Орден госпитальеров - Владимир Захаров

В мае 1081 г. в Константинополе в результате дворцового переворота к власти пришел новый император Алексей I Комнин. Угроза империи со стороны турок была столь очевидна, что Алексею I пришлось лихорадочно искать путь к ее спасению. Главное военное могущество Византии, наводившее в течение веков страх и ужас на соседей — «греческий огонь» постепенно исчезает. Дело в том, что источники нефти — главной составляющей «греческого огня», находившиеся в Малой Азии, оказываются в руках турок, и ее поставки в Империю прекращаются. И вот здесь-то внимание императора привлекает Тмутаракань, единственно свободный для Византии нефтеносный район[551]. Алексей I вспоминает о знатном родосском пленнике, которого немедленно доставляют в столицу. Олег оказывается в Константинополе, и вероятно там его венчают с Феофанией Музалон, после чего он становится послушным орудием в руках императора, по сути, исполнителем его воли.

Женитьба на Феофании была далеко не простым актом, брак со знатной гречанкой доставил Олегу Святославичу не только положение в византийском обществе, но и богатое приданое. Род Музалонов занимал видное место среди господствующего класса гражданской знати Византийской Империи. Из 16 семей, чьи социальные функции были связаны с церковью, Музалоны были среди первых. Из их рода, например, был Константинопольский патриарх Николай IV (1147–1151 гг.), в их семьях были также крупные литераторы.

Вступив на престол, Алексей I, столкнулся с необходимостью срочно отстраивать военный флот, так как итало-сицилийцы захватили Адриатическое побережье империи. Строившиеся корабли, как свидетельствует Анна Комнина, вооружались «греческим огнем»[552]. Как видим, нужда в нефти была для Византийской Империи весьма острой.

В 1083 г. Олег с Феофанией, при поддержке военных сил империи, возвращаются в Тмутаракань, где он арестовывает правивших там князей и наводит сильной рукой новый порядок. «Приде Олегъ из Грекъ Тмуторо-каню; и я Давыда и Володаря Ростиславича и еЬде Тмуторокани. И иеЬче козары, иже б'кша св'ктници на убьенье брата его и на самого, а Давыда и Володаря пусти»[553] — сообщает Повесть Временных лет.

С возвращением Олега в Тмутаракань началось и поступление нефти в Константинополь для военных нужд. Необходимо специально подчеркнуть ту огромную значимость, которую играла Тмутаракань для Византии именно как нефтеносный район[554]. На это обращал внимание в свое время еще Константин Багрянородный: «Должно знать, что вне крепости Таматарха имеются многочисленные источники, дающие нефть, — писал он. — Следует знать, что в Зихии, у места Паги, находящегося в районе Панагии, в котором живут зихи, имеется девять источников, дающих нефть, то масло девяти источников не одинакового цвета, одно из них красное, другое — желтое, третье — черноватое.

Да будет известно, что в Зихии в месте по названию Папаги, близ которого находится деревня, именуемая Сапакси, что значит «пыль», есть фонтан, выбрасывающий нефть. Должно знать, что там есть и другой фонтан, дающий нефть, в деревне по названию Хамух… Отстоят же эти места от моря на один день пути без смены коня».[555]

Тарой для перевозки нефти служили так называемые черносмоленые кувшины, в большом количестве находимые при раскопках Тмутараканско-го городища. Химический анализ смолистого вещества, которым покрыты внутренние стенки этих сосудов, показал, что это остатки нефти таманского происхождения[556]. Количество черносмоленых сосудов огромно. Только во время раскопок 1983 г. было обнаружено выше 30 тысяч фрагментов[557]. Примерно такое же количество было найдено и в 1984 г.[558]

Выйдя замуж за русского князя, Феофания закрепила за собой титул «архонтисы Росии», о чем свидетельствуют находки двух печатей с надписью: «Господи, помози рабе своей Феофано, архонтисе Росии, Музало-ниссе»[559]. До недавних пор велся спор вокруг вопроса времени женитьбы Олега-Михаила, когда это произошло, до пленения, или во время его[560]. Вопреки утверждениям В. J1. Янина, нам кажется, что женитьба могла произойти лишь во время нахождения Олега в плену. Алексей I смотрел на тмутараканского князя как на орудие своих замыслов. Помогая ему вернуться в Тмутаракань, Алексей I обеспечивал себе и верховные права на город. Мануил Ставророман сообщает о том, что император Алексей I сделал приобретение на «Боспоре Киммерийском»[561], именно там и находилась Тмутаракань. '

