Проект особого значения - Владимир Николаевич Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снился тот самый поселок, дом Федора Петровича, сам Федор Петрович стоял на правом берегу реки и показывал рукой на середину – мол, там… Алексей с Николсом (почему-то уже не мальчишки, а взрослые дядьки) отвязывали лодку. Алексей взял весла, ступил в лодку, уселся на банку и вставил весла в уключины. Николс остался на берегу и помотал головой – плыть не хотел. Алексей, работая веслами враздрай, развернул лодку и направил ее к противоположному берегу. Река была почему-то очень широкая – метров двести. Ровно на середине нос лодки с шорохом выскочил на мель. Алексей перестал грести и встал, раздумывая, что делать далее. Принялся разуваться и закатывать брюки – дабы столкнуть лодку. В это время откуда-то сзади набежала большая волна, приподняла лодку и перетащила ее через мель. Алексей продолжил путь. Ближе к левому берегу Алексей обернулся и увидел на левом берегу Федора Петровича и Николса. И совершенно не понял, как они туда попали. На том проснулся.
Алексей загасил сигарету и пошел по платформе покупать мороженое.
Людмила – напомнила:
– Еще двадцать минут. Не потеряйтесь.
Алексей купил две сахарные трубочки. Одну тут же надкусил, а вторую донес до вагона и под суровым взглядом крепкого парня вручил Людмиле. Разговору мешать не стал, а продолжил дефилировать и размышлять.
Все три события, если сон тоже считать таковым, странным образом указывали Алексею на поселок и, самое главное, не было ни одного противопоказания относительно поездки именно туда. То есть, было ощущение какого то потока, который несет Алексея именно туда и противиться этому не было ни причин ни желания.
– Что ж, придется на некоторое время занять позицию наблюдателя (до выяснения причин и обстоятельств) – подумал Алексей. И, не теряя хорошего расположения духа, даже приподнятого в силу природного любопытства, продолжил поглощение мороженого. Как говорит коллега Семен Львович – «Будем посмотреть – не сложатся ли указующие персты судьбы в известную комбинацию».
Алексей прихлебывал чай, кажется уже четвертый стакан, и наблюдал за проплывающими за окном полустанками. Он запретил себе строить гипотезы о грядущей работе и взаимоотношениях. Такие гипотезы только мешают чистому незамутненному изучению вопроса. Вместо логических построений на песке он думал об обитателях проплывающих мимо него домов.
– Живут без суеты? Не толкаются, не гонятся за «успехом»? Хорошо. Только где работать? Где детей учить-лечить? Алексей, сталкиваясь в командировках с жителями «провинции», часто испытывал к этим людям огромное уважение с примесью зависти к устойчивому очень правильному мировосприятию. Чем дальше от столиц и больших городов, тем чаще ему встречались такие симпатичные люди.
Мимо проплывали леса и редкие огоньки в одиноких домиках, излучающие свидетельство «мы тут живем».
Алексей разделся, улегся в постель и взял в руки ретро-детективчик в мягкой обложке. Хватило четырех страниц.
Утро. Около семи часов. Алексей, бодренький, одетый пытался разглядеть за окном хоть что-нибудь. Мимо проплывали размытые пятна. Плотный туман. Поезд замедлял ход перед станцией Нерехта.
Алексей допил кофе, похлопал себя по карманам, достал пачку сигарет и направился к выходу из вагона. На этой станции, по словам Александра Юрьевича, вагон будет стоять часа полтора-два.
Поезд остановился. Людмила открыла дверь и подняла крышку, освобождая ступеньки.
– С добрым утром. Далеко не отходите, а то потеряетесь.
– И Вам доброго утра.
Алексей спустился по ступеням в «молоко».
Вокруг бродили «ежики» с размытыми очертаниями. Рядом с вагоном стоял фургончик «Газель», и мигал всеми желтыми лампочками. Дверь фургончика открылась и какие-то сосредоточенные мужики стали таскать коробки и ящики к вагону. Людмила руководила погрузкой. Ее напарник внимательно читал надписи на коробках, сверял с какими-то бумажками, отмечал карандашиком и кивал, мол, можно.
По окончании погрузки мужики забрались в фургон. Машина, осторожно бибикая, развернулась и растворилась в тумане.
Минут через тридцать костромские «ежики» по зову проводников стали залезать в вагоны. Подошел тепловоз, бухнул в головной вагон, по составу пробежал звон сцепок. Через некоторое время головные вагоны тронулись и медленно, по мере удаления, растворились. Последний вагон остался недвижим. Проводники (Людмила и ее коллега) пребывали около вагона в состоянии спокойного длительного ожидания. Туман стал редеть. Алексей прошелся вдоль путей уже без опасения заблудиться и потеряться. Нашел обрезок рельса около метра длинной. Организм требовал плановой утренней зарядки. За неимением штанги и гирь, Алексей аккуратно потягал ржавую рельсу и вроде как исполнил ритуал утренней гимнастики. Вернулся к вагону.
В тамбуре появился худощавый угловатый персонаж в больших роговых очках. Шевелюра в художественном беспорядке. Персонаж спрыгнул на землю, повернулся и протянул руку. Далее по лестнице, оперевшись на руку кавалера, сошла потрясающая молодая женщина в сарафане. Почти на голову выше своего спутника. Персонаж дернулся вперед, однако был остановлен и тщательно причесан. После этого пара чинно направилась в сторону Алексея. Алексей с интересом наблюдал за ними. Когда пара приблизилась на дистанцию учтивого разговора, персонаж слегка поклонился Алексею и сказал:
– Здравствуйте. Меня зовут Евгений. Штольц. Я социолог. Можно просто Гена. А это – это моя супруга. Анна. Она математик.
Женщина улыбнулась и изобразила книксен.
Алексей был приятно удивлен таким представлением. Указания профессии ему всегда не хватало при разговоре с новыми знакомыми. Возникали трудности с выбором стиля общения и приходилось довольно долго прощупывать словарный запас и область интересов собеседника.
– Алексей Владимирович. Лодыгин. Я э… э… автоматизатор, инженер – программист. Можно просто Алексей. Я к вам в командировку. Месяца на три. Александр Юрьевич пригласил.
Штольц и Алексей пожали друг другу руки. Из дальнейшей беседы стали ясны некоторые подробности из жизни пары Штольц. Обоим, на вид, лет по двадцать пять – двадцать семь. Свадьбу сыграли менее двух лет назад.
Супруги возвращаются из отпуска, который провели у родителей жены в Ярославле. Оба работают на полигоне по объявленным специальностям. Штольц, не смотря на возраст, фактически – тридцать два, оказался кандидатом наук и весьма известным. Три года назад был приглашен на полигон и теперь, как он выразился «Уйду, только если прогонят».
Если необходимость математика на полигоне не вызывала у Алексея удивления, то полезность социолога вызвала некоторые вопросы. В ответ на недоумение Алексея Штольц произнес следующее:
– О… о, батенька мой. Это, пожалуй, главное и основное. Вы оба – он посмотрел на Алексея и на жену, – в конечном итоге, призваны работать на меня. Впрочем, вам, Алексей, это наверное объяснит Александр Юрьевич, если сочтет уместным.
Подошел небольшой маневровый тепловозик, сцепился. Из кабины машиниста показался солидный дядька в железнодорожной форме. Спустился по лесенке, разгладил пышные седые усы и
