На повестке дня — Икар - Роберт Ладлэм

Эван потянулся к ней и теперь не накрыл ее руку, а сжал ее:

— Если ты в это веришь, почему бы тебе не помочь мне?

— Помочь тебе?

— Мне нужно узнать, кто копает под меня, а тебе — кто наверху или внизу делает это возможным. Я бы сказал, что наши Цели совпадают, а ты? Я зажал Деннисона в такие тиски, что он даже корчиться не может, и смогу добыть негласную директиву Белого дома, разрешающую тебе остаться здесь. Знаешь, Деннисон на самом деле запрыгает от радости, если источник Утечки будет найден, — это у него навязчивая идея.

Калейла нахмурилась:

— Боюсь, не получится. Я окажусь не в своей тарелке. Там, у себя, я очень хороша, но вне моей стихии — моей арабской стихии — далеко не первоклассна.

— Во-первых, — твердо возразил Кендрик, — я считаю тебя первоклассной, потому что ты спасла мне жизнь. А во-вторых, повторяю: ты располагаешь знаниями и опытом в тех областях, в которых я совершенно несведущ. Процедуры, «Тайные методы сбора данных» — как член Избранного комитета по делам разведки, я выучил эти слова, но не имею ни малейшего представления о том, что за ними стоит. Черт побери. Леди, ты даже знаешь, что такое «погреба»! Я-то всегда думал, что это слово означает цокольный этаж в загородном доме, который мне, благодарение Богу, никогда не доводилось строить. В Бахрейне ты сказала, что хочешь мне помочь. Пожалуйста, помоги мне именно сейчас! Помоги себе.

Адриенна Рашад холодно посмотрела на него:

— Возможно, помогу, но иногда тебе придется делать то, что я прикажу. Согласен?

— Ну, я не в восторге от прыгания с мостов или с высоких зданий...

— Это будет касаться того, что тебе надо говорить и кому. Еще иногда я не смогу ничего тебе объяснить. Согласен с этим?

— Да. Потому что я наблюдал за тобой, слушал тебя, и я тебе верю.

— Спасибо. — Она сжала его руку и отпустила ее. — Мне понадобится кое-чья помощь.

— Почему?

— Прежде всего, это необходимо. Мне следует получить временный перевод на другой участок, а он может добыть его для меня без объяснения причин. Забудь о Белом доме — действовать через них слишком опасно и ненадежно. Во-вторых, он может оказаться полезным в областях, лежащих за пределами моего понимания.

— Кто он?

— Митчелл Пейтон. Начальник Отдела специальных проектов. •

— Ты ему доверяешь? Я имею в виду, абсолютно, без всяких сомнений?

— Совершенно без всяких сомнений. Он ввел меня в управление.

— Вряд ли это достаточная причина.

— Главная причина — что с шести лет я называю его «дядя Митч». Тогда он был еще молодым оперативником и работал под «крышей» преподавателя Каирского университета. Подружился с моими родителями — мой отец был там профессором, а моя мама — американка из Калифорнии, как и Митч.

— Он добудет для тебя перевод?

— Да, конечно.

— Ты в этом уверена?

— У него нет выбора. Я ведь говорила тебе: сейчас кто-то продает наши души, не предназначенные для продажи. На этот раз — твою. Чья будет следующая?

Глава 25

Митчелл Джарвис Пейтон, или Эм-Джей, как его называли друзья и близкие, в свои шестьдесят три года был в отличной форме. Тридцать четыре года назад он, уже имевший за плечами университетское образование, оказался в ЦРУ только потому, что его характеристика соответствовала объективке, спущенной сверху в отдел кадров этой организации. На личном деле Пейтона появился гриф «Срочно. К исполнению». Однако к тому времени, когда работодатели осознали, что никакого особого задания для этого новоявленного разведчика у них нет, было уже поздно. Без излишнего промедления представители ЦРУ в Лос-Анджелесе направили его в Лэнгли для инструктажа. Ситуация сложилась двусмысленная, поскольку Пейтон в порыве патриотического рвения сразу подал заявление об отставке в министерство образования штата Калифорния. Это было не очень удачное начало для человека, чья карьера впоследствии сложилась довольно успешно.

Митчелл Пейтон был тогда доцентом и писал докторскую диссертацию на кафедре востоковедения в Калифорнийском университете. В один прекрасный день его навестили два джентльмена и принялись с жаром убеждать, что родине нужны его таланты. Вдаваться в подробности они конечно же не имели права, однако не утаили, что намечается интересная работа за океаном в одной из арабских стран. Молодой ученый уцепился за предоставленную возможность усовершенствовать свои знания и, когда предстал перед начальством в Лэнгли, которое не знало, что с ним делать, решительно заявил, что сжег все мосты в Лос-Анджелесе, поскольку был уверен, что его пошлют в Египет. Его послали в Египет...

