Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы - Сергей Хрущев

Средиземноморский конфликт первым затронул отец. Он выразил сомнение: не опасно ли в такое время оставаться Тито на острове. По его словам, над ним сейчас летает слишком много бомбардировщиков, ничего не стоит одному или нескольким из них «по ошибке» сбросить свой груз на резиденцию друга Насера. Разбирайся потом.

Тито уговаривал отца поддержать неокрепшее руководство Египта всеми имеющимися в распоряжении Советского Союза средствами. По его мнению, Венгрия не отвлечет больших сил.

Отец опасался возможности быть втянутым в войну. Об этом он и слышать не хотел. Припугнуть же агрессоров — другое дело, но все зависело от того, как обернется в Венгрии.

Они проговорили до утра, отец ничего не обещал, хотел все как следует взвесить. Но в голове у него уже начал складываться план: неплохо пригрозить Идену и Ги Молле ракетами, о них он много и подробно рассказывал весной в Лондоне, с упоением жонглировал цифрами: сколько ракетных зарядов потребуется для уничтожения Великобритании и на сколько ракет потянет Франция. Отец прекрасно знал, что у нас не только нет развернутых на позициях ракет с ядерными боеголовками, но их вообще не существует в тех количествах, о которых шла речь. Это, по его мнению, не имело значения. Разведки западных стран, зафиксировавшие запуски Р-5 в Капустином Яру, наверняка подтвердят обоснованность наших заявлений. А сколько их у нас, ни англичане, ни французы не знают. По крайней мере, не должны знать. Можно рискнуть. Кто не рискует, тот не побеждает.

Вторая часть плана нацеливалась дальше. Отец надумал предложить президенту Эйзенхауэру осуществить совместную акцию вооруженных сил США и СССР под эгидой ООН по стабилизации положения в районе Суэцкого канала. Он не сомневался, что, несмотря на любые разногласия, Соединенные Штаты никогда не выступят против своих союзников по НАТО. Вот тогда весь мир, а в первую очередь арабские страны, увидят, кто на деле желает им помочь. Если же произойдет невероятное и президент согласится… Такого, по мнению отца, не могло произойти.

Пока же, простившись с Тито, которого так и не удалось уговорить покинуть уютный остров в Адриатическом море, отец летел в завьюженную Москву. Его снова одолели иные заботы: первым делом следует покончить с делами в Венгрии, а уж затем приниматься за Египет.

Мне казалось, что все потеряно. Прочитав заявление Эйзенхауэра, я пришел к выводу: фигуры расставлены, основные ходы сделаны, игра сыграна. Остается только завершить партию. А это дело техники. Профессионалы один на один быстро объяснят строптивому полковнику Насеру, что к чему.

Я искренне переживал. Ведь освобождение африканских стран от колониальной зависимости мы тогда считали своим кровным делом. Может быть, и не все, но я эти события принимал очень близко к сердцу. И вот теперь — поражение!

С отцом на тему Египта я заговорил лишь 4 ноября, когда прояснилось в Венгрии. Он заметно повеселел, стал приезжать домой не так поздно, опять возобновились наши прогулки. На мой вопрос-восклицание: «Что же с Египтом?!» — отец ответил, что мы приложим все усилия, поможем египтянам.

— Но как? — удивился я. — Ведь у нас нет флота, а имеющиеся корабли заперты в Черном море. Через проливы им не пройти.

— Зачем прорываться через проливы, напрямую, с Кавказа значительно ближе, — бросил он.

— Но придется идти через Турцию или Иран, — еще больше удивился я.

— Можно попросить их пропустить наши войска, а можно и перелететь. Не станут же они сбивать наши самолеты. Турки и персы несколько раз подумают, прежде чем решатся отказать соседу, — отпарировал отец, — и вообще, я говорю о возможностях. До войны, надеюсь, дело не дойдет.

Раз он так говорил, значит, у него в голове уже сложились какие-то планы. Я задал мучивший меня в последние дни вопрос: «Почему американцы не вмешались своими вооруженными силами в Венгрии?»

— Все произошло так быстро, что они, возможно, просто не успели. К тому же их и не приглашали. Американцам нельзя, конечно, верить на слово, они уважают только силу, но они неофициально заверили нас, что не полезут в венгерские дела вооруженными силами или прямыми поставками вооружения. Они относят Венгрию к сфере наших интересов, — задумчиво произнес отец.

— Конечно, нельзя им верить на слово, — повторил он, — но они не вмешались. Или просто не успели?…

— Если американцы проявили такое понимание, то вправе ли мы теперь вмешиваться в Египте? — настаивал я.

Отец ответил, что формально мы на одной стороне с США. Они тоже выступают за скорейшую ликвидацию конфликта. «На словах. Вот и будем действовать вместе, — отец уже улыбнулся. — Посмотрим, кто только говорит, а кто готов помочь по-настоящему».

5 ноября газеты сообщили о высадке десантов в Египте: Порт-Саиде, Порт-Фуаде, Габане и на аэродроме Эль-Гамалия. Бодряческая информация пресс-службы египетской армии об уничтожении врага никого не вводила в заблуждение.

Одновременно в Москве опубликовали обращение главы советского правительства Николая Александровича Булганина к руководителям стран-агрессоров: Антони Идену, Ги Молле и Бен Гуриону. В отличие от предыдущего заявления, этот документ целиком написал отец. Звучал он резко, предупреждал, что, казалось бы, локальный конфликт может перерасти в третью мировую войну. Советский Союз предлагал в первую очередь США, а также и другим членам ООН использовать совместно вооруженные силы для прекращения кровопролития. Со своей стороны, мы заявляли, что, независимо от решения других стран, готовы к применению силы.

Отец не любил ультиматумов. Тут нетрудно и ошибиться. На сей раз он демонстрировал жесткость, но главное содержалось в инструкциях советским послам. При передаче обращения адресату им предписали на словах добавить, что шутить в Москве не намерены, ракеты, о которых отец рассказывал Идену, находятся на своих позициях и готовы к делу. Ждать бесконечно мы не станем. Срок для принятия решения определялся, я уж точно не помню, то ли в двадцать четыре, то ли в сорок восемь часов.

Одновременно ушло обращение к президенту США. Мы настойчиво, я бы сказал, назойливо предлагали по примеру Второй мировой войны начать совместные боевые действия против агрессоров. Только теперь — против союзников США. Отец надеялся, что ему удастся загнать Эйзенхауэра в угол. Он ценил его как честного, умного человека и военачальника, но ни во что не ставил как политика.

Не оставил отец без внимания и ООН. Министр иностранных дел Д. Т. Шепилов обратился к Председателю Совета Безопасности Джелалу Абдоху с предложением выдвинуть агрессорам ультиматум, потребовать прекратить военные действия в течение 12 часов. Для наказания агрессора в случае неподчинения Шепилов сообщал о готовности Советского Союза предоставить в распоряжение ООН свои военно-воздушные и военно-морские силы.