На Олега и его жену Феофанию в Византии смотрели как на важных представителей империи в приобретенных Приазовских владениях. «Для новобрачной, — считал Н. П. Лихачев, — была изготовлена в Византии пышная печать большой величины»[562]. Со своей стороны добавим — и для Олега тоже. В 1941 г. была опубликована печать с греческой надписью (такой же, как и на печати Феофано Музалон): «Господи, помози Михаилу, архонту Матрахи, Зихии и всей Хазарии»[563]. Н. Бенеску, в своей статье «Византийское господство в Матрахе (Тмутаракани), Зихии, Хазарии и России в эпоху Комненов» считал, что Михаил был византийским наместником Тмутаракани и никакого отношения к князю Олегу не имел[564]. Основным оппонентом Н. Бенеску стал, спустя двадцать лет, А. В. Соловьев, который убедительно доказал ошибочность выводов румынского исследователя в их историко-географической части[565].

Итак, Олег-Михаил Святославич, вернувшись в Тмутаракань с Родоса, стал наместником византийского императора в нефтеносных районах Причерноморья, что подтверждается известной печатью князя, в легенде которой перечислены эти районы. Он убрал хазар, причастных, по его мнению, к убийству брата Бориса и схвативших его самого[566]. Из этого можно сделать вывод, что в отношениях Византии с Олегом произошел переворот в пользу последнего[567]. Правда, В. Мошин рассматривает этот факт с несколько других позиций, считая, что Киевская Русь склонилась на сторону римско-саксонской коалиции в борьбе между Византийской империей и папством, «что нашло внешнее отражение в браке дочери Всеволода, Евпраксии, с саксонским маркграфом и что, с другой стороны, побудило императора Алексея Комнина восстановить в Тмутаракани центр противокиевской оппозиции, послав туда находившегося в заточении Олега Святославича»[568].

Думается, важно другое: вернув себе Тмутараканское княжение, Олег-Михаил смог приобрести и другие населенные пункты, не менее значимые, о чем и свидетельствуют найденные печати. Город Росию, которым владела Феофания, никак нельзя отождествлять ни с Тмутараканью, ни с Керчью, как это делали многие авторы[569], ни в устье Дона[570]. Подтверждение этому находим у известного арабского путешественника, географа и современника описываемых событий ал-Идриси. Он прямо указывает, что город Росия располагается на берегу большой реки, которая соответствует Кубани: «От города ар-Русиййа, что на большой реке, текущей к нему с гор Кукайа»[571]. Город находился в 20 милях от Матрахи (Тмутаракани), и располагался на берегу Азовского моря. Как известно Керчь не стоит на реке. Городище Росии было обнаружено археологом Ю. М. Десятчиковым в конце 60-х годов XX века[572]. Еще до начала XIX в. там проходил один из рукавов Кубани, который был вскоре перерыт казаками, и Кубань с тех пор впадает в Азовское море.

Помогая Олегу в возвращении тмутараканского престола, византийский император, вероятно, по договору с ним, получил после его ухода в Чернигов власть над княжеством. Вот чем можно объяснить, что Мануил I, разрешив в 1165 г. генуэзским купцам входить в любой город Причерноморья, запретил им доступ лишь в города Матрега (Тмутаракань) и Росия.

Такой же договор, с теми же ограничениями, был заключен между Византией и Венецией в 1169 г.[573] Запрет этот был повторен ив 1192 г.[574]

Но вернемся к Родосу. В 1190 г. на остров прибыли короли-крестоносцы Ричард Английский (Львиное Сердце) и Филипп-Август Французский, навербовавшие на острове наемных воинов для участия в Крестовом походе.

Завоевание Константинополя «франками» в 1204 г. оказало влияние и на расстановку политических сил на Родосе. Тогдашний византийский правитель острова, Лев Гавала (именуемый в Орденских хрониках «Леоном Галлом»), узнав о свержении в Константинополе императора, объявил себе «игемоном» (суверенным государем). В течение нескольких лет ему удавалось не только успешно защищать от всяческих поползновений независимость острова Родос, но и подчинить своему влиянию все соседние острова Додеканесского архипелага. Лев Гавала даже наладил чеканку собственной монеты. Но, в конце концов, строптивый «игемон» был вынужден признать над собой суверенитет греческого автократора Никеи, претендовавшего на византийское имперское правопреемство. Тем не менее, Лев Гавала старался не упустить ни малейшей возможности избавиться от этой тяготившей его зависимости. Брат и преемник родосского «игемона», Иоанн Гавала, напротив, был преданным слугой и сторонником никейского автократора и не раз сражался на его стороне против западных крестоносцев-«латинян».