Во власти обольстителя - Анна Бартон

— Мне посчастливилось водить знакомство с дедом мисс Ханикоут.

Мисс Старлинг издала звук, совершенно неподобающий истинной леди, который в лучшем случае можно было бы описать как фырканье.

— Это один из ваших бывших слуг? Лакей, наверное?

— Вовсе нет! — Щеки тетушки затряслись от негодования. — Дед мисс Ханикоут — это виконт Лонгден. Он, конечно, большой зануда, но самых что ни на есть голубых кровей, как положено.

Мисс Старлинг пошатнулась, словно получив удар в свой прелестный подбородок.

— Я — сестра Аннабелл, а это — ее мать. — Дафна взяла мамочку за руку. — Мы, естественно, люди пристрастные, но тем не менее считаем, что из нее решительно получится прекрасная герцогиня… Если только она сама этого захочет.

— Так что же ты сама хочешь, Аннабелл? — спросил Оуэн, умоляюще глядя на нее. — Я хочу сделать тебя счастливой.

— А я — быть рядом с тобой.

— Значит, ты…

Глаза жгло от слез, горло перехватила судорога, но Аннабелл все-таки удалось выговорить:

— Да! Да, я выйду за тебя.

Оуэн издал радостный клич, подхватил ее и закружил в воздухе.

Тут же вступил оркестр, и Оуэн повел Аннабелл в вальсе, с удовольствием прижимая к себе излишне, с точки зрения приличий, близко. На паркет стали выходить другие пары, демонстрируя бальные платья и отлично подогнанные фраки. Оуэн еще теснее прижал ее к себе. Пряный аромат, исходивший от него, дразнил ей ноздри. Аннабелл едва удерживалась от того, чтобы не лизнуть ему шею.

— Я знаю, ты не могла сказать «нет» в присутствии стольких людей.

Глупыш!

— Меня покорило не публичное предложение.

— Нет?

— Я согласилась выйти за тебя, потому что ты любишь меня, — призналась она.

Он посмотрел на нее долгим взглядом. Его зеленые глаза были полны огня и страсти.

— Это правда, Аннабелл. Безумно люблю! Не игнорируя то, кто ты есть и откуда появилась, а именно благодаря этому. Не многие женщины — и мужчины! — имеют смелость позволить себе сделать то, что ты сделала для своей семьи.

— Я тоже тебя люблю, — сказала она. — Несмотря на твой титул и состояние.

Оуэн тихо засмеялся, и от этого смеха у нее задрожали руки и ноги.

— Если ты любишь меня не за то, что я герцог, тогда за что?

Для этого было много причин. Но она увидела его беззащитные глаза и поняла, как много для него значит ее ответ.

— Потому что ты проявил сострадание к самой настоящей преступнице. Потому что души не чаешь в своих сестрах и тетушках. Потому что увидел во мне даже больше, чем я сама. — Оуэн смотрел на нее весело и немного сконфуженно. Аннабелл немного подумала и, улыбнувшись, добавила: — Ты как хлеб. Снаружи крепкая хрустящая корочка, а внутри — теплый и мягкий. Я люблю и то и другое.

— Господи! Как мне тебя не хватало, — прошептал Оуэн. Его рука, лежавшая у нее на талии, вывела ее из круга танцевавших и направила к дверям на террасу. — Пообещай, что больше не уедешь от меня.

Душная ночь обступила их со всех сторон. Аннабелл решительно вела его через патио туда, где можно было укрыться от чужих глаз за стеной из хвойных растений. Найдя такое место, они кинулись в объятия друг друга. Она наслаждалась тем, как отросшая щетина на его подбородке царапает ее, наслаждалась ощущением силы, исходившей от него. Оуэн что-то глухо забормотал, гладя ее голые плечи, руки. Потом его ладони легли Аннабелл на грудь, потом она почувствовала их у себя на ягодицах. Он словно заявлял свои права на каждый дюйм ее тела.

— Я останусь с тобой, — заверила она его, — даже если для этого от меня потребуется соорудить пышные тюрбаны для всех твоих четырнадцати тетушек.

Через неделю после бала Аннабелл с матерью и Дафной переехали в прелестно обставленный особнячок на Лестер-сквер, который Оуэн снял для них. Аннабелл будет оставаться в этом доме до свадьбы, то есть еще два месяца. Теперь она была уверена в том, что мать и сестра находятся поблизости и ни в чем не нуждаются. Аннабелл не могла представить себе более щедрого свадебного подарка, чем этот.

Мать взволнованно ахнула, когда они остановились перед зданием из красного кирпича.

— Тут свободно могла бы разместиться семья раза в три больше нашей!

А Дафна чуть ли не впала в экстаз, разглядывая ящики на окнах.

— Вот теперь-то я начну разводить крокусы и нарциссы.

— Идея прекрасная, только давай сначала распакуем вещи, — усмехнулась Аннабелл.

Они с удовольствием занимались этим всю вторую половину дня, придавая комнатам жилой вид, и попутно знакомились со слугами, которых нанял им Оуэн. У матери с Дафной были отдельные спальни. После того как Аннабелл выйдет замуж, здесь появятся две гостевые комнаты. На первый ужин в новом доме повар приготовил чудесное жаркое. Дафна предупредила, что если она будет так наедаться каждый вечер, то не влезет ни в одно из новых платьев.

Жизнь семьи Аннабелл поменялась самым чудесным образом. Темнота, болезни и голод, которые преследовали их долгое время, остались в прошлом. Однако Аннабелл не давала покоя одна из сторон ее прежней жизни.

Дождавшись, когда все в доме уснут, она вылезла из постели и на цыпочках, чтобы не зашуметь, подошла к своему старому сундуку. Порылась в нем, достала мальчишескую рубашку, бриджи, жакет и ботинки. Затем скинула с себя ночную рубашку и оделась в мальчишеский костюм. Забрав волосы под шерстяную кепку, низко на лоб надвинула козырек, а потом из ящика письменного стола вытащила заранее заготовленное письмо и пакет и засунула их глубоко в карман. Ею вновь овладело знакомое возбуждение.

Сегодняшняя миссия была полна опасностей.

Если ее поймают, в руины превратится не только ее жизнь, но и жизнь людей, которых она любит.

Аннабелл нервно сглотнула, поправила очки и посмотрела на часы. Время подошло!

Она пока не совсем освоилась в новом доме, поэтому пришлось на ощупь добираться до лестницы, а потом точно так же до задней двери, рядом с уютной библиотекой. Возле двери она наткнулась на маленький столик, выдвинула ящик, перебрала его содержимое. Ей в руки попался ключ, холодный и тяжелый. Теперь оставалось надеяться, что дверной замок не загремит, а дверь не заскрипит. Затаив дыхание, Аннабелл вставила ключ в замочную скважину, и…

— Время позднее для прогулок.

От низкого голоса, прозвучавшего почти над самым ухом, у нее чуть не разорвалось сердце. Аннабелл резко обернулась.

— Оуэн! — зашипела она. — Что ты здесь делаешь?

Он вышел из темноты библиотеки и взял ее за руки, переплетя их пальцы.

— Неужели ты думаешь, что я позволю тебе заняться этим в одиночку? — С тигриной стремительностью он завел ей руки за голову, навалившись всем телом, прижал ее спиной к стене и уткнулся губами в шею.