О начале человеческой истории - Борис Поршнев

Примеры первого рода особенно многочисленны. Скажем, во Франции классические места нижнепалеолитических находок в окрестностях Амьена находятся у самого крутого поворота во всём течении Соммы, с запада на север, в форме угла. Известные места находок на Марне, в том числе Шелль, приурочены к самому извилистому отрезку её течения. Изучение карт нижнепалеолитических находок даёт наглядное представление о множественности, постоянстве таких ситуаций. Между прочим, пещера Чжоу-Коу-дянь также находилась у изгиба древнего русла реки. Из местонахождений в СССР характерными примерами являются Круглик — на самом главном изгибе Днепра, Хрящевский — на изгибе Сев. Донца, недалеко от впадения в Дон, Лука-Врублевецкая — на крутом изгибе («луке») Днестра, прямо против впадения речки Сурши[376] и др. Для второго случая, т. е. рек в предгорьях, характерны описанные местонахождения в Юго-Осетии[377]. Для третьего, т. е. устий рек при впадении в море, — местонахождения в Абхазии, при впадении древней р. Гумисты и др. в Чёрное море[378], так же как и расположение известного грота Обсерватории во Франции на берегу Средиземного моря недалеко от впадения р. Руайа. Список можно продолжать. Подавляющую часть нижнепалеолитических находок, если геологические их условия описаны детально, удаётся отнести к одному из этих трёх случаев.

Следует поставить вопрос, есть ли что-либо общее между этими тремя, казалось бы, столь различными географическими ситуациями? Оказывается, есть. Во всех трёх случаях налицо отмели в русле или у одного из берегов реки, и только в этих трёх случаях отмели и наблюдаются, как учит наука о реках — гидрология суши. Течение реки неминуемо образует излучины, причём происходит процесс размывов на одном берегу и отложений продуктов размыва на другом берегу, ниже по течению. Эти отложения, тянущиеся от выпуклого берега, называются косами. Соединение поперечных кос от двух излучин может образовать перекат, т. е. широкую мель, пересекающую русло по косой линии. Если обычные излучины, косы и перекаты понемногу перемещаются вниз по течению, то там, где коренной рельеф местности круто поворачивает русло, отмели и косы у выпуклого берега носят гораздо более постоянный характер. Далее, для течения горных рек характерны резкие изменения глубин и скорости течения, особенно при переходе от гор в предгорье и равнину, что сопровождается интенсивным отложением наносов. Мелкие места часто усеяны камнями. Наконец, в устьевой части река имеет наименьшие уклоны, течение её подпирается волновыми и ветровыми влияниями со стороны моря, происходит усиленное отложение наносов. Здесь образуются мелководные дельты или широкие мелкие устья. Точно так же впадение в реку значительного притока или эрозия больших оврагов способствует отложению наносов и образованию перекатов — мелких, но с убыстрённым течением[379].

Итак, оказывается, троглодитиды нижнепалеолитического времени жили и кормились преимущественно у этих самых обмелений различного происхождения. А это может означать только одно: они действительно искали места, где скоплялась наиболее обильная фауна, — но только это была фауна не живая, а мёртвая.

Чтобы представить себе как эти устья, отмели, косы и перекаты играли роль аккумуляторов трупов и останков крупных четвертичных животных, вспомним о «великих кладбищах», например, на Волге. Интерес к огромным размываемым водой скоплениями костей четвертичных животных на Средней Волге возник уже давно. Сначала Ососков, затем Яковлев, Павлова, Громова, Мензбир, Беляева, Прокошев, Николаев, Бадер, наконец, в 1953 г, Паничкина и Верещагин описали эти скопления. Особенно велики «кладбища», образовавшиеся в четвертичное, а именно, по-видимому, миндель-рисское время на косах и перекатах там, где сейчас полуостров Тунгуз, острова Хорошенский, Бектяжский и Вороний, близ нынешних населённых пунктов Чёрный Яр, Мысы, Ундоры, Красновидово, Красная Глинка и др. В общем, дело идёт о самом извилистом участке течения Волги (между Казанью и Куйбышевом), а указанные пункты неизменно приурочены к отдельным изгибам русла; предполагается, что здесь находились древние устья Волги. В некоторых из этих пунктов скопления костей исчисляются многими тоннами, хотя их уже с давних времён целыми баржами вывозили отсюда на заводы для выжигания извести. Н. К. Верещагин пишет: «Если учесть, что на бечевник выбрасывается и остаётся незамытой только небольшая часть костей и что весь этот процесс повторяется в половодье ежегодно на протяжении веков, можно поразиться тому поистине колоссальному количеству трупов зверей, которые накапливались и захоронялись на протяжении тысячелетий в поймах рек. Число захороненных скелетов крупных животных в таких костеносных линзах достигало многих сотен тысяч для одного лишь такого отрезка долины Волги, как от Казани до Ульяновска»[380]. Очень важно подчеркнуть, что, как видно по костным остаткам, на этих отмелях или устьях древней четвертичной Волги аккумулировались, по большей части, не кости давно умерших животных, волочимые течением до дну, вымываемые из давних захоронений и т. д., а целые трупы, которые уже в дальнейшем разложились и были занесены песком и галечником здесь же на месте.