Еще будучи аспирантом, Пейтон осилил факультатив по американской литературе. Поэтому Агентство по найму рабочей силы в Риме, являющееся подразделением ЦРУ, направило его в Каирский университет как арабоговорящего специалиста по американской литературе.

Там он познакомился с Рашадами, очаровательной парой ставшей важной частью его жизни. На первом факультетском коллоквиуме Пейтон сидел рядом с новоиспеченным профессором Рашадом. В перерыве они перебросились парой фраз, и Пейтон узнал, что Рашад не только учился вместе с ним в Калифорнийском университете, но и женат на его однокашнице. Их дружба расцвела пышным цветом, равно как и репутация Пейтона в ЦРУ. Благодаря своим талантам, о наличии которых он и не подозревал и что временами его даже пугало, он стал непревзойденным лицедеем, иными словами — всегда убедительным обманщиком. Это было суматошное время. Быстро возникали, а потом исчезали бесследно различные группировки. Пейтон сумел благодаря блестящему знанию литературного арабского языка и сочувственному отношению к людям, подкрепляемому деньгами, сплотить две-три противоборствующие группировки, наушничавшие друг на дружку. Взамен он снабжал их скромными денежными средствами, но эти деньги были существенным подспорьем для скудной казны фанатиков — горстки арабов, страстно преданных своему делу.

Усилия Пейтона в Каире не остались незамеченными, тем более что с его помощью Вашингтон предотвратил кое-какие взрывоопасные ситуации. Далее сработал закон корпоративных связей: если хороший парень хорошо делает свое дело в том регионе, куда послан, он рано или поздно отзывается в Вашингтон для продолжения своей деятельности в столице.

Митчелл Джарвис Пейтон оказался единственным исключением в длинной череде провалов. Он стал преемником «серого кардинала тайных операций» Джеймса Джизуса Англтона на посту директора Отдела спецопераций. Когда Пейтон достиг такого высокого положения, его друг Рашад как-то сказал:

— Эм-Джей, наверно, хорошо, что ты не женат, ибо тебе присуща самоуверенность человека, которым никогда не помыкали. Да и вообще женщина, я считаю, пробуждает в мужчине самые худшие инстинкты — страсть к обладанию, к общественному положению, к заработкам, к покою. Ведь недаром диктаторы любят, чтобы их соратники были женаты, так они менее опасны. Ты согласен со мной?

— Согласен, но только отчасти.

— Ас чем ты не согласен?

— Кое с чем, но мы поговорим об этом в другой раз. Объективности ради следует сказать, что Митчелл Джарвис Пейтон давным-давно понял, что настоящему разведчику присущи совершенно иные особенности и свойства. Это прежде всего — выдержка, спокойствие, вежливость, умение слушать собеседника. Пейтон вырабатывал в себе эти качества, понимая что неврастеникам нет места там, где приходится принимать важные государственные решения и распоряжаться судьбами людей.

Весь его облик являл собой олицетворение уверенности и собранности. И одевался он в спокойные сине-серые тона.

Он не страдал недержанием речи, мало ел и очень мало пил спиртного на приемах и званых обедах. Он никогда не выказывал раздражения или явного удивления.

У него с годами выработалась интересная манера вести разговор: сначала неторопливая беседа, вопросы, ответы, а потом вдруг неожиданный вопрос, сформулированный так, что при любом ответе на него была отчетливо видна позиция отвечающего.

Вряд ли можно назвать опытным разведчиком, асом разведки человека, который сам ни разу не работал «в поле», не встречался с агентурой в боевых условиях, не вербовал агентов и не докладывал добытую самим информацию в центр. Пейтон был убежден, что тот, кто не нюхал настоящей разведывательной работы, страдает, как правило, комплексом неполноценности, а отсутствие конкретного опыта пытается компенсировать показной строгостью, жесткими подходами и неразумной мелочной требовательностью. Такие люди могут быть хорошими организаторами, неплохими аналитиками, но понять душу и проблему «полевого» работника им не дано.

Приученный долгой службой в разведке выяснять все подробности, он привык взвешивать каждое сказанное слово и не давать произвольного выхода своим эмоциям.

Однако весьма мощная проверка его привычек состоялась, когда в Вашингтон приехала своевольная дочь его любимых друзей. В Кембридже, штат Массачусетс, где она училась, с ней жестоко однажды обошлись, и она решила посвятить свою жизнь — иди часть жизни — борьбе с ненавистью и насилием, раздиравшими на части страны Средиземноморья.