Связанная с Богом войны (ЛП) - Диксон Руби

Я снова потянула, не желая быть проигнорированной. В итоге Арон поддался, позволяя мне увести его. Мне нужно было вытащить Бога из комнаты, чтобы он не убил Солата за то, что тот неправильно дышал, а потом не убил остальных за то, что они расстроились из-за смерти Солата. Я так и видела, как простой инцидент имел ужасный эффект домино. Странно, но я чувствовала себя защитницей нашего маленького отряда. Несмотря на то, что мы не так давно познакомились, я ощущала себя намного старше и мудрее, чем они. Наше общение с Ароном имело другую перспективу. Они смотрели на это как на приключение в связке с Богом, а я понимала, что моя жизнь висела на волоске.

Вполне возможно, что речь шла не только о жизни, но и о загробной жизни, ведь кто знал, что случится со мной, если я умру, оставаясь связанной с Ароном?

В тот момент, когда дверь закрылась, оставляя нас наедине, я забыла все рассуждения о загробной жизни и своем мире, потому что увидела всю степень ярости Арона. Он рывком отстранился от меня и, сжав кулаки, стал мерить шагами спальню.

— У тебя что-то застряло в заднице? — требовательно спросила я. У меня тоже был вспыльчивый характер. — Почему ты ведешь себя, как придурок?

— Он флиртовал с тобой, — рявкнул Арон, возмущенно жестикулируя. — Смеялся! А ты смеялась в ответ!

— Я хорошо проводила время! С каких пор это считается преступлением?

Арон направился ко мне, уставившись на меня таким напряженным взглядом, что я практически видела, как в его глазах искрят молнии.

— Думаешь, я не знаю, чего ты добиваешься? — его голос был тихим и безэмоциональным, даже если слова несли в себе смертельную опасность.

Я выгнула бровь, решив выглядеть спокойной и собранной. О чем он говорил?

— А чего, по-твоему, я добиваюсь? Мне любопытно.

В его глазах вновь сверкнула молния.

— Ты пытаешься заставить меня ревновать.

У меня отвисла челюсть.

— Серьезно? К Солату? — я рассмеялась. — Вообще-то, нет. Он не в моем вкусе.

Арон замер.

— Кто же тогда в твоем вкусе?

Я с трудом сглотнула, так как мне казалось, что это был слишком сложный вопрос. Не для меня, а для того, кому я собиралась ответить. Если бы я сказала, что находила Маркоса милым и галантным, а еще мне нравились его волосы, то Арон убил бы его? А если бы я упомянула, что румянец Керрена был восхитителен?

Неужели Арон собирался уничтожить полмира, если бы я продолжила шутить с другими людьми? Я не знала, как вести себя с ревнивым Богом, поэтому опять тяжело сглотнула, ведь Арон олицетворял не щенков и теплые объятия. Он был Богом войны. Значит, ему было присуще затевать драки.

А поскольку он был Богом, то всегда побеждал.

— Я не буду отвечать на этот вопрос, — медленно произнесла я, решив разрядить обстановку. — И нет, я не пытаюсь заставить тебя ревновать. Ты же уже решил, что, несмотря на мои желания, между нами ничего не получится.

Он подошел еще ближе.

Я инстинктивно прислонилась спиной к двери, будто это могло как-то спасти меня. Арон находился в нескольких дюймах и был так напряжен, что я ощущала, как между нами потрескивала энергия.

Он замер в шаге от меня, нависая надо мной. На его лице застыло серьезное выражение. По идее я должна была испугаться, но не испугалась. Меня это дико возбудило.

— Значит, ты не пытаешься заставить меня сойти с ума от страсти к тебе? — пробормотал он с убийственным спокойствием в голосе, словно вот-вот собирался потерять самообладание. — Не пытаешься заставить меня сдаться и прикоснуться к тебе?

Я облизала внезапно пересохшие губы.

— Ну, я бы отказалась, даже если бы ты настаивал…

Арон окинул взглядом мое платье, которое было сшито в стиле Новоро. С низким вырезом, которое держалось на мне только благодаря поясу. Арон мог бы легко запустить руку под мой наряд.

И мы оба прекрасно это понимали.

— Смертные, — пробормотал Арон, наклоняясь так близко, что я ощутила его дыхание на своем лице. — Ты так плохо скрываешь свои желания. Думаю, на самом деле ты жаждешь моих прикосновений. Но не хочешь признать это.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он был прав. Я не хотела признавать, как сильно нуждалась в его прикосновениях. Если бы я сейчас сказала: «да, пожалуйста, прикоснись ко мне», то Арон получил бы власть надо мной. Это повисло бы над моей головой. Он бы постоянно напоминал мне об этом. Арон был таким самонадеянным, что я не хотела давать ему что-то против меня.

