Золотой Стряпчий - Антон Чернов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А Серпент, тем временем, радостно воплощал картину с моего «медицинского» дара. Не нажирался в зюзю, но боролся с зелёным сородичем с достойной уважения самоотдачей. А когда, часов в девять пополудни, народ стал рассасываться (что ещё раз указывает, что была это не гулянка, а посиделки занятых людей), ухватил меня под руку и, шипя перегаром, потащил на «давай выпьем». Я заинтересовался, в смысле: может, пойму, что Серпенту от меня надо, не конкретно, а вообще. Ну, в том смысле, что его благорасположение к видому из Зажопинска, с не самым сахарным характером, всё же несколько чрезмерно. Да и Эвта за нами шла, что было совсем занятно: обычно в таких пьянках, всё же, дамы не участвуют.
Но оказалось, что ухватил меня змеюк не из-за пьянки, а именно чтобы рассказать свою историю. Любви и ненависти, именно так — то ли на алкоголе прорвало, то ли… Ну скажем так, я понял, что во мне Серпент нашёл. Он меня искренне считал (что, в чём-то, было именно так) собратом по несчастью.
Так вот, Серпент — тотемный дух, чьё имя принял последний оставшийся в живых из рода Змеивичей Трунк или Трункус. Последнее — дополнительная причина проржаться, потому что имя было говорящим, как и у Михолапа. Но если у бывшего теловладельца всё однозначно, то Трункус было словом… многозначным. И ствол (есть надежда что древесный, но без уточнений), и крепкое дерево, и… колода. Хотя подколодной в данной семейке выходила скорее супруга. Но и это не точно: дерябнувшая поллитру «а за компанию» дамочка, хихикая, делала тонкие намёки, что с таким мужем — никто больше не нужен. Тонкость намёков тонкостью, но судя по всему, змей был не просто териантропом, но и многочленом в самом прямом смысле слова, на основе зверя-прототипа.
Впрочем, смех смехом, а история Трунка не самая весёлая. Обнаружил на месте пограничного с Золотой Волостью родового гнезда пепелище, он немного обиделся. Немного поизвивался, пошуршал и выяснил, кто такой серпентофоб. Ими оказался род владеющих данников-корифея, уж чёрт знает, с чего Змеевичей не взлюбивших, возможно — за деньги Змеевичей, которые не у них.
И потравил, к чертям, за месяц, весь род до последнего. Собственно, как и у Михолапа с Феллисами, так что «близость» тут не надуманная. Но если Михолап «развлекался» в глубоком зажопинске, то Змеевич — в сердце золотой волости. И… не прятался. Потравив последнего кровника, на вопрос «а не ты ли потравил уважаемых?» пожимая плечами ответил «я».
— И по укладу действовал, за дело. Да и жить не очень хотелось, Михайло, — шипел Серпент, которого Лидари погладила по лапе.
В общем, потравщика власти портового города задержали (со всем уважением), дождались инспекции Лидари. Которая постановила — объявил бы кровную месть по чести, то был бы прав. А травил тайно, исподтишка, данников Корифеевых. И повинен смерти.
Несколько отошедший от ПТСР змеюк показал неприличный жест Лидари, а потом стал метелить протянувшую к нему лапы Эвту. Отметелил до безоговорочной победы, жрать и обоссывать не стал, а вот оттрахать — не отказался. «Глянулась она мне» и всё такое. Ну а «ей» — и сила невольного любовника, и импринтинг владеющих. Ну и нестандартный тип агрегата Змеюка тоже, как мне видится, сыграл в этой истории не последнюю роль.
Ну а результат я наблюдаю и сейчас. Довольно… грустная, смешная, ну и вообще — интересная история, дающая ответы на многие вопросы. Так что выслушал, искренне пожелал всякого хорошего.
— И тебе с той рыжей удачи, Михайло, — на прощанье прошипел Серпент.
Ну, я бы тоже не отказался, с некоторым сплином думал я, трясясь на аркубулюсе до дома. На пороге мимо меня прошмыгнул какой-то слабенький одарённый — то ли двери перепутал со Счётами, то ли к Грошену или ещё что, подумалось мне. И вот, захожу в холл, как Грошен, поздоровавшись, сообщает:
— Вам послание, письмо, Михайло Потапыч.
Я конверт цапнул, открыл сразу, пробежал взглядом…
«Не дури!» — послышалось от Потапа.
— Мне срочно нужно обернуться, Потап!
«Обернись, но не дури!» — не отказал в потоке энергии топтыгин, выворачивая меня практически за секунду.
И, с места, я просто вышиб двери с косяком, бросаясь за давешним одарённым. Дело в том, что в письме было:
Потапыч! Уважаемая Лиса Рейнар пленена и жизнь её зависит от того, будешь ли ты послушен. Желаешь увидеть её живой — на рассвете сего дня жди в версте по тракту от Золотого, посолонь. Коль не будет тебя, или будешь не один, или к Рейнарам побежишь — смерть ей!
При этом голову я не терял. И по завету Потапа, и потому, что если в таких раскладах терять голову фигурально, реальная потеряется очень быстро. Но мне нужен был доставивший письмо. Срочно и быстро, информация от него. Я вариантов, от того, что про Лису эти рейнаронеперы только слышали, до того, что это сама рыжая «испытания чувств-с» затеяла, надумал много. И не все идиотские, вот только в этом случае мне нужно ТОЧНО знать.
Так что нёсся по улице Золотого огромный, отсвечивающий пламенем, оскаленный беролак, совершая трёхметровые прыжки. И даже если это шутка — шутнику будет невесело.
