сказал он. Слова не имели смысла, но они затянули узел тревоги внутри меня так, что я подумала, что меня сейчас вырвет.

— Эта сила не его. Это Бога.

41 РЭЙ

Мне очень хотелось этих чипсов и печенья.

Но крики Томаса и обезглавленное тело безымянного парня не выходили у меня из головы и скрутились в желудке, пока все, что я могла сделать, это удержать то немногое, что съела в тот день. Столь же навязчивым было воспоминание о холодном, бледном тумане в глазах Джереми, о черной жидкости, сочащейся у него изо рта. Как будто что-то разлагалось у него изнутри.

Наградой Джереми за принесенные им жертвы стала сверхъестественная сила, которую едва могло вместить его смертное тело.

— Человеку не дано обладать такой силой, — сказал Леон. — Тела смертных начинают разрушаться от усилий по их поддержанию, так что Джереми не будет жить так вечно. Но это не делает проблему менее серьезной.

— Кто была вторая жертва?

Я расхаживала по дому, не в силах присесть, боясь, что если не буду отвлекаться, то совсем сломаюсь. Я и раньше видела, как Леон убивает монстров, но никогда — людей. Видеть, как умирают люди, было совсем другим делом, хотя это было сделано ради моей защиты.

Я могла смотреть фильмы ужасов весь день и любить их. Я могла наслаждаться запекшейся кровью, когда знала, что это подделка. Но это было по-настоящему. Слишком реально.

— Должно быть, жертвой была Виктория, — сказал Леон. Он был в ванной, смывал брызги крови с линии роста волос. Я ему сказала, что он весь в крови. Казалось, он действительно не заметил, что был забрызган запекшейся кровью.

— Один из детей Хэдли обречен на смерть. Учитывая, что Джереми разгуливает с Божьей милостью, я бы сказал, что он быстро расправился со своей сестрой.

Он пожал плечами и выключил воду.

— Единственное, что осталось в его списке, — это ты. Теперь ты полностью завладеешь его вниманием.

Он нахмурился, с любопытством тыкая пальцем в свои татуированные руки. Их не было видно сквозь чернила, но я слышала, как он ворчал, что Джереми поставил ему синяки.

Вдалеке я слабо слышала звук сирен. Когда я ранее ненадолго пролистала Facebook, пытаясь отвлечься, мне не потребовалось много времени, чтобы увидеть, как кто-то опубликовал сообщение о том, что Food Mart горит.

Найдут ли они тела? Будут ли записи с камер наблюдения о том, что произошло? Может быть, если бы полиция только увидит, что сделал Джереми, возможно…

Нет. Полиция не сможет мне помочь. Были я и Леон — и где-то там Джунипер и Зейн все еще жаждали отомстить Либири. Кровавая бойня еще не закончилась.

Это было только начало.

Выйдя из ванной, Леон подхватил меня на руки и отнес на диван, усадив к себе на колени перед телевизором. Он оторвал мой большой палец от губы — ноготь на котором я полностью уничтожила, обгрызая его — и крепко сжал обе мои руки в своей.

— Посмотри на меня.

Он приподнял мой подбородок, проводя большим пальцем по моей надутой нижней губе.

— Такому человеку, как Джереми, не позволено тратить столько времени на твои мысли. Кому ты принадлежишь?

Я надулась еще немного, и его рука переместилась с моего лица на грудь, нежно поглаживая там пирсинг.

— Кому ты принадлежишь, малышка?»

— Тебе, — тихо сказала я, и, несмотря на беспокойство, давившее на мои легкие так, что я не могла дышать, я улыбнулась, когда он поцеловал меня в лоб.

— Ты моя, и я не позволю отнять у меня то, что принадлежит мне. Я защищаю то, что принадлежит мне. Ясно?

Я кивнула, и он прижал меня к плечу.

— Джереми по-прежнему всего лишь человек из плоти и крови. Может, он и силен, но он смертен. Он пытался похитить тебя и уже предрешил свою смерть за это.

Несколько мгновений прошло в молчании. Я никогда не хотела покидать это место, это чувство: абсолютную безопасность и комфорт его объятий. Сознание того, что он будет бороться за меня, что он готов ради меня на все, заставляло мое сердце болеть.

Были слова, которые мой мозг хотел произнести, но язык отказывался. Такие слова, как «Я хочу заключить с тобой сделку», на самом деле означали просто «Я хочу, чтобы ты завладел моей душой», потому что он уже пошел против предложенной им сделки. Цена за его защиту не была заплачена, но он был здесь. Даже когда опасность была самой большой.

Я реально ненавидела планировать будущее, я ненавидела думать о важных, пугающих решениях, но это? Это уже не казалось таким страшным. Это казалось правильным. Это было похоже на безопасность. На открытие двери в величайшее приключение, в котором я когда-либо участвовала.

Я хотела это сказать.

Было еще кое-что, что я тоже хотела сказать, слова, которые воспламенили меня и сразу успокоили, слова, которые привели меня в ужас. Три простых слова, которые правдиво прозвучали в моем сердце, но не успели сорваться с моих губ.

Но я могла быть смелой.

— Леон…

Дом заскрипел, и он напрягся. Земля содрогнулась,