Банальное убийство - Рекс Тодхантер Стаут

– Она пришла сюда, чтобы выяснить, насколько много нам известно. Я посчитал вполне логичным поставить ее в известность, что нас интересует не только происхождение ее ребенка, но и – косвенным образом – обстоятельства смерти Эллен Тензер.

– Хорошо. – Лично я ничего хорошего во всем этом не видел, однако спорить с ним не стал. – Что дальше?

– Не знаю. – Вулф ожег меня свирепым взглядом. – Проклятье, ну и женщина! Я должен подумать. Возможно, нужно будет пригласить к нам мистера Бингэма, мистера Хафта и мистера Кинга и спросить, почему ни один из них не узнал мисс Мардус. Хотя это может и подождать. Я подумаю. Как считаешь, не попытается ли она встретиться с миссис Вэлдон? Может, она сейчас уже на полпути к ней?

– Нет. Даю голову на отсечение, что это не так.

– Не грозит ли миссис Вэлдон опасность? Ей или этому ребенку?

Поразмыслив секунд пять, я замотал головой:

– Нет, не похоже.

– Да, наверное, – согласился Вулф. – Отчитайся перед ней и скажи, что она может возвратиться на Лонг-Айленд. Отвези ее туда, а домой возвращайся вечером. Если ты останешься здесь, то начнешь меня всячески шпынять и донимать, и мы неизбежно поссоримся. А завтра мы непременно предпримем какие-то шаги. Какие именно – сам пока не знаю.

Я тут же начал возражать:

– Миссис Вэлдон непременно захочет, чтобы на побережье у нее была собственная машина. Нет уж, лучше, отчитавшись перед ней, я попытаюсь выяснить, чем занималась Кэрол Мардус двадцатого мая.

– Нет! – Вулф треснул кулаком по столу. – Это и последний осел может сделать. По-твоему, мне воображения не хватает? Или смекалки? Разве я похож на недоумка?

– Только не спрашивайте, буду ли я отвечать. А то ведь могу и ответить. И попросите Фрица приберечь для меня омара с обеда. Боюсь, на Лонг-Айленде мне кусок в горло не полезет. – И я поднялся в свою комнату, чтобы переодеться.

А пять часов спустя я вновь валялся на теплом песке на берегу Атлантического океана. На расстоянии вытянутой руки от меня лежала наша клиентка. Ее реакция на мой отчет была истинно женской. Люси интересовало, что говорила Кэрол Мардус, буквально дословно, как она выглядела и во что была одета. По словам самой Люси, узнав об одеянии Кэрол, она могла с большей достоверностью решить, был ли Ричард Вэлдон отцом ее ребенка, однако заострять на этом внимание я не стал. Ни один мужчина в здравом уме не поверит, что женщина на самом деле имеет в виду именно то, о чем говорит.

Естественно, потом она пожелала знать, что мы собираемся предпринять дальше. Но я ответил, что если бы сам знал, то был бы сейчас где-нибудь в другом месте.

– Беда в том, – добавил я, – что мистер Вулф – гений. А гений не может себе позволить снизойти до таких пустяков, как, например, установить за кем-либо слежку. Нет, он должен всегда выкидывать неподражаемые трюки. Ходить нехожеными тропами. Любой дилетант может извлечь из шляпы кролика; гений должен уметь извлекать шляпу из кролика. Сегодня он весь вечер просидит в кабинете в кресле, поочередно втягивая и вытягивая губы. Таким образом он размышляет. Так, должно быть, и Ньютон открыл закон всемирного тяготения – сидел себе, зажмурившись, и шевелил губами.

– Ничего подобного. Ему на голову упало яблоко.

– Ну да. Он сидел, закрыв глаза, а яблоко тюкнуло его по носу.

Вернувшись в старый особняк из бурого песчаника вскоре после полуночи, я был уверен, что найду на своем письменном столе записку с просьбой зайти в спальню Вулфа в 8:15. Но записки на столе не оказалось. Должно быть, смекалки и воображения ему все-таки не хватило. Зато Фриц перещеголял самого себя. На кухне меня ждало блюдо омаров по-кардинальски и блюдце с натертым сыром пармезан. Я посыпал омаров сыром и поставил блюдо в духовку, а сам выпил молока и, готовя кофе, подумал, что утром Фриц, отнеся Вулфу в спальню поднос с завтраком, спустится на кухню и скажет мне, чтобы я заглянул к тому за распоряжениями. И что теперь, найдя мать, нам пора наконец браться за оружие.

Но нет. В субботу в 8:20 Фриц, сойдя вниз, не проронил ни слова. Представляете мое состояние? Я проспал едва ли шесть часов, настраиваясь на нешуточный бой. Что ж, решил я, придется растормошить Вулфа. Понимая, что его нужно перехватить, прежде чем он поднимется в оранжерею, я наскоро прог лотил яйца-пашот по-креольски со свежевыпеченными булочками и даже отказался от второй чашки кофе. Но в то мгновение, когда я уже вставал из-за стола, зазвонил телефон.

Звонил Сол. Он спросил, слушал ли я выпуск новостей в 8:30, а я ответил, что нет, поскольку пребывал в раздумьях.

– Тогда готовься, – сказал он. – Я тебя огорчу. Три часа назад патрульный нашел в закоулке близ Перри-стрит труп женщины. Ее уже опознали. Это Кэрол Мардус. Кто-то задушил ее.

Я пытался ответить, но слова застряли у меня в горле. Наконец, прокашлявшись, я выдавил:

– У тебя все?

– Да.

– Спасибо. Думаю, можно не говорить, чтобы ты об этом не распространялся.

– Безусловно.

– Тогда жди указаний.

И я положил трубку. Затем взглянул на часы. 8:53. Я вышел в прихожую, взбежал по ступенькам, увидел, что дверь в спальню Вулфа приоткрыта, и, не дожидаясь приглашения, вошел. Вулф, покончив с завтраком, одевался. Он был в рубашке с коротким рукавом и в руках держал пиджак.

– Что тебе? – пробурчал он.

– Только что звонил Сол. В половине девятого он слушал очередной выпуск новостей по радио. Полицейский нашел в закоулке труп Кэрол Мардус. Ее задушили.

Вулф метнул на меня убийственный взгляд:

– Не может быть!

– Увы…

Он швырнул в меня пиджак.

Пиджак пролетел в считаных дюймах от меня, но я даже не попытался схватить его; я был попросту огорошен. А вот Вулф, ни секунды не мешкая, протопал к внутреннему телефону, нажал кнопку, снял трубку и мгновением позже произнес звенящим от бешенства голосом:

– Доброе утро, Теодор! Не жди меня до вечера.

Он положил трубку и принялся мерить шагами спальню, взад и вперед. Прежде он никогда этого не делал. Минуты через три он поднял с пола пиджак, молча надел его и направился к двери.

– Куда это вы? – изумленно спросил я.

– В оранжерею, – процедил он и вышел.

Несколько секунд спустя задребезжал лифт.

Да, Вулф был явно не в своей тарелке. Я спустился на кухню и выпил-таки вторую чашку кофе.