Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Америки - Виктор фон Хаген

История, как ее представлял себе Шпенглер, – и это подтверждается тем, что мы знаем о майя, – это история гражданина, и вся действительная история начинается с высших классов: знати и жрецов. Простолюдин не имеет истории; он существует вечно и независимо от любой культуры, предшественником которой он является и которую переживает. Письменность и письменная история принадлежат аристократии. Жрецы майя, по словам Диего де Ланды, были ключом к познанию, именно этому они и посвящали себя. Во всех высокоразвитых культурах письмо находилось в ведении жрецов, а знания, технические знания, в руках немногих. В нашем современном мире все устроено не иначе. «Выборочное массовое убийство трех или четырех тысяч носителей технических знаний… привело бы всю экономическую и общественную жизнь Англии к застою».

Под началом у ах кина были жрецы, занимавшие различные должности: чилан, чак и наком (следует отличать его от военачальника с таким же титулом) и знахари. Классификация почти такая же, как и в Мексике. Чилана, толкователя воли богов, носили в паланкине. Когда он собирался сделать предсказание, то удалялся в затемненную комнату и впадал в транс; потом чилан провозглашал предсказание – в «выверенных выражениях». Он читал цолкин, книгу дней. Еще были чаки – четыре старых уважаемых человека, которые должны были «помогать жрецу» (растягивать жертву за руки и ноги). Накомом был тот, кто вспарывал грудь растянутому на жертвенном камне человеку и вырывал оттуда еще бьющееся сердце.

Должность ах кина была наследуемой; его преемниками становились сыновья или ближайший родственник. Ах кин не платил налогов и жил главным образом на пожертвования. Его одежда отличалась монашеской простотой. В каком-то смысле это длинное, белое, без рукавов одеяние, сделанное из грубой ткани из волокон дикорастущего дерева Ficus, было символичным Иногда края этого одеяния украшались ракушками. Митрой служила «корона» из такого же материала. Его длинные волосы были всклокочены, грязны и «зловонны» от жертвенной крови.

Жертвоприношение имело магическое свойство заклинания. Оно было распространено во всех культурах, включая нашу собственную, даже если оно часто представляется чем-то другим. Можно предположить, что жертвоприношение практиковалось у майя с самого начала. Те историки-археологи, которые, сделав из майя «интеллигентов Нового Света», полагают, что жертвоприношение несовместимо с их календарной системой и иероглифическим письмом, постарались обесцветить факт человеческого жертвоприношения. Но ведь греки тоже были кровожадными и приносили в жертву людей, и это не умалило наш интерес к ним. Кроме того, в большинстве цивилизаций есть свои ужасные моменты, и было сказано: «Понимать – это не обязательно прощать, но не будет вреда, если сделать попытку понять».

Как и любых других живых существ, богов надо было кормить. А так как боги были неизбежным порождением разума майя, то они были несовершенны и обладали человеческими недостатками. Если не было дождей или возникала какая-то болезнь, то это происходило потому, что боги были недостаточно умилостивлены. Боги воодушевлялись при виде человеческой крови и, прежде всего, пульсирующих человеческих сердец. Война давала пленников для принесения их в жертву; вдобавок к этому умерщвлялись женщины и дети: «Их всячески превозносили перед жертвоприношением и доставляли им удовольствия до самого этого дня; их хорошо охраняли, чтобы они не убежали или не осквернили себя каким-либо плотским грехом».

Человека, предназначенного в жертву, раскрашивали синей краской, в тот знаменитый синий цвет, который встречается на фресках и резьбе по камню. Если человека должны были принести в жертву посредством умерщвления стрелами (слово из языка майя нам неизвестно), его привязывали распятым к деревянной раме высоко над землей, и майя «танцевали вокруг него торжественный танец». Жрец наносил жертве рану в «срамное место» (т. е. пенис), и кровью, которая капала из раны, мазали идола, который стоял рядом. Затем по сигналу танцоры один за другим оказывались перед обреченным человеком и выпускали свои стрелы, «из-за чего его грудь становилась похожей на ежа из стрел». Есть такие люди, которые хотели бы верить, что такой вид жертвоприношения не характерен для майя (равнинные индейцы, такие как пауни, делали это точно так же), и все-таки иллюстрация этой церемонии найдена на стенах храма в Тикале.

