Раб моего мужа (СИ) - Марья Зеленая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну что ты прицепился к этой побрякушке? — собрав всю волю в кулак, спросила она. — Обычный грошовый сувенир, ничего особенного… Давай, я его сниму.
Губы мужа искривились в какой-то странной усмешке, но он, ничего не говоря, все же выпустил из пальцев талисман. Элизабет сняла его так торопливо, что едва не порвала шнурок. Она быстро выдвинула ящичек, швырнула туда украшение и задвинула от греха подальше.
Джеймс наблюдал за ней с холодным спокойствием, и когда злополучный талисман скрылся с глаз долой, в обычной для себя насмешливой манере спросил:
— Нервничаешь?
— Вовсе нет, с чего ты взял? — Элизабет передернула плечами.
— У тебя дрожат пальцы.
— Просто… здесь холодно.
— Разве? — Он покосился на зажженный камин. — Ладно, неважно. Сядь спокойно. Надену на тебя это чертово ожерелье.
Она выпрямилась и замерла. Джеймс неспешно расстегнул еще несколько пуговиц, а потому вдруг рванул платье вниз, обнажая торс. Элизабет попыталась прикрыться, но муж схватил ее за запястья и развел их в разные стороны. Она невольно уставилась в зеркало на свою торчащую из корсета грудь — белую, налитую, с аккуратными розовыми сосками.
Муж обвил ее шею бирюзовым ожерельем. Но вместо того, чтобы просто его застегнуть, он затянул его словно удавку, так, что блестящие голубые камешки впились ей в горло.
Элизабет охнула, беспомощно хватаясь за ожерелье, а Джеймс наклонился ближе, оцарапав щетиной щеку.
— Ты прекрасна, моя дорогая, — вкрадчиво произнес он ей на ухо. — Тебе так идет голубой!
— Ты меня задушишь! — прохрипела Элизабет, глядя в зеркало на свое побагровевшее лицо.
— Ну что ты, любимая, — ухмыльнулся муж. — Это было бы слишком легко.
Она оцепенела от ужаса, но тут Джеймс ослабил удавку. Он захотел поправить ожерелье, и когда его холодные пальцы коснулись кожи, Элизабет закусила губу, чтобы не завизжать.
Муж склонился над ней, вздымая тяжелым дыханием волосы на виске. Его ладони скользнули ниже и смяли обнаженную грудь. В последнее время она стала такой чувствительной, и грубое тисканье отозвалось в ней тысячей раскаленных игл. Но Элизабет, стиснув зубы, терпела. Она страшилась даже пошевелиться, не зная, что еще выкинет муж.
Джеймс покрутил между пальцами соски и оттянул их, сжав так сильно, что Элизабет невольно вскрикнула.
— Мне больно! — со слезами на глазах пролепетала она.
— Больно? — переспросил муж. — О, ты еще не знаешь, что такое настоящая боль.
Он поцеловал ее в висок и отстранился.
— Отдыхай, дорогая, — сказал он и вышел за дверь.
Элизабет трясущимися руками застегнула платье. Ее знобило, ожерелье давило на шею как железная цепь. Господи, какая же она дура! Надо же было так глупо подставиться с амулетом! Муж несколько дней не притрагивался к ней, и она вообразила себя в безопасности, идиотка! И что теперь?
Все тело била крупная дрожь. Элизабет потерла руками плечи и поднялась. Как же холодно! Нужно достать шерстяную шаль.
Подойдя к шкафу, она распахнула створки и принялась двигать вешалки с одеждой. На глаза ей попался гигиенический фартук. Во время месячных она надевала его под юбку, располагая сзади так, чтобы кровь не протекала когда она лежит или сидит.
Элизабет невольно пощупала гладкую водонепроницаемую ткань и вдруг вспомнила, как лежала в постели после укуса змеи. Голова кружилась, распухшая нога пульсировала от боли, а бедра и ягодицы прели от соприкосновения с этим фартуком и жутко чесались.
Брр! Она передернула плечами и отодвинула фартук, чтобы продолжить поиски шали. Но тут же застыла на месте, будто ее поразил гром.
Месячные! Она вдруг отчетливо вспомнила боль в животе и назойливый запашок застоявшейся крови. У нее — теперь она знала точно — были месячные сразу после укуса змеи!
С дико бьющимся сердцем Элизабет кинулась к столу, где лежал календарик. Трясущимися руками схватила его. Последний крестик стоял на 11 августа.
Но ведь змея укусила ее в начале сентября! Просто ей было так плохо, что она забыла поставить отметку в календаре. И… что это значит? Подспудный страх бурлящей темной волной поднялся из глубины души.
Тихо! Надо успокоиться и восстановить ход событий! Элизабет ухватилась за столбик кровати и сделала глубокий вдох. Итак, ее укусила змея. На следующий день начались месячные и уехал муж. Потом… Она с трудом сглотнула загустевшую слюну… Потом она спала с Самсоном… И после этого месячные не пришли.
Неужели…
Нет! Не может быть!
Элизабет истерически рассмеялась, а затем ноги перестали ее держать, и она повалилась на постель, сминая календарик в руке. Ее так сильно затрясло, что застучали зубы. Нет! Это какой-то бред! Она не могла забеременеть от Самсона!
Она отчаянно вертела в голове факты и так и эдак, пытаясь найти хоть какое-то объяснение, кроме самого очевидного… Но все было тщетно. Безжалостная реальность могильной плитой навалилась на грудь.
Отец ее ребенка — Самсон.
Глава 36
Элизабет лежала на кровати, свернувшись в напряженный комок. Мысли шарахались в голове как перепуганные птицы, и никак не удавалось ухватить их за хвост.
«Может, еще не все потеряно? Может, я не беременна?» — Она пыталась цепляться хоть за соломинку, но темная пучина неумолимо затягивала на дно. Все признаки налицо. И что теперь? Что будет, когда она произведет на свет темнокожего младенца?
«Джеймс убьет меня, — безжалостно сказала она себе. — Меня, Самсона, ребенка… Убьет, а перед этим… Господи, кто знает, какие чудовищные фантазии родятся в его мозгу?»
Что же делать? Может… покончить с собой? Взять и одним махом разрешить все проблемы…
И все-таки умирать ей решительно не хотелось. Она еще так молода, только начала жить, влюбилась… Да, влюбилась не в того, в кого следовало бы, но ведь сердцу не прикажешь. Должен быть другой выход!
Попытаться избавиться от ребенка? Но как? В романах женщины иногда падали с лестницы, и у них случался выкидыш, но вряд ли это надежный способ. Если просто лечь на ступени и скатиться вниз, то, скорей всего, ничего не произойдет. А если спрыгнуть в пролет, то так и шею сломать недолго.
Может, есть какое-нибудь снадобье? Но где его раздобыть? Поговорить с Анной? Нет, та чересчур набожна, и на такое не пойдет. А если рассказать ей, что ребенок — цветной? Элизабет представила, как губы служанки осуждающе складываются в куриную гузку… Нет, это на самый крайний случай.
Остается лишь один выход.
Бежать!
Надо убираться отсюда. Поговорить с Самсоном, рассказать ему о вольной грамоте и о ребенке. Прихватить золото Брауна, украсть лошадь, повозку и
