Варяг - Глеб Дойников

Но сейчас этот молодой и полный жизни хулиган, бельмо на глазу начальства, любимец команды и всех молодых бесшабашных офицеров, несся полным ходом навстречу японскому брандеру и своей судьбе.

По военному времени буксир был штатно вооружен парой 37-миллиметровых пушечек, а по случаю предприимчивости командира на него поставили еще и пару старых картечниц Гатлинга. Как поговарили во флоте, их Балк то ли выиграл в карты, то ли просто украл у кого-то из миноносников. Впрочем, экипаж миноносца и сам снял их с наскочившего на мель при первой попытке заблокировать проход на рейд японского брандера. Вообще-то по сигналу тревоги буксиру сниматься с якоря было не обязательно, даже если он и стоял под парами рядом с выходом. А снявшись, разумно было бы отходить в глубину гавани, а не пробираться по мелководью к открытому морю, потому что гонять по рейду японцев — не его дело, для этого в составе эскадры было достаточно и боевых кораблей. Но Балку не сиделось в гавани. Для себя он придумал оправдание — если какой-то из русских кораблей потеряет ход, он сможет быстрее отбуксировать его в порт. Эта отговорка уже пару раз выручала его при разборах «неподобающего» поведения буксира во время ночных схваток на рейде. А утром третьего марта, успев притащить после ночного боя на буксире в гавань подорваный японской миной «Властный» до того, как тот затонул, он получил благодарность от адмирала Макарова и разрешение находится при атаках там, где сочтет нужным. При условии, что его буксир не будет путаться под ногами боевых кораблей.

Сейчас «Силач» не стал "путаться под ногами" у нерешительно замершей «Дианы», с которой пытались спустить паровой катер, а обойдя ту по дуге, пошел прямо на «Фусо». Его капитан на мостике громко кричал:

— Приготовиться к тарану!!!

Он жадно читал все доходившие до Порт-Артура газетные статьи о подвиге «Варяга» и «Корейца», прекрасно помнил детсткие игры со своим двоюродным братом, в которых он, более старший и крупный, всегда выходил победителем. Теперь и у него появилась тень шанса совершить что-то, хоть немного похожее на подвиг своего удачливого кузена, и уж он-то его точно не упустит.

Впрочем, кроме жажды подвигов непоседливым лейтенантом двигал элементарный здравый смысл. Если брандер, в котором он к своему удивлению в свете прожектора опознал броненосец, затонет там, где он сейчас стоит на якорях, из гавани смогут выходить только миноносцы. Сам три года шныряющий по фарватеру туда-сюда почти каждый день, Балк прекрасно понимал, что японец выбрал для затопления идеальное место. Он даже успел подумать, что именно там топился бы и он сам, реши он насолить адмиралу Макарову по крупному. На «Фусо» поначалу отстреливались от «Дианы», но разглядев несущийся на все парах с влюченной сиреной портовый пароходик, перенесли огонь на него. Однако к этому моменту на старом броненосце в строю остались только одна шестидюймовка и пара орудий калибром поменьше. В буксир попал шестидюймовый снаряд, изрешевший рубку и мостик. Мелкий осколок пробил дерево рубки и завяз в мощной грудной мышце капитана, упершись в ребро. Смерть не достала до сердца лейтенанта всего-то какой-то дюйм. Рулевому повезло меньше — осколок, влетев в иллюминатор рубки, попал ему в лоб, а еще пяток вошли в тело. Смерть была практически мгновенной.

Когда «Силач» приблизился на три кабельтова, в «Фусо» наконец-то попал одинадцатидюймовый мортирный снаряд с Золотой Горы. По стоящей мишени вечно мазать не могли даже не слишком точные мортиры. Сразу после этого в телефонной трубке на командный пункт батареи (одно из нововведений, которые Макаров почерпнул в папке, переданной ему лекарем с "Варяга") раздался голос адмирала, который потребовал прекратить огонь по стоящему на фарватере кораблю. После впечатляющего взрыва на палубе огонь с «Фусо» прекратился на минуту, которой хватило Балку на то, чтобы снять со штурвала тело рулевого и взяться за рукоятки самому. Он, ювелирно отработав за кабельтов до борта брандера "полный назад", снизил скорость с одинадцати до пяти узлов. Поэтому энергия удара была потрачена не на проламывание бронированого борта «Фусо», а на его разворот вдоль фарватера. На какое-то время наступило шаткое равновесие — «Силач» пытался развернуть стоящий поперек фарватера брандеро-броненосец, кормовой якорь «Фусо», вцепившись в дно, с истинно самурайским упорством пытался не дать ему это сделать.

На мостике «Фусо» Окуномия мрачно наблюдал за усилиями русского буксира, который был на волосок от того, чтобы пустить все жертвы, принесенные в этот день, к восточным демонам. Что еще он мог сделать при условии, что почти все орудия выведены из строя, и только пара 47-миллиметровок все еще пытается достать навалившийся на борт буксир, который вообще-то давно в мертвой зоне? Только повести всех, кто еще был на ногах, в последнюю атаку, и попытаться, пробившись в рубку буксира, отвести тот от борта тонущего броненосца, который уже осел на полтора фута. А может, вообще удастся утопить этот чертов пароход прямо у борта «Фусо», тогда уж точно фарватером еще долго не смогут воспользоваться крупные корабли.

Над палубой броненосца пронесся последний приказ командира:

— Команде вооружиться всем, чем можно! За Императора и Японию, на абордаж!!!

Рулевой матрос, который, схватив с переборки пожарный багор, кинулся было в схватку, был послан в машиное отделение с тем, чтобы донести приказ об атаке до низов броненосца, где сейчас была сосредоточена большая часть команды.

Первой волне атакующих не повезло — их встретила уцелевшая картечница Гатлинга, из которой азартно и метко палил прапорщик Щукин. На борт «Силача» успели перепрыгнуть только десять палубных матросов из трех десятков, кинувшихся в атаку. Пятнадцать человек были выведены из строя в момент рывка, остальные попрятались от ливня стальных пуль за кнехтами и раструбами вентиляторов. Окуномия резонно решил дождаться второй волны из кочегарок, погребов и машиного отделения и приказал уцелевшим матросам затаиться и ждать. Столь удачно отсрелявшаяся картечница была снесена за борт внезапно ожившей 75-мм пушкой вместе с перезаряжавшим ее расчетом. Второй выстрел пушка сделать не успела — на «Диане» проснулись и всадали в место, откуда раздался выстрел, сразу три сегментных снаряда. Промазать с четырех кабельтовых не смогли даже артиллеристы крейсера, носившего гордое прозвище "сонной богини".

— Илья, подкинь-ка мне с палубы гриф от штанги, только побольше и бысто, — прокричал Балк вестовому.

— Зачем, ваше благородие? — оторопело спросили снизу.

— Так у нас на борту из оружия только пара револьверов и пяток винтовок, — весело проорал командир, наскоро промокая рану на груди салфеткой, — а японцы сейчас опять полезут. Да, кстати, о револьвере, лови!