Самым зрелищным жертвоприношением было вырывание из груди сердца (в буквальном смысле этого слова). Раскрашенную синей краской жертву распластывали на жертвенном камне таким образом, чтобы грудная клетка выгнулась. Руки и ноги жертвы держали четыре жреца-чака, а наком вспарывал кремневым ножом ее грудь, обнажая сердце. Затем, по словам Ланды, «в нее погружалась Рука Бога и хватала сердце, как свирепый тигр, и вырывала его живым». Этот ритуал был распространен среди майя и изображен на фресках и в скульптурах. Хотя, конечно, майя не были так дьявольски помешаны на нем, как ацтеки, которые в 1486 году принесли в жертву 20 000 человек.

Еще одной формой жертвоприношения было бросить «избранного» в колодец. Огромное природное подземное озеро в Чичен-Ице было самым известным водоемом такого рода, и Ланда описал его. Спустя четыреста лет Эдуард Х. Томпсон подтвердил его правоту, когда с помощью драги нашел в этом священном колодце останки мужчин, женщин и детей, а также артефакты, брошенные вместе с ними в эти мрачные воды.

Рис. 104. Жертвоприношения осуществляли, также используя природный колодец-сеноте в Чичен-Ице. Подобное происходило только в исключительных случаях: засухи, эпидемии или вражеского вторжения. На дне этого колодца были найдены останки тел и украшения

Кровь имеет для первобытных людей мистическое значение. Связанный с ней фольклор лежит так глубоко в человеческом сознании, что уже плавно переместился в разряд самого религиозного. «Омытый кровью Иисуса» – это только мимолетная ссылка. Измазывание тело кровью или ее суррогатом усиливало жизненную силу человека. Однако майя «жертвовали своей собственной кровью». Они протыкали себе щеки, нижнюю губу и «язык наискось»[40].

Кровь, полученную таким способом, размазывали по изображению бога, которого старались умилостивить, или по своим собственным волосам и телам. Как и другие первобытные люди, майя относились к крови не так, как мы. Кровь для них была олицетворением жизненных основ, даже когда она находилась вне тела. Магия крови останавливала колдовство; она делала богов признательными людям. Кровь и ее магические свойства настолько владели разумом майя, что, по словам Диего де Ланды, «они даже отсекали излишнюю часть мужского члена, надрезая и раздражая его, как они это проделывали с ушами, чтобы получить кровь, вследствие чего некоторые, впав в заблуждение, говорили, что они практиковали обрезание». Считалось, что кровь из пениса имеет особую силу. Другой монах был свидетелем этого ритуала: «Я видел жертвоприношение. Они взяли резец и деревянный молоток, положили того, кто должен был принести себя в жертву, на гладкую каменную плиту, вынули его пенис и сделали на нем в центре три надреза длиной в один дюйм; все это время они бормотали заклинания». Ланда пишет: «…ужасно видеть то, насколько они были склонны подвергнуться этому обряду. У группы индейцев, которые проявили инициативу в такого рода жертвоприношении, были проделаны сквозные отверстия в их мужских органах… наискосок, и через эти отверстия… они пропустили тонкий шнур». Связанные таким образом друг с другом, «они танцевали, а стекающую кровь собирали и мазали ею идола…»

Все это делалось для того, чтобы должным образом умилостивить богов и чтобы они не таили от людей даров жизни. Философ XIX века суммировал историю человеческой религии в кратком ироническом изречении: «Кровь и жестокость лежат в основе всех добрых дел».

Календарь

Мысли Ганса Касторпа в романе Томаса Манна о стремительном беге времени, когда он находится на вершине Волшебной горы, нашли бы сочувственный отклик у майя, так как никакой другой народ в истории не делал из времени такой большой фетиш.

Можно сказать, что вся страна майя с сотнями городов, построенных из камня, и тысячами каменных скульптур представляет собой один огромный памятник необыкновенной озабоченности майя временем и его последствиями. На площадках для игры в мяч и храмах, на дверных и оконных перекрытиях, скульптурных панелях, раковинах, нефрите, многоцветных блюдах, на дереве, на камне и на лепнине на протяжении тысячи лет майя вырезали дату, когда каждое конкретное сооружение или предмет было начато или закончено, или дату, которая отмечала какое-либо важное событие прошлого или настоящего. В Копане на знаменитой лестнице Иероглифов – она состоит из шестидесяти двух ступеней и имеет в ширину 10 м – на подъемах ступеней вырезаны более двух тысяч отдельных иероглифов. По ним можно прочитать даты их завершения, но почти больше ничего.