Христос в Жизни. Систематизированный свод воспоминаний современников, документов эпохи, версий историков - Гусляров Евгений Николаевич

Д. Мережковский. С. 109.

Учение Иисуса Христа было прямым вызовом Закону в его фарисейской интерпретации; к тому же он еще более усилил этот вызов, отказавшись играть роль националистического освободителя и завоевателя, о котором говорили пророчества и что ожидалось всеми от Мессии. Приняв подобную роль, Он вероятно нашел бы больше последователей, а возможно даже и поддержку фарисеев. Однако в Его ответе слышен не только отказ, но и упрек: «Мое царство не от мира сего... Царство Божие внутри вас есть ...не собирайте себе сокровищ на земле ... но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют, и где воры не подкапывают и не крадут». Все, что Он выразил столь простыми словами, было спокойным, но прямым вызовом по адресу самых могущественных людей того места и времени, ударом по основам веры, которую их секта возводила в течение столетий.

Д. Рид. С. 63.

Даже предание, столь священное для иудея, ничего не значит для Него в сравнении с чистым чувством. Лицемерие фарисеев, которые, молясь, оглядывались, чтобы видеть, смотрят ли на них, которые подавали милостыню явно и носили на своих одеждах знаки, доказывающие их набожность, все эти кривлянья ложного благочестия возмущали Его.

Э. Ренан. С. 106–107.

Такое заявление было открытым объявлением войны всему фарисейству.

А. Лопухин. С. 334.

Его тонкие насмешки, Его злой задор поражали прямо в сердце. Они остались навсегда запечатленными, как вечное клеймо. Это Иисус соткал с чудным искусством эту шутовскую тунику Несса, которую еврей, сын фарисея, в лохмотьях влачит за собою в продолжение столетий. Изображение ее, как образец наивысшей насмешки, осталось начертанным огненными линиями на теле лицемера и фальшивого ханжи. Несравненное изображение, изображение достойное Сына Божия! Только Бог может убить таким образом. Сократ и Мольер коснулись только кожи. Иисус же своим пламенным гневом поразил лицемерие до мозга костей.

Э. Ренан. С. 243.

Впрочем, все в личности Иисуса раздражало представителей власти и учителей, расстраивало их предубеждения и оскорбляло притязания национальной гордости и чуждого терпимости благочестия: и Галилейское происхождение Иисуса, и незнатность Его состояния, смелость почина, презрение ко всем преданиям фарисеев, своеобразность учения и речи, не имевших ничего общего с какой-нибудь школой и не опиравшихся ни на какой человеческий авторитет. Провидение не дало Иисусу ничего, что могло бы льстить общественному мнению, с точки зрения человеческой. Даже когда Он открывает Себя Своими деяниями или словами, то редко бывает, чтобы в тех или других какая-либо подробность не оскорбила обычаев или сектантских мнений некоторых партий. Таким образом, Иисус просвещает и ослепляет, научает и приводит в соблазн. Сердца правые признают Его, умы предубежденные отвергают…

А. Дидон. С. 246.

В таком-то отношении ко Христу стоял главный составной элемент современного Ему общества, именно раввинство фарисейское…

А. Лопухин. С. 918.

Молодой Галилеянин никогда не учил раболепству,но лишь внутреннемусмирению, и лишь в одном неизменно и постоянно сказывался Его гнев: в нападках на фарисеев. Слово фарисеи означало «не соприкасающихся с нечистыми людьми и вещами». В Еврейской Энциклопедии говорится: «Иисус отличался от фарисеев только в своем отношении к множеству нечистых и немытых». Хорошо сказано — «только»! Именно это «только» заключало в себе пропасть между понятиями племенного божества и Единого Всеобщего Бога, между доктриной ненависти и учением любви. Вызов был очевиден, и фарисеи его немедленно приняли, начав расставлять Христу ловушки по их старой системе, описанной много лет назад Иеремией: «Все, жившие со мною в мире, сторожат за мною, не споткнусь ли я: может быть, говорят, он попадется и мы одолеем его и отмстим ему».

Д. Рид. С. 63–64.

И тогда Иисус перешел от защиты к нападению. Он предстал в Храме перед народом и язвительно опроверг обвинения священнослужителей. Сама суть Его ответа — в притче, звучащей как прямой вызов:

«Насадил человек виноградник и обнес стеной, и выкопал точило, и построил башню, и сдал его виноградарям, и уехал. И послал к виноградарям в свое время раба, чтобы взял у виноградарей от плодов виноградника; и те, взяв его, прибили и отослали ни с чем. И снова послал к ним другого раба, и того ранили в голову и обесчестили... Еще один у него был сын возлюбленный; послал он его последнего к ним, говоря: ‘‘устыдятся сына моего’’. Но виноградари те сказали друг другу: ‘‘это наследник: давайте, убьем его, и наследство будет наше’’. И взяв, убили его и выбросили его вон из виноградника.»

Ч. Додд. С. 122.

Этот виноградник, как мы понимаем, был дом Израиля: народ иудейский был Его возлюбленным насаждением. Вожди и учителя, которым вверен был народ, естественно должны были отдавать господину все, что выросло в винограднике. Но, несмотря на все, что Он делал для Своего виноградника, от него не было плодов, или в лучшем случае только дикие плоды.

А. Лопухин. С. 449.

Пророчество, которое касалось ближайшего будущего, должно было бы тронуть их сердца: в ту минуту сам возлюбленный Сын обращается к злым виноградарям. Уже лежит крест где-то на складе, в котором хранятся виселицы. Иуда назначает сумму в тридцать динариев, Пилат читает донесение о волнениях, вызываемых в народе каким-то назаретским Целителем. И однако этот загнанный в угол пройдоха, с которого Синагога не спускает глаз и которому на сей раз не уйти, требует ответа у этих лисиц, поднаторевших в Писании, и тычет их мордой в текст. Взглянув на них, Иисус говорит: «Неужели вы не читали сего в Писании: ‘‘Камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла?’’ Тот, кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит».

Ф. Мориак. С. 184–185.

«Итак, когда придет хозяин виноградника, что сделает он с этими виноградарями?» Слушатели из народа, по своему искреннему убежденно, или присутствующие фарисеи, с целью показать свое презрительное отношение ко всему, что могла означать эта притча, отвечали, что «злодеев этих он предаст злой смерти, а виноградник отдаст другим виноградарям, которые будут отдавать ему плоды во времена свои».

А. Лопухин. С. 449–450.

Как и другие притчи, эта показывает, что могло бы действительно произойти в тогдашней ситуации, — недовольство народа росло и грозило открытым насилием. Как и другие притчи, она должна была навести слушателя на мысль: «Что же сделает господин виноградника?» Очевидно, он мог сделать одно — прогнать виноградарей и отдать виноградник другим. «Ибо поняли, — говорит Марк, — что о них сказал Он притчу».

Ч. Додд. С. 122.

Еще раз таким образом они вынуждены были дать ответ, который роковым образом осуждал их самих: они своими собственными устами признавались, что справедливость Божия требует отнять у них их исключительные преимущества и передать их язычникам.

А. Лопухин. С. 449–450.

Не для учеников, а для них придумал Он притчу о злых виноградарях за три дня до Своих Страстей. Притча эта столь смела и смысл ее столь прозрачен, что первосвященники хотят тут же схватить Иисуса — они бы так и сделали, если б не побоялись народа.

Ф. Мориак. С. 185.

Ненависть, которую не могло удовлетворить ничто другое, как только смерть, была последствием этой борьбы…