Но, Боже, я действительно жаждала его прикосновений.

— Признай это, Фейт.

— Я не собираюсь ничего признавать, — мой голос сорвался.

— И даже правду? — кончик носа Арона дотронулся до моего. Он находился так близко, что я видела каждую темную ресницу, обрамляющую его напряженный взгляд. — Никогда не попросишь? Даже для того, чтобы получить удовольствие, которое, как ты знаешь, я могу тебе дать?

Слова заставили мое тело задрожать. Ох, Иисус, Арон был слишком хорош в этой игре.

Он наклонился ближе, практически касаясь губами моих губ. Я чувствовала, как они двигались, тихо и медленно выговаривая слова:

— Можно я прикоснусь к тебе?

Я застонала, не в силах больше сопротивляться.

— Боже, да.

Большая ладонь нырнула в разрез моих юбок, а затем его мозолистые пальцы погладили мою киску. Я была такой мокрой, что даже мои бедра были влажными от возбуждения. В итоге мое желание обволокло его руку. Я хотела закрыть глаза, чтобы не видеть выражение триумфа на лице Арона. Он уперся ладонью в стену, будто ища опору, чтобы я могла оседлать его руку и трахнуть пальцы. Это была самая горячая ситуация, которую я когда-либо представляла.

Но Арон так ничего и не предпринял, лишь провел пальцами по моим влажным половым губам, поглаживая. Он не пытался войти в меня, просто покрывая свою руку моим возбуждением и дразня. Затем он посмотрел мне в глаза.

— Скажи, Фейт, кому это принадлежит.

— Тебе… — выдохнула я, не в силах сдержаться.

— Скажи, кто ласкает тебя, — небрежно произнес Арон, проводя пальцем по моему клитору, прежде чем надавить сильнее. — Скажи, кто засунул пальцы глубоко в эту мокрую киску. Скажи, кто так растягивает тебя, — и он осуществил сказанное, проникая пальцами глубоко в мое лоно, а затем, выходя, растопырив пальцы.

— Ты же знаешь, что это ты, сукин сын, — пробормотала я, сжимая кулаки и тяжело дыша. Я отчаянно желала прильнуть к Арону… но в то же время не хотела доставлять ему такого удовольствия. Я чувствовала себя слабой, дрожащей и потерянной. Хрупкой. Меня терзало подозрение, что все это было частью его игры. Арон хотел, чтобы я сломалась и для поддержки вцепилась в него. Хотел, чтобы я умоляла трахнуть меня.

Но, повторюсь, я не хотела доставлять ему такого удовольствия.

— Ты кончишь для меня, Фейт? — он впился в меня страстным взглядом.

Я ахнула от таких смелых слов.

— Н-нет.

— Да, кончишь, — утвердительно заявил он.

— Черт, заставь меня.

Ох, Боже, пожалуйста, заставь меня.

Он шлепнул меня по киске, шокируя. Не то чтобы это было больно, — вернее достаточно больно, чтобы ужалить — но шок от контакта и искра, которая промелькнула между нами, почему-то завела меня еще больше, чем раньше.

— Ты же знаешь, что это мое, — прошептал Арон. — Мое также, как и твое. Мое, чтобы требовать днем или ночью, в любое время, когда я захочу.

Я застонала.

Он посмотрел на меня сверху вниз.

— Твои соски затвердели, Фейт. Они так и умоляют о моем рте, не так ли?

Черт, так оно и было. Я ощущала, как напряглись мои соски, как они ныли. Когда я опустила глаза, то увидела, как они четко выделялись на фоне ткани платья. Также я обратила внимание на руку Арона, которая двигалась, поглаживая мою киску, его влажные пальцы скользили между моими складочками.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И я снова застонала.

— Ни один другой мужчина никогда не прикоснется к этому, правда, Фейт? — Арон наклонился, прикоснувшись к моим губам в мимолетном поцелуе. — Ни один другой мужчина и близко не подойдет к тебе. Не потому, что он знает о грозящей расправе от моих рук, а потому, что любому, кто посмотрит на тебя, будет ясно — это принадлежит мне и только мне. Я настолько основательно ублажу твою киску, что испорчу ее для любого другого члена, для любой другой руки. Она будет кончать для меня и только для меня.