Самая сладкая ложь - Анастасия Эльберг

Лия сделала глоток шампанского и посмотрела на него.

— Ты говорил про личные мотивы, — вспомнила она. — Теперь я начинаю понимать.

— Я взял только документы и деньги. Больше ничего. Я решил, что все это следует оставить в прошлой жизни и начать другую, новую. Я сменил имя, сменил фамилию — взял фамилию отца, до этого у меня была фамилия матери. И стал тем, кем я сейчас. Дальше ты знаешь. Я окончил университет, начал служить. Потом попал в оперативный отдел. А потом судьба снова свела меня с Салахом. И в результате этой встречи моя жизнь снова повернула на сто восемьдесят градусов.

— Он был одним из пятерых людей, которых ты тогда убил, — довершила Лия.

— Я мог бы оставить их в живых, мог бы не убивать, ситуация вполне позволяла мне уйти. Но если бы мое руководство узнало, что я был связан с террором — а террористы обязательно рассказали бы это на допросе — то мне пришлось бы несладко.

Лия замолчала.

— Как ты себя чувствуешь со всем этим? — спросила она. — Скорее, я имела в виду… как это — якобы начинать новую жизнь, когда ты знаешь, что у тебя за спиной… такое?

— Не так уж и сложно, — ответил Константин коротко. — Но я сделал то, что сделал. Теперь я — тот, кем я являюсь.

— Но ведь это неправда, — возразила Лия. — Это ложь! Ты обманываешь и себя, и других!

— Я сделал свой выбор. Когда-то его делают все.

Лия поставила бокал на небольшую табуретку.

— Меня удивляет вот что: почему я в свое время услышала начало этой истории — о том, что ты работал в оперативном отделе — от Габриэль?

— Вот уж не знаю, дорогая, почему Габриэль взбрело в голову тебе это рассказать. Кстати, ты никогда не задавалась вопросом, откуда ей это известно?

Лия поджала губы и сдержанно покачала головой.

— Она знает практически все, и ее осведомленность меня не удивляет.

— Габриэль работает тут не только дольше тебя, но и дольше меня. Когда я пришел в оперативный отдел, она руководила моей группой.

Она резко села, задев бокал, но вовремя спохватилась и придержала его.

Константин поднес к сигарете зажженную спичку.

— То, что ты знаешь о своей подруге — это просто легенда, — продолжил он. — Из таких легенд состоит вся ее жизнь. У этой женщины много имен и лиц. А на данный момент ее зовут Габриэль Нафтали, и она — секретарь главного аналитика.

Сейчас Лие больше всего хотелось ущипнуть себя и проснуться, потому что происходящее не могло оказаться явью.

— Почему ты молчишь? — снова заговорил Константин. — Ты сама хотела задать мне вопросы и получить на них ответы. Я выполнил свое обещание. Теперь дело за тобой. У тебя есть другие вопросы?

— Я не уверена, что хочу их задавать, — произнесла она медленно, наблюдая за тем, как он затягивается в последний раз и тушит недокуренную сигарету в пепельнице. — Как она оказалась на месте твоего секретаря?

— Майор Вайзенштейн, который занимал пост главного аналитика до меня, решил, что она должна принимать непосредственное участие в одной из операций. Вот так Габриэль Нафтали и напала на след группировки твоего нового знакомого Махмета, представилась как Нура, девушка из бедной арабской семьи, и сообщила о своем желании присоединиться к воинам джихада.

Лия решила молчать. Сегодня она услышала так много невероятных вещей, что удивляться ей уже не хотелось.

— Габриэль не показывала своего лица, она общалась со своими «коллегами» по группировке исключительно посредством Интернета. Занималась переводом денег, координировала действия, получала информацию. В какой-то момент Габриэль, как я думаю, совершила серьезную ошибку. Так или иначе, майор Вайзенштейн заменил ее другим человеком, а Габриэль предложил оставить оперативную работу и заняться чем-то другим. Майор Вайзенштейн был заинтересован в Габриэль настолько, что помог ей сделать второй допуск секретности и разрешил доступ к системам хранения данных и архивам. Вскоре после этого я занял пост главного аналитика, а через некоторое время «купил» Махмета, как любит говорить он.

Константин снова взял свой бокал.

— Пойми меня правильно, Лия, — сказал он. — Я не хочу, чтобы ты становилась частью всего этого. Чем больше ты знаешь, тем тяжелее тебе будет уйти. Габриэль не раз думала о том, чтобы уйти. Но теперь сделать это будет очень сложно.

Лия допила остатки шампанского, поставила пустой бокал на ковер и села, положив ногу на ногу.

— А если бы тебе предложили встать и уйти, что бы ты ответил?

— Единственное, что мне могут предложить — это пожизненный срок или пулю в лоб. Это связано не только с тем, что я успел сделать за эти годы, но и с тем, что самая важная информация хранится не в компьютере и даже не в архивах, а здесь. — Он приложил палец ко лбу. — Я — живая информационная бомба, которую нужно оберегать. И, пока я нахожусь в этих рамках, меня оберегают.

— А тебе никогда не хотелось… свободы от рамок?

— Со временем я приучил себя к мысли, что нет смысла хотеть того, чего у тебя не будет.

Константин поднялся, сделал круг по комнате, на пару секунд остановился возле открытого окна, а потом сел на ковре у ног Лии.

— Интересно, чем занимаются аналитики на пенсии, — задумчиво проговорила она.

— До пенсии они не доживают. Максимум лет до пятидесяти. Но, конечно, бывают и исключения.

— Неплохая перспектива, трудно не согласиться. А что же тогда остается женщинам аналитиков?

— Женщинам аналитиков остается жить и ценить каждую минуту своей жизни. Впрочем, это касается не только аналитиков и их женщин, но и всех людей. Проблема в том, что люди редко приходят к такому выводу. Разве что после того, как жизнь ткнет их носом в эти, казалось бы, понятные каждому человеку вещи.

Лия обняла его за шею и вздохнула.

— Мне кажется, это дико и неправильно, — сказала она. — Так не должно быть.

— Тем не менее, это то, что есть. — Он сжал ее пальцы. — Теперь ты понимаешь, почему я должен тебя нарисовать?

— Почему?

— Потому что я так хочу.

— Но как это связано с тем, о чем мы сейчас говорили? — невольно рассмеялась Лия.

— Никак. Думаю, я могу позволить себе время от времени сделать бессмысленный вывод.

Глава 5

Несмотря на принятое пять минут назад решение встать, Констанция Толедано до сих пор нежилась в кровати и смотрела на мужа, который завязывал галстук перед зеркалом.

— Может быть, ты останешься дома? Мне понравилось, как началось это утро.

Боаз покачал головой, открывая шкатулку, где он хранил запонки и булавки для галстука.