У исследователей волжских «великих кладбищ» животных не раз уже возникало предположение, что в четвертичное время эти скопления трупов могли привлекать первобытных людей. Так, М. Д. Мензбир писал: «Возможно, конечно, что человек употреблял для своих целей и животных, погибших не от его рук… Местные условия могли благоприятствовать накоплению трупов на одном участке, и может быть, это накопление дало мысль людям — современникам погибавших животных — устроить своё становище именно в этом месте»[381]. Сходную мысль высказал О. Н. Бадер по поводу волжских скоплений костей четвертичной фауны, подчеркивая, вслед за Беляевой и Прокошевым, что наблюдающееся сохранение костями их анатомического порядка могло иметь место только в случае разложения трупов в пункте их находки и совершенно невозможно при переотложении костей в аллювии. «Весьма правдоподобно, — продолжает Бадер, — что после спада воды места массовой гибели животных благодаря изобилию на них не вполне испортившегося мяса, кож, костей привлекали людей, которые, оставаясь на этих местах более или менее длительное время, должны были оставлять свои следы в виде каменных орудий, расколотых костей и т. п.»[382]. Предположение О. Н. Бадера вполне подтвердилось: М. З. Паничкина нашла в трёх из вышеперечисленных пунктов скопления костей, а именно в урочище Тунгуз на Бектяжском острове и в урочище Красная Глинка, хотя и немногочисленные, но бесспорные нижнепалеолитические орудия[383]. К ним надо добавить найденное прежде в Самарской губернии на берегу Волги ручное рубило (Бадер).

Однако пример Волги и средневолжских четвертичных местонахождений вовсе не типичен для нижнего палеолита. Он взят нами не для иллюстрации условий жизни археоантропов, а лишь для иллюстрации роли отмелей и кос, в том числе на местах древних устьев четвертичных рек, в аккумуляции трупов животных. Деятельность троглодитид в данном случае невелика, и пример не потерял бы своей ценности, если бы её тут и вовсе не наблюдалось. На р. Урале существует 38 костеносных пляжей с фауной как плейстоценовой, так и голоценовой. Известны скопления костей четвертичных животных на речных отмелях Дона (район Костенок) и Днепра (Кирилловская стоянка, Канев). Примером гигантского скопления останков четвертичных животных в устьевых выносах рек могут служить издавна известные места добычи мамонтовой кости на Ново-Сибирских островах. Эти скопления трупов мамонтов, а также других травоядных образовались на отмелях в выносах рек Лены, Яны, Индигирки. По свежести костей и подчас сохранившимся остаткам мяса и кожи, можно заключить, что по этим рекам сносились к устью именно целые трупы бесчисленных животных, а в устье аккумулировались и благодаря арктическим условиям длительно консервировались. Здесь пока не доказана деятельность четвертичных предков человека[384].

В других же случаях, наоборот, физические условия накопления отложений привели к полному исчезновению следов трупов животных, некогда собиравшихся на отмелях, зато сохранив до нашего времени каменные орудия этих предков человека. В частности, все без исключения горные реки, даже в нижнем, равнинном течении, не сохранили костей четвертичных животных, так как эти кости, несомненно, в конце концов, истирались камнями в порошок и уносились водой. Но оставшиеся в галечниках каменные нижнепалеолитические орудия, как, например, юго-осетинские или абхазские, говорят о том, что в раннем плейстоцене здесь на отмелях были эти скопления трупов животных. О том же говорят, скажем, и шелльские рубила, собранные на бечевнике у Луки-Врублевецкой. Но в разных местах нижнепалеолитических находок кости животных могли быть уничтожены разными физическими и химическими факторами. Наконец, в третьем случае, как в классических отложениях нижнечетвертичных галечников некоторых европейских, в частности, французских, рек, скопления костей животных и нижнепалеолитические орудия сохранились в совместном залегании.