Нетронутая суть - Тилли Коул

Я застыл. Чертовски немым, когда ее глаза встретились с моими, и улыбка расплылась на ее лице. Я посмотрел вниз. На мне не было рубашки, я был одет в заляпанные маслом синие джинсы. Но по выражению ее лица я видел, что ей наплевать. Она что-то сказала водителю и закрыла дверь. Такси не двигалось; двигатель продолжал работать.

Наконец, мои ноги начали двигаться, когда она пошла, все еще хромая, ко мне. Я потянулся, чтобы взять ее за руку. Она улыбнулась, и моя грудь почти сжалась. Потому что эта улыбка... это была улыбка моей мамы.

« Мормор ». Я наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. От нее пахло духами. Когда она отодвинулась, я увидел, что на ее лице нет синяков.

«Валан», — сказала она, и, как и тогда, когда я встретил ее той ночью в Луизиане, я увидел слезы в ее глазах. Думаю, мы оба видели мою маму друг в друге. Думаю, мы оба все еще чувствовали, что наши сердца никогда не заполнятся полностью, теперь, когда ее не стало.

«Что... что ты делаешь здесь, в Техасе?»

Бабушка взглянула на такси. «Я еду домой». Мое сердце упало, потому что я знал, что она не говорила о Луизиане. Я сглотнул, пытаясь сдвинуть комок в горле. У меня даже не было возможности узнать ее. Я сделал, как она сказала. Держался подальше от Луизианы, пока дело моего дедушки не было закрыто. Полиция поверила моей бабушке — по крайней мере, у них не было доказательств, чтобы доказать что-либо еще.

Я хотел навестить маму.

Я хотел навестить своего папу.

«Швеция», — прошептал я.

Ее лицо озарилось. «Да», — выдохнула она. «Наконец-то я иду домой».

Я кивнул, но отвернулся, чувствуя, как этот комок душит меня. Я только что вернул ее в свою жизнь. Я не был уверен, что смогу отпустить ее — пока. Она сжала мою руку. «Я хотел сначала приехать и увидеть тебя. Я лечу из Остина, чтобы увидеть тебя перед отъездом».

Я кивнул.

Ее рука коснулась моего лица. На ней были белые перчатки. Я попытался отстраниться, зная, что она испачкает их маслом. Она не позволила мне. Ей было все равно. «У меня есть дом в Стокгольме. Ты должна приехать и навестить его со своими партнерами». Я кивнул, чувствуя себя так, словно меня ударили под дых. «И я позвоню тебе, если ты не против?»

«Да», — прохрипел я.

«Я хочу узнать тебя, Валан. Все о тебе. Твою жизнь... хорошее и плохое». Я снова кивнул. Я задавался вопросом, почему мне это было так трудно, когда я едва знал ее. Но когда я посмотрел ей в лицо и увидел, что моя мама смотрит на меня, я понял. Я не был уверен, что смогу снова сказать «прощай».

Губы бабушки задрожали, а рука тряслась. «Я не могу больше здесь оставаться, Валан...» Она шмыгнула носом и отвернулась, чтобы взять себя в руки. «У меня осталась кое-какая семья в Швеции... но это в основном потому, что...» Она глубоко вдохнула. «Потому что я не могу жить в месте, которое так жестоко отняло у меня мою дочь... моего зятя... лет, проведенных в любви к тебе».

И я это понял; я тоже никогда не смогу вернуться в Луизиану, чтобы жить там. Мне тоже нужно было оставить ее позади.

«Пообещай мне, что ты придешь ко мне в гости», — сказала она и поцеловала меня в щеку.

Мои глаза закрылись. «Я сделаю», — сказал я, затем поправился. «Мы сделаем».

Она улыбнулась мне водянистой улыбкой и снова поцеловала меня. «Мне пора идти, Валан. Но жди звонка скоро. Она рассмеялась, и этот звук согрел мою грудь. «Я буду звонить так часто, что ты от меня устанешь».

«С нетерпением жду», — прошептал я и наблюдал, как она садится в машину. Ее рука осталась на полуоткрытом окне, когда она проезжала мимо меня, слезы текли по ее лицу. Такси остановилось, и моя бабушка полностью опустила окно. «Обен и Элисия ждут тебя на северном поле». Она улыбнулась. «Иди и встреться с ними сейчас».

Я нахмурился, гадая, что она имела в виду, и машина выехала с нашего ранчо в аэропорт. Я повернулся, чтобы взять свой велосипед, но остановился как вкопанный. Кровь отхлынула от моего лица. Моя мама. Могила моей мамы была на ее земле... и она уехала.

У меня в кармане завибрировал телефон. Сообщение от Ковбоя:

Встречайте нас. Северное поле. Сейчас.

Я побежал за своим велосипедом. Я узнаю, чего хочет Ковбой, а потом пойду за бабушкой, чтобы узнать о могиле моей мамы... о том, где похоронен мой папа. Мне нужно было их увидеть. Мне нужно было увидеть их еще один раз.

Мне нужно было увидеть их в покое, в мире.

Я срезал путь через поля, следуя за недавно построенным белым забором. Я следовал по дороге вокруг, пока не увидел Сию и Ковбоя в небольшом углу северного поля. Они стояли у небольшой группы деревьев. Ковбой обнимал Сию сзади за талию.

Я остановил свой велосипед. Я открыл рот, чтобы рассказать им о своей бабушке, но Ковбой спросил: «С ней все в порядке?»

Я закрыл рот в замешательстве. «Да...» — медленно сказал я. «Она хочет, чтобы мы поехали в Швецию, чтобы увидеть ее».

Сиа улыбнулась. «Я никогда не была в Европе». Затем ее улыбка погасла, и нервное выражение омрачило ее прекрасное лицо. Она протянула руку. Ковбой отпустил ее.

Я взял ее за руку. «Что происходит?»

Сиа притянула меня к себе и встала на цыпочки, чтобы поцеловать меня. Ее губы дрожали. Я обхватил ее щеки руками.

«Сия?» — спросил я и посмотрел на Ковбоя.

«Я уже некоторое время разговариваю с твоей бабушкой», — сказал он.

"У вас есть?"

«Да», — сказал он дрогнувшим голосом.

«Обен... что это?»

«Пойдем с нами». Сиа повела меня вперед. Светило солнце, и погода была теплой. Я последовал за ними вокруг небольшой группы деревьев. Затем... Я остановился на месте, увидев то, что смотрело на меня из-под тени платана.

Мои руки дрожали, и я знала, что из моих глаз текут слезы, когда я смотрела вниз на землю... на два белых мраморных надгробия. На одном было написано: «Айя Дюран, любящая жена и мать». На другом было написано: «Доминик Дюран, любящий отец и муж». Сдавленный, болезненный звук вырвался из моего